Следы невиданных зверей - Бернар Эйвельманс

Если, как это обстоит в случае с африканскими и азиатскими обезьянами, у их американских сородичей интеллект также пропорционален росту, амерантропоид должен расцениваться по «уму» выше шимпанзе или гориллы. Очень вероятно, что объем его мозга значительно превосходит их объемы. Без сомнения, он больше, чем объем мозга питекантропа, а может быть, и человека. Действительно, если пропорции тела останутся неизменяемыми, коат высотой с человека будет иметь более тяжелый мозг. А у амерантропоида, как мы убедились, рост приближается к росту человека.

Так как, несмотря на это обстоятельство, крупная венесуэльская обезьяна уступает в интеллекте человеку (иначе на планете господствовали бы они, а не люди!), было бы чрезвычайно интересно провести сравнительный анатомический анализ, особенно нервной и эндокринной систем антропоида и человека одного и того же роста и веса. Такое сравнение позволило бы, помимо всего прочего, установить, какую роль играют масса, объем и форма мозга в степени интеллектуальности.

Некоторые крупные ученые, такие как сэр Артур Кейтч, отнеслись к появлению новой обезьяны крайне недоброжелательно. Он безапелляционно назвал рассматриваемое животное банальной разновидностью коатов, хвост которой искусно спрятан фотографом. Сам де Луа был объявлен им мистификатором.

Если даже не брать во внимание рост животного — так как он может быть оспорен недоброжелателями, — одно лишь визуальное наблюдение фотографии говорит о том, что мы имеем дело с новым видом обезьян. Это настолько очевидно, что хочется задать вопрос: видел ли когда-нибудь сэр Артур живого коата?

Знаменитый американский знаток млекопитающих Филлип Херсковиц, который проник во время войны в исследуемый швейцарским геологом район и не обнаружил никаких следов амерантропоидов, предложил выделить его в особую разновидность коатов. По его мнению это был коат-метис (Ateles hybridus). Одну такую разновидность уже знали ученые. В 1826 году Ле Плей добыл ее представителя, с тех пор экспонат хранится в Колумбии в Музее естественной истории. Я имел возможность убедиться, непосредственно созерцая его, что он имеет мало отношения к нашему амерантропоиду. Волосяной покров его несколько напоминает обволошенность обезьяны де Луа, но ни рост, ни особенно, характер лица не имеют с ней ничего общего.

Итак, для окончательного вывода оставалось только поймать живого амерантропоида или по крайней мере сфотографировать его сзади, что убедиться в отсутствии хвоста.

Де Луа не был единственным, кто встречал в Южной Америке крупных обезьян. Равно как Педро Сьеса де Леон не был единственным, кто собирал о нем легенды аборигенов. Их записал сам Гумбольдт. Надо заметить, что такого рода предания бродят на всем протяжении Амазонии, а не только на венесуэльско-колумбийской границе. Даже маркиз де Эврин, один из лучших знатоков бассейна Амазонки и ее притоков, посвятил им несколько строк в дневниках:

«Мне сообщили о существовании крупных обезьян в районе обширнейших лесов к северу от Мату Гроссу, между истоками Парагвая и Амазонки. Сам я их не видел. Хотя об этих крупных обезьянах говорят повсюду в бассейне Амазонки, наиболее часты они со стороны Ориноко. Но попадаются достаточно редко. Их рост, когда они держатся стоя, приблизительно 1 метр 50 сантиметров. Стоя они держатся охотно, так как много времени проводят на земле. Единственный европеец, который вместе с семьей жил в Гавиаре, что в верхнем течение Ориноко, рассказывал мне, что воспитывал молодого марибунду. Эта обезьяна, очень живая, доставляла ему множество хлопот проказами, поэтому ему пришлось в конце концов пристрелить ее, так как ее выходки стали невыносимы.

Крики марибунды странным образом напоминают человеческие. Мне не раз приходилось слышать их, и каждый раз я принимал их за крики индейцев».

Особенно донимали эти крики Эврина и его компаньонов в верхнем Ориноко, они буквально сеяли панику среди сопровождающих исследователя, которые как огня боялись злонравных индейцев гуахарибосов.

Следует ли отождествлять марибунду с обезьянами, встреченными де Луа? Я не думаю. Действительно, марибунда, или маримонда — так индейцы называют рыжих коатов (Ateles belzebuth). Но эти обезьяны, напомним, никогда не превышали 1 метра 10 сантиметров от макушки до ступней.

«Из того, что мне рассказывали индейцы, — уточняет Эврин, — я узнал, что тело этих обезьян стройное, и что они имеют длинный цепкий хвост». Это самая существенная деталь, которая не вяжется с описанием де Луа.

