Выбор за тобой - Якуб Шамалек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Они знают, кто это сделал? – спросила Юлита.
– Да нет, откуда. Донос был анонимный.
– А ты? Есть предположения, кто бы это мог быть?
– Я об этом думала, – кивнула Магда, – и мне никто не приходит в голову. Точнее, окей, у меня есть враги на работе, но в “Игру престолов” мы играем в офисе. Есть еще, конечно, Лешек, как ты наверняка помнишь, мы расстались не лучшим образом… Но таким подонком даже я его не считаю.
Подонок. Услышав это слово, Юлита вдруг поняла, что случилось. У нее подкосились ноги, она ухватилась за стол.
– О, черт…
– А с тобой что? Все в порядке?
– Магда, слушай… А они сказали, как получили донос?
– В смысле?
– Ну, там, по телефону, в письме?
– По электронной почте. А что?
“У меня нет на это сил, – подумала Юлита. – У меня нет сил на ссору, на претензии, на крики. Но другого выхода нет”.
– Магда… Это могло быть из-за меня.
– Не понимаю… – Магда подняла брови. – Ты спрятала дома пять килограммов кокаина и шесть тысяч таблеток экстази и забыла мне об этом сказать?
– Нет, но я не сказала тебе кое-чего другого: все это время я продолжаю расследовать дело Бучека.
Магда выпрямилась, убрала волосы с лица.
– Что? Но… А собеседование?
– Не было никакого собеседования. Шмотки мне понадобились, чтобы хорошо выглядеть для… Для встречи с информатором.
Сдвинутые брови, сжатые губы. Юлита знала это выражение лица. И знала, что оно предвещает.
– Ладно, чтобы ты понимала, я уже в ярости, – произнесла Магда, – но я по-прежнему не понимаю, какое это имеет отношение к полиции, наркотикам и обыску.
– Тот, кто выложил в Сеть мои фотографии… Я зову его просто Подонком…
– Ну?
– Он угрожал, что если я не брошу это дело… Он будет мстить. Видимо, он знал адрес нашей квартиры и подготовил донос, чтобы наслать сюда полицию и меня запугать.
Стало очень тихо. Магда ничего не говорила, даже не смотрела на нее.
– Мне правда очень жаль, если бы я знала, что…
– Это не наша квартира.
– Что?
– Это не наша, а моя квартира, – повторила Магда холодным сухим голосом, которого Юлита раньше не слышала; это был не голос ее сестры, а голос бизнес-леди, отчитывающей подчиненного. – Ты здесь гость.
– Пусть так, но я плачу за комнату.
– Ты платишь гроши. Просто чтобы нам обеим не было неловко.
– Не знала, что ты так это воспринимаешь. В таком случае можешь повысить…
– То, что ты мне соврала, я еще могла бы тебе простить, ты не впервые ведешь себя как засранка…
Юлита хотела что-то сказать, но прикусила язык: сейчас не время для ссор, а время посыпать голову пеплом.
– …То, что ты нарушила обещание? Ладно, с кем не бывает. Что моя квартира выглядит как свинарник? Ничего, приберем. Но вся эта история коснулась моих детей, а вот этого, милая, я тебе так не оставлю.
“Все было не случайно”, – подумала Юлита. Он наверняка знал, как они важны для нее. Наверняка видел все те фотографии, которые Магда спамила своим знакомым: Войтек и Сашка на концерте в филармонии, в костюмчике и платьице с пайетками, Войтек и Сашка в кукольном театре, Войтек и Сашка на мастер-классе в музее, Войтек и Сашка на танцах, Войтек и Сашка на лыжах в Австрии, Войтек и Сашка в зоопарке, на заднем плане грязные пингвины. Потому-то он и сказал полиции, что наркотики в игрушках. Подонок, настоящий подонок.
– Магда, мне правда очень-очень жаль, серьезно. Скажи, что я могу сделать, чтобы как-то загладить свою вину. Могу до конца года мыть посуду, могу гладить тебе рубашки, могу сводить тебя в кино и в бар…
– О нет, нет, моя дорогая, так легко ты не отделаешься, – прервала ее сестра. – Ты хочешь дальше здесь жить? Тогда бросай свою идиотскую журналистику и найди себе нормальную работу. На сей раз я серьезно.
Они смотрели друг на друга в упор. Одинаковые зеленые глаза с черными точечками. Уставшие и обведенные темными кругами.
– Ты не можешь об этом просить, – произнесла наконец Юлита.
– Могу. Точно так же, как я могу попросить тебя собрать вещи и поискать себе новую квартиру.
– Магда, ты же знаешь, в какой я ситуации…
– Знаю. Поэтому и говорю, чтобы ты нашла себе нормальную работу.
Тишина. Капала вода из не до конца закрытого крана, шумели батареи.
– Я тебя не понимаю, – произнесла наконец Магда. – Ладно еще, если бы ты что-то от этого имела. Славу, деньги, что угодно. Зачем тебе все это нужно? Можешь мне объяснить?
– Для удовлетворения.
– Удовлетворения? Я тебя умоляю. Ну если только удовлетворение от скандала, что вся Польша видела твою голую задницу. О да, мои поздравления.
– Это было ниже пояса.
– И ниже, и выше. – Вредная ухмылка. – Комплект, так сказать.
В груди кольнуло, больно. Юлита стиснула зубы, до скрипа.
– Прекрати, – процедила она, – иначе я за себя не ручаюсь.
– А по-моему, нам давно пора поговорить начистоту. Юлита, у тебя проблемы. Ты лезешь на рожон. Тебе угрожают, а тебе хоть бы хны, ты опять за свое. Знаешь, что это?
– То, что сейчас происходит? Не знаю, может, какая-то херовая терапевтическая сессия.
– Это называется нарываться на неприятности.
– И что ты пытаешься сказать, а? – Юлита встала, сжала кулаки. – Что типа я сама виновата?
– Не знаю. Может, если бы ты не делала этих идиотских фоток, то их бы не было.
– Магда, серьезно? Что еще ты мне скажешь? Чтобы я не надевала коротких юбок, а то не дай бог кого-нибудь спровоцирую?
– Я знаю, что это неудобная правда, но будь ты хоть немножечко ответственней, чуточку умнее, то всей этой истории бы не было…
– А если бы ты не трахалась со своим начальником, то не было бы развода.
Снова стало тихо, ужасно тихо. Увидев реакцию Магды (слезы в глазах, дрожащие уголки рта, перерезавшие лоб морщины), Юлита тут же пожалела о своих словах. Но сказанного не вернешь, назад не отмотаешь. Слова прозвучали, они повисли в воздухе и, кажется, уже навсегда.
– Я сейчас приму ванну. – Голос Магды звучал на удивление спокойно. – А когда я из нее выйду, твоя комната должна быть пуста…
– Магда, я…
– Ключи оставь на столе.
Магда встала с дивана, пошла в ванную. Звук льющейся воды заглушал плач, но не до конца. Юлите захотелось пойти к ней, обнять ее, рыдать в обнимку, пока не переполнится ванна и вода из нее не польется на пол, но она слишком хорошо знала свою сестру и отказалась от этой затеи. Магда ее не простит, уж точно не сейчас, а может,
