Гимн Беглецов - Павел Шабарин

Джиа сжимала его руку и тихо молилась Высшим, но ее дядя уже был мертв.

– Его мучил кашель, – произнесла девушка тихо, – болезнь становилась все хуже и хуже, но вдруг исчезла… а теперь…

– Мне нужно идти, – вместо слов соболезнований сказал Сэм. – Но я вернусь. Не один и очень скоро. Вы поможете нам бежать из города.

– Ты мог его остановить, – сказала Джиа.

– Нет.

Какое-то время они молчали. Джиа смотрела в глаза мертвеца, а Сэм – на нее. Ветер обдувал его со спины. На улице каркало воронье.

– Я видела, что случилось с твоими руками.

– Я…

– Не нужно. – Девушка отодвинула челку, ниспадавшую на лицо, и обнажила уродливый шрам, идущий от щеки и дальше, вниз по шее, – нам всем есть что скрывать. Мы поможем тебе. Ты знаешь, куда бежать?

Сэм даже не задумывался об этом, но сейчас, когда он услышал этот вопрос, ответ сам возник в его голове.

– Мы отправимся в Миркский лес.

– Хорошо, – сказала Джиа, – завтра в полдень тебя будет ждать лодка. Под Большим Каменным мостом есть причал. Наш человек вывезет тебя за пределы города и даст все нужное снаряжение для путешествия.

– Спасибо, – только и сказал Сэм.

Джиа встала на ноги и закрыла пальцами глаза своего дяди.

– Но прежде ты расскажешь мне все об этом негодяе.

– Его имя – Амок… – начал свой рассказ Сэм.

Алиса

– Кто ты такой? – спросила Алиса у дерева. – И почему ты зовешь себя Сэмом Хайном?

– Не Сэм Хайн, а Сэмхайн. Это имя я получил много сотен лет назад, в ту ночь, когда мои братья родились второй раз и мой народ начал свой путь на север. Я зовусь так в честь древнего праздника сбора урожая. Во время этого праздника мы и встретились первый раз, Джара. Ты можешь называть меня Самайн, если хочешь.

Перед Алисой предстал образ пытаемого красного города, укрытого серебряной вуалью. Города, который, умирая, не видел звезд.

– Почему ты зовешь меня Джарой?

– Потому что это ты, охотница на Скверну. Перерожденная в другом теле и вернувшая себе человечность. Мы разных кровей, но мы оба вернулись после смерти. Пусть и по-разному.

Алиса вдруг увидела, как корни опускают в воду тело, укутанное в алый саван. Затем перед ней предстал образ саркофага, в который опускали статую человека, вырезанную из старой, потрескавшейся древесины.

– Мое имя Алиса Фоулхантер. Джар, охотник на Скверну, был моим предком, но он был мужчиной…

– Разве способен человек отличить мужчину от женщины, если та облачена в доспех из стали?

Алиса вдруг вспомнила свой первый турнир, свой щит, окрашенный черной смолой, и глухой шлем, под которым она спрятала копну своих рыжих волос.

– Расскажи мне, кто ты и откуда ты знаешь Джару, – попросила девушка.

Дерево ответило молчаливым согласием, а затем начало свой рассказ.

– Я родился в Скверных пустошах, посреди маленького оазиса, – говорило дерево. Его слова возникали под гладью воды и обращались видениями. – Одна экспедиция имела неосторожность остаться там на ночлег. Но люди не знали, что под водой и песком скрыта Скверна. Она вырвала из них жизнь и вдохнула ее в деревья оазиса. Те стали вендиго, созданными, чтобы убивать. Мы были свирепые воины, жестокие чудовища и одновременно перевертыши, способные тайно проникнуть за стены людских крепостей. Я стал первым – самым несовершенным и оттого самым сильным. Скверна научилась на мне, и другие братья стали более… послушными. Она научилась держать их на поводке. Я же, не зная другой жизни, сам согласился следовать ее воле. Мы с братьями долго жили в сердце пустыни, охотились на живительную влагу в расселинах и человеческих телах. Братья плодились, пока наконец нас не стало достаточно много, чтобы прийти в земли людей.

Мы выполнили свое предназначение, разрушив город под названием Хонгша. Я и братья проникли за его стены в ту самую ночь, когда горожане отмечали сбор урожая. «Сэмхайн! – кричали они. – Сэмхайн! Жнец идет!» Мы пели и танцевали вместе со всеми, повторяя слова и движения настоящих людей. Тогда, впервые приняв образ человека, я вдруг почувствовал себя одним из вас. Я чувствовал, я смеялся и плакал, я любил и ненавидел. Повсюду были красные флаги, красные платья, карнавальные костюмы и маски. Но когда настал час и Скверна натянула поводок – мы открыли свою истинную личину, и новый оттенок красного пролился на танцующих улицах. Лишь я не стал убивать. Раньше я делал это, только когда охотился – чтобы напитать свои корни, спастись от голода и смерти. Зачем же мне было убивать сейчас?

Никто не мог остановить моих братьев. Так я думал в тот час, когда умер город Хонгша. Люди бежали от них, женщины, дети, старики и даже благородные красные воины. Но одна женщина не хотела сдаваться. Ее отец погиб еще в первые минуты атаки. Она надела его доспехи, взяла его меч и ждала нас на входе в свой дом. Женщину звали Джарой Алой, она была принцессой этого царства. Это была ты, мой старый враг. В ту ночь мы впервые встретились. Многие из братьев погибли, пытаясь пройти мимо нее, как погибли братья и сестры самой Джары. Ей было некого защищать, но все равно она стояла насмерть.

В отличие от принцессы в доспехах, мне было кого защищать. Мои неразумные братья, ведомые лишь волей Скверны, атаковали ее раз от раза – и все как один теряли жизнь. Тогда я схлестнулся с ней в битве и в конце все же сумел победить. Но в тот раз я не отнял жизнь Джары. В тот самый миг, когда она упала на гранит без чувств, измотанная моими ударами… в тот миг появились Высшие.

Я уже видел Скверну, и мне ли не знать, каково это – стоять перед лицом Бога. Но все же… я испугался. Огромный серебряный шар завис над городом. Он взялся будто из ниоткуда, просто появился в небе и закрыл собой звезды. Охваченный пожаром город отражался в его гладкой поверхности, как в воде, и казалось, что Высшие смотрят на нас тысячей пылающих глаз.

Поводок оборвался, и братья побежали. Инстинкты, жившие во мне много лет, вдруг проснулись и в них. Побежал и я, но прежде взял на руки Джару Алую. Что-то внутри говорило, что нельзя ее оставлять. Возможно, я боялся, что братья убьют и ее, возможно, знал каким-то уголком души, что произойдет дальше.

Мы покинули город – я и те братья, что решили пойти за мной. Мы были уже далеко, когда Хонгшу объяло совсем иное пламя. Тонкие, завитые ленты огня и света спускались из серебряного шара, превращая все живое в пыль. За считаные минуты город обратился прахом. Но мы спаслись.