Можно предположить, что де Луа натолкнулся на представителя крупной разновидности рыжего коата, но оправданнее считать, что путаница возникла оттого, что бесхвостая крупная обезьяна тоже была рыжего цвета. Во всяком случае, комментарий маркиза ненамного приблизил решение проблемы.

На первый взгляд, очень полезным оказалось свидетельство другого исследователя — Роже Куртвилля, гражданского инженера, которому уже приходилось бывать в Южной Америке в качестве участника этнографической миссии. Он был первым, кто решился пересечь Зеленый Континент на машине от Рио-де-Жанейро до Лимы в 1926 году.

Это настойчивый исследователь утверждал, что, находясь в районе, где побывал де Луа, он дважды встречал крупную бесхвостую обезьяну, которую окрестил «питекосантропосом». Из тех сведений, которые он сообщил мне лично, эти встречи произошли: первая — в 1938 году, вторая — в конце 1947 года. В свой книге «Неизвестные индейцы Амазонии» он приводит захватывающий фрагмент о встрече с незнакомой обезьяной. Сцена произошла в девственном лесу между реками Катамумбо и Тамандуа (недалеко от венесуэльско-колумбийской границы).

«В нескольких метрах стояло странное создание, похожее на индейца необычной масти, и ошарашенно смотрело на меня. Глаза его, впрочем, выглядели совсем безобидно. Они были серо-голубыми, над ними поднимались хорошо выраженные брови.

Сравнение морд капуцина и паукообразной обезьяны

На вершине лба также были густые волосы, затылок казался тяжеловесным. Все тело и члены покрывала длинная рыжая шерсть. Вся его звериная внешность контрастировала с умиротворенным выражением лица.

Был ли это человек? Или обезьяна? Более правдоподобным казалось, что это нечто среднее, результат сомнительной любви индианки и коата. Его руки казались длиннее, чем ноги, а бедра длиннее, чем голени.

Следы, которые он оставил на песке, потом сказали мне, что ступал он на внешние ребра подошвы, как ходят шимпанзе. На поясе у меня висел охотничий нож, поэтому я был спокоен, что в случае атаки этого мускулистого существа я смогу постоять за себя. Я мягко выпрямился, не спуская глаз с питекантропа, а затем сделал шаг к нему.

Его подвижные глаза метались из стороны в сторону, он не осмеливался взглянуть мне прямо в глаза. Когда между нами осталось два метра, его верхняя губа агрессивно вздернулась. Внезапно он сделал прыжок назад и скрылся в тени зарослей. Ветви сомкнулись и он навсегда исчез.

Его появление длилось не более минуты. Но я думаю, что буду помнить его всю жизнь».

Надо заметить, что Роже Куртвилль знал о встрече швейцарского ученого с бесхвостой обезьяной и сразу же узнал ее по фотографии в своем «питекантропе».

По следам статьи, опубликованной в мае 1951 года в журнале «Калибан», перед появлением его книги, я написал ему, чтобы расспросить кое о чем. В его ответном письме определенно говорилось: обезьяна не имела хвоста, иначе он не принял бы ее за индейца. Роже Куртвилль также любезно сообщил мне, что «индейские племена с бразило-венесуэльско-колумбийской границы, включая племя нингуэносов, знают этих „существ“. Название, данное ими, несомненно, исходит из подражания крикам этих обезьян.»

Его происхождение сходно с именем уакари (Cacajao), небольшой обезьянки размерами с кошку, которая обитает в районе верхней Амазонки и имеет редуцированный хвост длиной 10-12 сантиметров. Ее научное название brachyurus, что означает «короткий хвост», уже не употребляется.

Существует несколько разновидностей уакари, наиболее известны лысый уакари, красный уакари и чернолицый уакари. У этих обезьян по-человечески грустные лица, тело покрыто длинной шерстью, цвет которой варьирует от серебристо-белого до красно-коричневого у разных разновидностей. «Что самое любопытное в обезьянке, — пишет Э. Г. Буленджер, директор Лондонского зоопарка, — ее красное живое лицо. Оно настолько яркое, что кажется освещенным изнутри».

Заметим, что Э. Г. Буленджер, не будучи знаком с фотографией обезьяны де Луа, считал, что «крупная бесхвостая обезьяна, которая напала на него», была ни чем иным как невинным уакари. Он высказал мнение также, что крупные экземпляры уакари служили источником возникновения всевозможных легенд о человекообезьянах, живущих в дебрях Амазонии.