Рай Сатаны - Виктор Точинов

Понимал я его с пятого на десятое – профессор, уроженец Квебека, говорил сейчас на тамошнем жаргоне, к тому же обильно загрязненном научными терминами, и программа-переводчик, закачанная в мою «балалайку», бездарным образом спасовала… Кого профессор именовал «мой дружочек» – рыбу или таинственного обитателя озера, я так и не понял.

Закончилось все в полном соответствии со сказочным русским каноном: Птикошон шагнул к озеру, осторожно положил на мелководье метровую рыбину. Она лежала в воде неподвижно, лишь слегка покачиваясь на мелкой ряби. Профессор отошел от уреза воды, взял со стоявшего неподалеку складного столика пульт управления, коснулся клавиши… Рыба, выглядевшая безнадежно дохлой, ожила, взмахнула хвостом и стремительно исчезла в глубине.

Разумеется, рыба лишь выглядела рыбой, но для ухи или заливного никоим образом не годилась. Небольшой аппарат для подводных исследований, очень скоростной, очень маневренный, напичканный всевозможной электроникой – и притом не отпугивающий своим внешним видом обитателей озера. Не всех обитателей, наверное, – рыбья мелочь, скорее всего, бросалась врассыпную при виде электронной щуки, но профессора Птикошона интересовали куда более крупные объекты, неспособные испугаться метровой рыбины.

Присутствующие встретили отплытие чуда техники негромкими аплодисментами. На «пляже» собрались почти все свободные на данный момент участники экспедиции. Но главный охотник, Эфенди, отсутствовал. Возможно, был занят сейчас исполнением своих служебных обязанностей – в одной из палаток для него был оборудован самый настоящий кабинет, со всей необходимой аппаратурой, позволяющей и работать с электронными документами, и проводить виртуальные встречи и совещания. Хотя, может быть, отсутствовал аль-Луаньян на берегу по иной причине – следовал старинной практике стрелков-сахибов, которых абсолютно не интересовало, каким способом егеря выследят слона или тигра, а темнокожие загонщики выставят его под меткий выстрел…

К профессору, разумеется, тут же подскочила Лайза с микрофоном наперевес, оператор нацелился объективом камеры. На вопросы профессор отвечал, перейдя на более классический вариант французского, а сам поглядывал одним глазом на экраны – на одном из них отражалось положение фальшивой рыбины на карте озера, на двух других – то, что видел каждый глаз-объектив аппарата (бинокулярным зрением псевдощука не обладала, зато имела угол обзора триста шестьдесят градусов).

Лануа стоял со скучающим видом. На груди его висела фотокамера – я в них разбираюсь слабо, но даже по виду ясно, что техника мощная, не просто профессиональная, но и безумно дорогая, возможно, знаменитая «Шива», а может быть, вообще аппарат штучной сборки, не имеющий серийного названия… Однако Хамиз услугами своей навороченной техники почти не воспользовался, сделал лишь кадр или два для ежедневного пресс-релиза, вывешиваемого в Сеть, – и всё. В конце концов его задача – отражать жизненный путь и свершения великого Эфенди, а не какого-то никому не известного профессора…

С берега пресс-секретарь ушел первым. Я мысленно поставил галочку против его имени… Только не спрашивайте, что эта галочка означала. Сам не знаю. С одной стороны, абсолютно не интересоваться подводными пейзажами озера мог человек, в монстра не слишком верящий и слыхом не слыхавший о «Сатане». Или человек, осведомленный о том, где лежит «Сатана». И знающий, что никакой чучундры в природе не существовало и не существует, что она – фейк, созданный для дезинформации Эфенди.

Вот и гадай, что означает уход Хамиза Лануа… Я вздохнул. Третью неделю околачиваюсь с охотниками, но до сих пор понятия не имею, кого должен застрелить… Непорядок. Этак до получения гонорара дело никогда не дойдет. Конечно, рано или поздно «икс» проявит себя открыто. Но как бы не стало и в самом деле поздно что-то предпринять… А в деле может быть замешан еще и «игрек», и «зет»… На самом деле выход есть: когда охота подойдет к финалу, надо залечь с пулеметом на высоком месте, – и как только аль-Луаньян пристрелит свою зверюгу, открыть огонь и уложить всю компанию, за исключением Хасана и Эфенди… Шутка.

Вслед за Лануа с берега ушли еще несколько человек. Другие, более любопытные, остались. Профессор, освободившийся наконец от Лайзы, и его ассистент священнодействовали, не обращая внимания на столпившихся за спинами зрителей.

Задержался и я, разглядывая экраны. Ничего необычного или хотя бы любопытного на них не происходило. Вода в озере оказалась достаточно прозрачной, видимость составляла несколько метров, дальше всё тонуло в смутной дымке. Немного, но я знал, что сонары электронной щуки позволили бы ей засечь любой живой объект на вдесятеро большем расстоянии и приблизиться на дистанцию прямой видимости.

