Экспедитор - Константин Георгиевич Калбанов

Глянув на него, я двинулся прочь от трактира. Тот хмыкнул и пошёл следом. На улице было светло от наваленного кругом снега и входящей в силу луны, так что моё пассивное «Кошачье зрение» даже не активировалось. Ну, разве только какая тень попадалась в поле видимости, и да, видел я достаточно далеко, эдак шагов на шестьдесят.

Завернул в первый попавшийся переулок, Терпень без опаски последовал за мной. То ли уверен в себе донельзя, то ли ему просто плевать, а может, и не впервой принимать заказ от благородных. Едва отдалились от поворота, как я, не оборачиваясь, атаковал его «Булавой». Не сильно. Так, чтобы только вырубить. Ну не драться же мне с ним в самом-то деле.

Конечно, у него мог оказаться и «Панцирь», и тогда так тихо не получилось бы. А то и вовсе пришлось бы валить наглухо. Но амулет оказался ему не по карману. Душегуба отбросило в сугроб, где он и замер без памяти.

Я подошёл к нему и, перевернув на живот, спустил до локтей полушубок, потом извлёк нож и взрезал на спине кафтан с рубахой. Спина чистая, без узоров, то, что нужно. Наскоро обыскал, ожидаемо обнаружив за голенищем сапога свинорез, вот и всё оружие. Небогато. Впрочем, для его занятия более чем достаточно.

— Хруст. Приём, — произнёс я в «Разговорник».

Самый обычный. Оно конечно, мне удалось создать более удобный и компактный, но я ещё не решил, как мне использовать эту новинку с максимальной пользой. Делиться же с посторонними как-то не особо хотелось.

— Здесь Хруст. Приём, — послышалось в ответ.

Ну а что такого? Обычный порядок радиообмена. Удобно.

— Подъезжай. Конец связи.

Пока тот выполнял приказ, я быстренько связал пленника, заткнул ему рот кляпом и, взвалив на плечо, двинулся в сторону улицы. Едва подошёл к перекрёстку, как напротив остановились открытые сани. Посадил в них бесчувственное тело, укутав шкурой и пристроив голову у себя на плече. Со стороны подгулявшие друзья едут то ли дальше догуливать, то ли домой.

Достаточно быстро мы выехали за пределы столицы и добрались до села в предместьях города, на окраине которого я прикупил домик. Село это вольное, что в этих краях редкость, а потому и дом, и подворье с довольно обширным огородом удалось выкупить в собственность. Имеется здесь и большой сухой подпол с бревенчатыми стенами, что как нельзя лучше подходит под мои цели.

Впоследствии я собираюсь тут устроить каретный двор, наладить производство и передать его во владение сестре. Желает в высшее общество, пусть трудится. Там бессребреников жалуют немногим больше, чем бесталанных. А сейчас у этого подворья иное предназначение.

Мы затащили пленника в дом и, раздев, разложили на уже подготовленном для этого столе, накрепко зафиксировав, чтобы шелохнуться не мог. Первичный осмотр полностью подтвердился, тело Терпеня оказалось девственно чистым. Я удовлетворённо кивнул, привёл его в чувство и, не вынимая кляпа, приступил к делу.

Процедура неприятная, и пока я наносил узор, пленник рычал как раненый зверь. При активации узора короткий вскрик, ну или скорее мычание, после чего он затих.

— Развязывай, — велел я Хрусту, опускаясь на лавку у стены.

Боевой холоп, значившийся лакеем, сноровисто снял с лежащего на столе путы. Тот поднялся и посмотрел на меня спокойным преданным взглядом. Вот и ладушки. Я, конечно, не судья, но выписать такому ухарю билет в один конец считаю себя в праве.

Отогнав сани обратно на каретный двор, Хруст вскоре вернулся верхом, ведя в поводу ещё двух осёдланных лошадей. Нам осталось только закинуть перемётные сумы, после чего мы незамедлительно отправились в дорогу. До ближайшего места Силы порядка двухсот пятидесяти вёрст, так что путь не близкий, а времени у нас не так чтобы и много, нужно успеть к полнолунию…

Как и планировал, мы, не напрягаясь, уложились в два дня, достигнув кармана у постоялого двора в Смоленском княжестве недалеко от села Глуховка. Оно оказалось ближайшим, хотя и имело не столь уж удобное расположение из-за открытости местности, покрытой снегом. Видимость, как говорится, на миллион, но ты, поди, ещё разбери издали, что там происходит, а близко я никого подпускать не собираюсь. К тому же дело к полуночи, а это даже не двадцатый век, спать тут ложатся рано, если только не гулянье молодёжи. Впрочем, веселиться они предпочитают в окрестностях сёл, а не у чёрта на куличках.

В этот раз я решил испытать новый способ нанесения конструкта. Спасибо занятиям по сущности Сути одарённых и владению Силой. Земельники, как уже говорилось, имели возможность накладывать плетения или уже готовые конструкты на камень без каких-либо приспособлений. Я прикинул, что можно попробовать сделать это и на земле или снегу, и, как всегда, единое информационное поле Земли мне в помощь. Ну нет у меня иного объяснения тому, что даже особо не напрягая мозг, я практически походя нашёл нужное мне решение.

Поэтому я взял предварительно подготовленный конструкт и наложил на снег, чётко вписав его в окружность кармана.

— Терпень, разденься донага и встань в центр. Только не задень эти линии.

Несмотря на холод, тот без тени сомнений выполнил мой приказ и, пройдя по глубокому снегу, встал в получившийся в центре шестиугольник. Боже, насколько же это оказалось проще, чем всякий раз вычерчивать плетения самостоятельно с помощью шпаги. И самое главное, практически мгновенно, в то время как прежде приходилось затрачивать на это порядка часа.

Пора. Луна в зените. Я потянулся к Силе в камне моего «Панциря» и, установив канал с конструктом, довольно быстро напитал плетения, отозвавшиеся на это зеленоватым светом. Едва все плетения напитались Силой, как конструкт на мгновение стал ярче, а затем свет пропал, как и не было. Вот оно, значит, как. А ведь бриллиант в амулете практически пуст, там оставались сущие крохи. Получается, что, будучи рядом с выбросом, восполнить Силу не получится. Неприятное открытие.

Впрочем, это тут же отошло на второй план, потому что Терпень вдруг выгнулся дугой под влажный хруст костей и огласил окрестности диким то ли рёвом, то ли воем. Ну что тут сказать, узор «Повиновение» не позволит ему причинить мне вред, но это не спасает от дикой боли трансформирующегося тела. А его сейчас в буквальном смысле этого слова ломало и корёжило. По живому, без анестезии. И эта пытка будет продолжаться в течение месяца дважды в сутки.

От этой мысли мне стало как-то не по себе. Я, конечно, не кисейная барышня,