Девушка-рябина - Татьяна Тронина

– Какой-то праздник? – спросила Вера, глядя на две тарелки, два бокала на льняной скатерти. – Или это не для меня? Ты кого-то ждешь? Хорошо, я не буду мешать… Могу посидеть на кухне.

– Не говори чепухи, – покачал головой муж. – Во‑первых, у меня никого нет, во‑вторых, даже если бы и был кто, у меня хватило бы совести не тащить гостью к тебе в дом. В твой дом. Садись. Будем ужинать. Разговор есть…

– Хорошо, – сказала Вера. Переоделась в ванной в домашнее платье, помыла руки. А у самой сердце забилось. О чем хочет поговорить Кирилл?

Сели друг напротив друга, чинно, словно незнакомые. Кирилл налил вина себе и Вере.

– Вот, угощайся, сам приготовил. Жареный стейк из говяжьей вырезки, как ты любишь.

– Но ты же не любишь… – пробормотала она, глядя на мясо.

– И я люблю иногда. Помнишь, мы в прежние времена почти каждый вечер это готовили себе на ужин?

«Прежними временами» Кирилл обычно называл первый год их совместной жизни, когда все еще было хорошо. Очень хорошо…

Красное вино оказалось явно недешевым на вкус. Вера не особо разбиралась в сортах вина, но даже при всей своей неопытности смогла оценить то, чем угощал ее муж.

– Ты продал большой заказ? Дела пошли на лад? – спросила она.

– Что? А, нет. Я как раз свернул все свои дела на рынке и самоликвидировался. Ну, словом, я уже больше не индивидуальный предприниматель, – разрезая мясо у себя на тарелке, спокойно, словно мимоходом, объяснил муж.

– Как? – удивилась Вера. – Ты все бросил?! Весь свой бизнес?

– Не смеши меня. Какой это бизнес… Курам на смех. Сплошной убыток.

– А что же ты теперь будешь делать?

– Вот. Вот это главный вопрос. Что я буду делать. Мне, Верочка, надоело пахать на самого себя. А теперь я буду пахать на чужого дядю. Вернее, на государство. – Кирилл сделал паузу. – Я устроился на электрозавод. Помощником мастера. И, говорят, у меня есть возможность быстро сделать карьеру. Пусть и с одним курсом Бауманки… но меня взяли охотно.

– Это прекрасно! – потрясенно сказала Вера. – А… чего это вдруг? То есть… Прости! Просто такой поворот на сто восемьдесят градусов. Ты всегда был против государства… То есть против работы на государство, а не на себя.

– Был, да. Но протестовать до старости… Зачем? Мой подростковый период давно должен был закончиться. Я, по молодости, очень принципиальным был, только теперь понял, что не те принципы себе выбрал. Вот сегодня с последним распрощался. Теперь я другой человек, Верочка, – вздохнул Кирилл.

– Поздравляю, – осторожно произнесла Вера. Она пока еще не знала, как относиться к этой новости.

– Зарплату мне назначили весьма приличную, даже на первое время. А с учетом того, что мне не надо теперь платить все эти бесконечные налоги, арендную плату и прочее – то я просто богач. Шучу, конечно… Для нашего города я – человек со средним доходом. Жить можно, особо не урезая себя ни в чем. А если я вознамерюсь получить категорию мастера, курсы закончить и прочее… Я в наших краях уже стану считаться человеком с доходом выше среднего уровня.

– Здорово… – сказала Вера. Она действительно радовалась за мужа. И лишь одна мысль омрачала ее радость. Это то, что муж будет опять отдавать все деньги родне. Но Вера сдержалась, промолчала. В конце концов, это дело Кирилла – куда тратить свои деньги.

Кирилл же, словно услышав ее мысли, спокойно продолжил:

– Но денег я своих никому не отдам. Хватит уже тянуть на себе воз чужих проблем…

– Ты даже маме не станешь помогать? – удивилась Вера.

– Если что-то экстренное – помогу, конечно. А так у нее есть муж. Лизке, а тем более Борису – отныне не дам ни копейки.

Вера молчала. Отпила вина из бокала. «Зачем он все это мне рассказывает? – печально подумала она. – И почему он не сделал всего этого раньше?»

– Ты уверен, что все правильно делаешь? Они тебя возненавидят…

– Да, наверное. Но это их проблемы.

– Кирилл… а что случилось? – не выдержала Вера. – Что ты задумал? К чему это все?

– А к тому, что я хочу стать счастливым. Сам. Эгоист я… Хочу любить только свою жену. Своих детей. Только для них стараться.

– Ка… какую жену?

– Тебя, дурочка! – засмеялся Кирилл и потрепал Веру за плечо.

– Меня?

– Ну а кого? У меня других женщин нет. И не было с тех самых пор, как я познакомился с тобой, рыжик. У меня одна жена.

– А что ты говорил только что про детей?

– Я хочу детей.

– Ты никогда их не хотел. Мало того, что я пила таблетки, так ты еще… ну, ты знаешь.

– Теперь я хочу детей. От тебя. Больше никаких средств предохранения. – Кирилл улыбнулся и продолжил: – У тебя сейчас хорошая работа, я знаю. Тяжело ее терять. Но рано или поздно придется это сделать, ведь так?

Вера пожала плечами. Затем не выдержала, подлила себе еще вина, сама. Кирилл тем временем неспешно говорил:

– …И вот, Верочка, когда ты будешь в декрете, мой заработок, моя новая профессия – очень пригодятся. Потихоньку, помаленьку я буду достраивать свой дом. Когда ребенок подрастет немного, нам найдется где поселиться… Свой дом – это свобода. Не то что сейчас, в этой однушке. Кстати, когда переселимся, твою однушку можем сдавать. Небольшие, но тоже деньги. Извини, конечно, что я столь лихо распоряжаюсь тут… Но, в общем, на твое усмотрение.

План Кирилла был прекрасен. Конечно, жизнь могла внести в него свои коррективы, но… Именно о такой семейной жизни мечтала раньше Вера.

– Почему ты молчишь? Тебе что-то не нравится? – осторожно спросил муж.

– Можно мне подумать?

– Что? А, да, конечно. Даже больше того, я не хочу давить на тебя, – Кирилл промокнул губы салфеткой, бросил ее на стол. – Сейчас пойду к маме, у нее сегодня переночую. А ты думай. Думай-думай-думай…

Вера была настолько ошеломлена, что так и осталась сидеть за столом. Налила себе еще вина, потом почувствовала, как пьянеет. Легла и заснула с одной мыслью – хорошо, что завтра выходной…

Но череда сюрпризов и не думала заканчиваться.

В полдень в окно постучали. Вера выглянула – на улице стояла мать. В спортивном костюме, ярко-оранжевой куртке, веселая и бодрая.

– Ты дома? – крикнула мать. – Пусти меня.

– Мам, что случилось? – спросила Вера, открывая дверь.

Мать обняла ее. Несколько секунд не выпускала из объятий. Вера, ошеломленная, в эти мгновения чувствовала себя почти счастливой!

– Я тебя люблю, девочка моя. – Мать отстранилась, всхлипнула. – В общем, это все неважно. Кому на роду что написано… И спортсмены умирают молодыми. А Черчилль, говорят, и пил, и курил, и с дивана не вставал. Однако ж до девяноста дожил!