Умершие в мире живых. Европейские исследования - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В качестве краткого комментария к вышесказанному, исходя из результатов полевых исследований, проводившихся нами в 1980–90‑е гг. и позднее, в первом десятилетии XXI в., отметим, что в морально-этическом кодексе жителей Барбаджи, тесно связанном с нормами обычного права, еще недавно большое место занимала и сохраняла свою витальность архаичная «иерархия смерти», согласно которой каждой категории населения (мужчинам, женщинам, старикам, детям) отводился свой идеал «достойного» ухода (женщине – в окружении семьи, старикам – в присутствии детей и внуков, детям – маленькими, поскольку безгрешными и т. д.) (Фаис 2003: 166–169, 217). Самоубийство не только не осуждалось, но и рассматривалось как акт доблести (Там же: 154–157), а в конце ХХ в. еще были живы респонденты, при жизни которых «работала» древняя система народной эвтаназии (Фаис-Леутская 2004: 89–101).
Длительное игнорирование представителями научного мира реалий богатейшей традиционной культуры Сардинии в целом и Барбаджи в частности, на фоне недавних процессов экономической и социокультурной деструкции, приведших к существенной утрате целых пластов локального культурного наследия, привело к невосполнимым потерям не только многих элементов традиционности, но и памяти о них. Вследствие этого, например, основа и природа многих обрядов оказывается скрытой не только от сторонних наблюдателей этих практик, но и от их участников, и приводит к изменению прочтения обрядности. Это происходит сегодня и с поминальными, обходными обрядами – например, из всего массива респондентов только наиболее пожилые идентифицируют детей, участвующих в обрядах, с мертвыми (Mannia 2016: 130) и подтверждают принадлежность этих практик к разряду коммеморативных.
Едва ли не единственный исследователь современного состояния поминальных практик Сардинии, антрополог С. Манниа на основе анализа «живого» материала (полученного методом опросов респондентов и включенного наблюдения) на примере Барбаджи подробно рассматривает обходные обряды, «колядование» и «выпрашивание» пожертвований детьми в контексте коммеморативных практик региона.
Первое, что бросается в глаза – это изменение, по сравнению с Сицилией и другими областями юга Италии, «графика и «календаря» проведения этих практик. В Сардинии они увязываются не только и не столько с Днем всех святых (1 ноября) и с Днем поминовения усопших (2 ноября), сколько с кануном Нового года и Днем Св. Антония Аббата (17 января), причем на последние две даты, приходящиеся на зимний период, особенно на последнюю из них – весьма значимую веху в народном календаре Сардинии, – приходится большинство «проявлений» коммеморативных обходных обрядов (Gallini 2003: 72; Mannia 2015: 199; Mannia 2018: 14).
С Днем Св. Аббата в Сардинии, особенно в Барбадже, увязывается начало так называемого сардинского «карнавала», или Carrasegare, проводимого и сегодня и имеющего слабое отношение к событиям недели, предшествующей Великому посту, в христианском литургическом понимании. В контексте Сардинии Carrasegare представляет собой воспроизводство древних зоолатрических обрядов конца зимы – начала весеннего пробуждения природы и отмечен разнообразными ритуалами, шествиями и действами с участием ряженых в зооморфных масках, воплощающих демонические существа – «посредников» во взаимоотношениях людей с верховным демоном Maimone, к которому обращались в надежде обрести благоприятные погодные условия, богатый урожай, большой приплод скота, достаток в жизни сообщества (Alziator 1978: 72–73, 76–80).
В эти дни в двери домов селений стучатся дети, выпрашивающие у обитателей пожертвования в виде пищи или «кто что даст». Получаемые подношения, равно как и сами обходные обряды, именуются su mortu-mortu (сард. «мертвый-мертвый»), su Purgadoriu (сард. «Чистилище»), s’animedda (сард. «душенька»), sa vita (сард. «жизнь»)[9], sas animas (сард. «души») (Carboni 2007: 32). Эти знаковые названия являются еще одним доказательством связи обрядовых действий с культом предков. Тот факт, что сегодня в ходе обрядов дети получают также игрушки, школьные принадлежности, сувениры, порой деньги, не перечеркивает роли и значимости пищевых даров, занимающих по-прежнему большое место в общем объеме подношений.
Полученная в соответствии со сценариями и практикой обходных обрядов пища потребляется потом самими детьми, их семьями, но в первую очередь – всем локальным сообществом в процессе коллективной трапезы, являющейся описанной В. Проппом на примере праздника Святок звеном цепи, связывающей «колядования» и практику «выпрашивания» пожертвований с пиршеством и поминальной обрядностью (Пропп 2000: 41–66), и в целом представляющей собой средоточие и кульминацию процессов перераспределения и взаимообмена в архаичном обществе (Clemente 1981; 1982; 1983).
Эта связь, исходя также из ролевого участия в них детей, позволяет исследователям увидеть истинную природу обходных обрядов в Барбадже и рассматривать завершающую эти обряды трапезу как «обмен алиментарными дарами между живущими и душами предков»: «выпрашивание пищевых пожертвований и алиментарных милостыней подтверждают виталистическую значимость пищи… в контексте контактов мертвых и живых» и составляют «основное ядро ритуала – искупление жизни через посредство пищи» (Giallombardo 1990: 32).
В свете этих выводов и необходимо рассматривать обходные обряды в Сардинии, ярким образцом которых служат практики, сохранившиеся и сегодня, например, в Лодэ (провинция Нуоро), в Барбадже, где они именуются su Purgatoriu (сард. «Чистилище») (Carboni 2007: 43; Mannia 2015: 200–201). К этим обрядам прибегают дважды в год – в День всех Святых (1 ноября), что является очевидной данью христианской традиции, но также и значительно более пышно – 17 января, хотя проходят они по одинаковому сценарию. На наш взгляд, обряды 1 ноября свидетельствуют о попытках церкви в исторической ретроспективе если не подчинить себе, то по крайней мере контролировать народную обрядность. Об этом говорит и тот факт, что начало обходных обрядов предваряется работой приходского священника, отбирающего из числа малолетних служек определенное число детей, уполномоченных участвовать в обряде (помимо них, подношения выпрашивают и дети селения, не связанные с церковью), и распределяющего между ними участки обхода деревни.
Обход домов начинается в 12 часов дня, под перезвон колоколов местного храма, поскольку, по уверению наиболее пожилых респондентов, «души мертвых выходят либо в полдень, либо в полночь, когда слышат колокольный звон» (Mannia 2015: 200), и длятся до 5 часов пополудни. Традиция требует, чтобы непосредственно перед этим