Лжерыба, управляемая профессором, двигалась по синусоиде, то опускалась ко дну, то поднималась в верхние слои воды. У дна ничего интересного не обнаруживалось: валуны, торчащие из ила, – вот и всё, что удавалось разглядеть. Никаких коряг, никаких водорослей, привычных для озер более умеренных широт. Отсутствие подводной флоры слегка меня удивило, не совсем понятно, с чего начинаются пищевые цепочки у обитателей озера… Однако рыба в Таймыре-17 водилась, пару раз нашему аппарату повстречались густые косяки, состоявшие из достаточно крупных особей. Но Птикошона они ничем не заинтересовали, щука продолжала свое стремительное плавание, не задерживаясь в местах рыбьих скоплений.

Созерцание однообразных подводных пейзажей надоело, я посмотрел на третий экран – интересно, каким методом собирается Птикошон прочесать не такой уж маленький водоем?

Озеро Таймыр-17 напоминало при взгляде сверху не то сильно растолстевшую цифру «8», не то амебу, совсем было собравшуюся размножиться методом деления, но в самый последний момент передумавшую. Высота восьмерки составляла около четырнадцати километров, ширина в самом узком месте – меньше двух.

Сейчас аппарат удалялся от лагеря к юго-востоку, повторяя изгиб береговой линии. Щука держалась метрах в четырехстах от берега, не совалась на прибрежное мелководье, но и не удалялась в более глубокие районы озера. Я решил, что понял логику профессора, – наверное, эти районы самые рыбные. Любая чучундра должна чем-то питаться, а кроме рыбы, здесь питаться, по большому счету, нечем…

Электронная рыба плыла и плыла, не встречая на пути ничего нового. Я подумал, что таким методом при упорных и долгих поисках можно в конце концов обнаружить объект, неподвижно лежащий на дне. «Сатану», если называть вещи своими именами. Но с небольшой группой животных, находящихся в движении, очень легко разминуться, даже если прочесать все озеро частым гребнем. Вчерашняя воздушная разведка тоже не принесла результата – правда, вертолет не так уж долго кружил над водной гладью, запас топлива мы привезли с собой весьма ограниченный… Оставалось надеяться, что в заначке у профессора и Эфенди есть более эффективные способы поиска. Не хотелось бы застрять на Таймыре до белых мух.

Лайза решила, что увидела и сняла сегодня достаточно, обратилась ко мне томным голосом:

– Дорогой, я устала, проводи меня до палатки…

Ну что за напасть… Какого шайтана моя благоверная выбрала публичную профессию? Сидела бы дома, как примерная мусульманская жена. Или, если уж так неймется, трудилась бы в чисто женском коллективе…

Делать нечего, пошел провожать, благо идти было совсем близко. Выбирая место для лагеря, Хасан исходил прежде всего из соображений безопасности. И выбрал так, чтобы от вооруженных и недружелюбно настроенных людей, бродящих по Таймыру, нас с двух сторон прикрывали кручи Бырранги, а с третьей озеро.

Низкий берег, где разместились наши временные жилища, когда-то был озерным дном – волны в те дни бились прямо в отвесные скалы. Потом вода ушла, обнажив нечто вроде маленького пляжа в форме неправильного треугольника. На нем-то мы и жили…

Слева и справа от пляжа скалы по-прежнему доходили до воды, и добраться к нам по берегу можно, лишь спустившись с отвесных круч, с немалым риском поломать шею. А для начала на те кручи надо вскарабкаться, но едва ли среди аборигенов имелись люди с альпинистскими навыками и с необходимым снаряжением… Теоретически, более вероятны недружественные визиты на лодках, но ни лодок, ни других плавсредств воздушная разведка не обнаружила ни на берегах, ни на поверхности Таймыра-17.

Платой за безопасность стала теснота. «Пляж» вытянулся вдоль берега метров на триста, а в самом широком месте не достигал и сотни метров. Вот и все пространство, доступное для прогулок без использования катеров и вертолета. Хотя нет, имелся еще запасной летательный аппарат, мотодельтаплан.

Сверху над лагерем нависала небольшая ровная площадка – ровной ее сделали наши квартирьеры, щедро используя пенобетон и взрывчатку. Но эта терраса для праздных прогулок никоим образом не предназначалась. Там стоял наш вертолет, высилась причальная мачта, украшенная тарелками антенн. Там же располагался и атомный мини-реактор, снабжавший энергией лагерь. В общем, стратегический объект. И охранялся объект соответствующим образом – люди Хасана никого без разрешения начальника не пропускали.