Гимн Беглецов - Павел Шабарин

Пока парень жадно поглощал еду, девушка обратила внимание на открытое зеркало. Она взяла с полки кусок ткани и накинула ее на раму.

– Мы планируем переворот, – сказала она как бы между делом, поправляя складки ткани.

Сэм замер с ложкой у рта.

– И ты так просто мне об этом говоришь?

– Ты убил Клюге и его лучших людей. Знаешь, как прозвали тебя серые плащи? Они называют тебя Жнецом. Они тебя боятся, но мы… мы благодарны тебе.

– Кто это «мы»?

– Не так важно, кто мы такие, – ответила она голосом настоящего заговорщика. – Важно – какой у нас план. Пока я не могу тебя посвятить во все подробности, но твоя помощь нам не помешала бы.

– А что, если я не соглашусь? – спросил Сэм.

– Мы дадим тебе денег и поможем выбраться из города, – пожала плечами Джиа. – Ты и так сделал для нас очень много.

– Боюсь, если вы хотите причинить вред архонту или его семье, я не могу вам помочь.

– Мы просто хотим вернуть власть законному правителю.

– Да, но… – Сэм вдруг прервался на полуслове: какой-то странный запах долетел до него. – Ты чувствуешь это?

– Что? – не поняла его девушка.

– Запах пороха. Он такой сильный. Разве ты не чувствуешь?

Джиа покачала головой. Сэм еще раз принюхался. Да, без сомнения, это был порох. Запах был настолько силен, что, казалось, самого Сэма погрузили головой в бочку с черной солью.

– Что-то не так, – произнес он, встал с кровати и направился к двери.

Девушка смотрела на него непонимающим взглядом, но мешать не стала. Вместо этого она последовала за своим гостем.

Сэм вышел в узкий коридор с десятком дверей. Без сомнения, он сейчас был где-то во внутренних помещениях борделя, там, куда клиенты не заходили. Парень быстро дошел до лестницы, взобрался на несколько пролетов и уперся в дверь. Джиа, что шла за ним следом, открыла ее ключом.

– Что такое? – спросила она.

– Запах усиливается. Разве ты не чувствуешь? Куда ведет этот коридор?

– Там дальше кабинет моего дяди, – ответила девушка.

– Там что-то происходит, я это чувствую.

– Тогда пойдем.

Они пересекли этот коридор и оказались у двустворчатой двери. Сэм дернул за медную ручку, но дверь была заперта изнутри.

– Ключа у меня нет, – сказала Джиа.

Изнутри раздался какой-то гул, сопровождаемый человеческим стоном.

Сэм взглянул на девушку с немым вопросом в глазах.

– Ломай, – ответила она.

На секунду Сэм засомневался. Это все же бордель…

– А он не может быть с… ну…

– Нет, – сказала Джиа уверенно.

Двери были массивными, и кто-то подпер их изнутри мебелью, но в Сэме было достаточно силы, чтобы отворить их с первого же удара. Он ввалился в кабинет.

Навстречу Сэму подул прохладный ночной ветер. Шторы на открытых окнах пришли в движение, со стола взлетела кипа бумаг. Звездный свет очертил два силуэта в центре комнаты. Толстый мужчина сидел в кресле, привязанный веревками к подлокотникам. На нем не было рубашки, а жирное тело было покрыто свежими порезами и кровью. Порезы эти имели форму каких-то замысловатых узоров и букв. Все тело толстяка сотрясалось в конвульсиях. Прямо над ним, склонившись, с тонким стилетом в руках стоял Амок.

Глаза и рот убийцы были открыты так же, как и у толстяка, – во всю ширь. И между их лицами прямо по воздуху текла какая-то чернота. Именно она источала этот невыносимый запах пороха.

Сэм и Джиа замерли на мгновение, и как раз этого мгновения Амоку хватило, чтобы закончить. Чернота, идущая из глаз и рта толстяка, иссякла. Убийца впитал ее всю. Он выпрямился и обратил свой взгляд к вошедшим. Из его глаз текли, повторяя узор татуировки, черные слезы.

– Добрый вечер, – произнес он и вытер уголки губ салфеткой.

– Дядя! – крикнула Джиа.

Сэм не видел, как она выхватила и метнула нож. Амок, все еще вытирая лицо, поймал лезвие на лету и резким движением вогнал его в спинку кресла, прямо рядом с головой толстяка. Нож вошел в спинку по самую рукоять и расколол древесину.

– Я сократил его жизнь, но не заставляйте меня отбирать ее совсем. Пожалуйста, не делайте больше никаких глупостей и стойте на месте. Это вас не касается.

– Какой Скверны тут происходит? – прорычал Сэм.

– Вот именно. – Амок убрал салфетку в карман сюртука, затем легким движением срезал путы с рук дяди Джии.

– Что ты сделал с ним? – Судя по голосу, девушка была готова в любое мгновение удариться в слезы. Все, что ее сдерживало, – это ярость. Она хотела пойти вперед, но Сэм помешал.

– Ваш дядя, госпожа куртизанка, болел, – пояснил Амок, – и выбрал неверное лекарство. Он согласился помочь Им в одном деле – передать сообщение. Откуда он мог знать, что это не вся цена, которую ему придется заплатить? Я лишь забрал то, что ему не принадлежит, и избавил от ненужных обязательств. Кстати, господин садовник, где моя шкатулка?

– Где мой дед?

– В лучшем месте.

– Ты не выполнил своей части сделки, – жестко сказал Сэм, – ты ничего не получишь.

Амок пожал плечами.

– Мне жаль, что вы не понимаете, какую ошибку совершаете.

– Ошибку? Из-за тебя погиб единственный, кто был мне близок. Мне самому пришлось убить целую кучу народу, потому что ты меня с ними стравил. – Сэм шагнул вперед, и руки его вдруг, в одно мгновение, обернулись страшными когтями. – Это ты совершил ошибку, что связался со мной!

Амок начал отступать к окну. В нем не было страха, но все же, судя по всему, он остерегался связываться с тем существом, что жило в Сэме.

– Возможно, вы и правы, господин садовник. Это было ошибкой – пытаться вам помочь. Но все же я совершу ее еще один раз. Ваш покойный дед не был единственным, кто вам близок. Не забывайте о своей ненаглядной Катрин.

Сэм замер на месте. Все смешалось у него в голове. Откуда убийца мог знать о ней?

– Завтра ее представят жениху. Он заберет девушку в безопасное место, туда, где вы ее уже никогда не найдете. Действуйте сейчас, пока не поздно, господин садовник.

С этими словами Амок вышел в окно. Сэм тут же рванул вперед, но когда он выглянул наружу – убийца уже растворился в ночи.

– Джиа, детка, – раздалось у Сэма за спиной, – мне приснился страшный сон.

– Все в порядке, дядя, все уже позади.

Когда садовник обернулся, он увидел девушку, сидящую на коленях перед креслом своего дяди. Толстяк стал совсем другим – он иссох, постарел, кожа там, где не было ран, покрылась страшными язвами.

Джиа сжимала его руку и тихо молилась Высшим, но ее дядя уже был мертв.