Адреналин. Коллекция бонусных материалов к серии Потерянная дружба - Пенелопа Дуглас

Мою гортань сдавило; я сглотнул, заставив себя угодить Фэллон.

– Да, я тоже буду по вас скучать, ребята, – согласился я.

Огни стартового светофора замигали. Фэллон обняла себя и привстала на носочки для лучшего обзора. Моторы взревели, снова и снова, а толпа обезумела. Я никогда тут не гонял – у меня не было особого интереса, но я определенно буду скучать по этому месту... и по ним.

В течение года после окончания магистратуры я руководил чикагским офисом Фэллон, выступал лицом фирмы, разбирался с клиентами. Она предпочитала оставаться в Шелбурн-Фоллз, работать над своими дизайнами дома, в то время как я управлял офисом.

С недавних пор, однако, у меня появилось желание сбежать. Я устроился в нью-йоркскую фирму, откуда меня направили за границу работать с группой архитекторов на Среднем Востоке. Проект имел долгосрочную перспективу, и мне не терпелось уехать. Именно в этом я нуждался. 

"Делай, что считаешь нужным, Лукас", – сказала тогда Фэллон. – "Мы всегда будем здесь и поддержим тебя".

Я надеялся, что это правда. Мэдок, похоже, немного рассердился, когда я рассказал о предстоящем отъезде. К тому же, учитывая расстояние, я сомневался, что смогу часто возвращаться домой.

А вот Джаред, казалось, отнесся не столь критично, когда я спросил у него, правильное ли решение принял, намереваясь покинуть родной город. По его словам, худшее, что ему пришлось сделать в жизни – это оставить своих друзей, семью, Тэйт, но он ни секунды об этом не пожалел.

"Нам нужно пережить много дерма и пострадать, чтобы понять, кто мы есть. Переезд может помочь взглянуть на вещи со стороны, заставит нас повзрослеть", – бла, бла, бла... но еще он сказал: "Не жди, что мир перестанет вращаться, пока тебя не будет. Многое изменится, и тебе лучше к этому приготовиться".

А потом он попросил не задавать ему гребаные вопросы, на которые у него нет ответов.

Я посмотрел на Джареда, Мэдока и Джекса, собравшихся вместе на треке. У них красивые семьи, им повезло полюбить сильных и целеустремленных женщин. Раньше я думал, будто они знают ответы на все вопросы, а потом понял, что эти парни лажали не меньше меня. Единственная разница – они были бойцами. Они отказывались терпеть неудачи.

Я скрестил руки на груди, сжал кулаки и челюсти. Куда делся мой боевой дух? Черт, меня вообще хоть что-нибудь волновало?

– Ю-ху!

Крики эхом разнеслись над полем. Моргнув, я очнулся от своих размышлений и увидел, как красный свет сменился желтым – и снова рев моторов, – а потом зеленым.

Четыре машины сорвались со старта, в воздух клубами поднялись их выхлопные газы, дым от сгоревшей резины и пыль.

Я услышал, как резко вздохнула Фэллон, когда Мэдок сразу же занял лидирующую позицию. Перед нашими глазами он преодолел первый поворот, однако затем внезапно развернулся в противоположном направлении. Направлении, в котором двигались остальные машины.

Другим водителям пришлось вильнуть, отчего еще больше пыли вырвалось из-под их колес. Они начали сигналить.

Проклятье, что Мэдок вытворяет?

Фэллон застонала и подняла руки к груди, сомкнув ладони и переплетя пальцы.

– Он иногда бывает таким идиотом.

Он включил заднюю передачу, нажал на газ и поехал задом наперед, виляя из стороны в сторону, чтобы не пропустить машины двух своих оппонентов, явно забавляясь подобным издевательством над ними.

Зрители начали смеяться; я заметил, как Фэллон закатила глаза, пока мы наблюдали за Мэдоком, который ехал со скоростью 50 км/ч (максимум, на что он был способен при движении задним ходом), но сдерживал другие машины, при этом позволив Джареду вырваться вперед. Я видел, как разъяренные водители махали руками из боковых окон, а Джекс, стоявший на трибуне, перегнулся через перила и до слез хохотал над фарсом, в который его брат и Мэдок превратили гонку.

– Полагаю, они работают в команде? – предположил я.

– Да, – ответила она отрывисто. – Очевидно, им приспичило померяться членами с парой старшеклассников. Мужчины никогда не взрослеют. Без обид.

Я хохотнул на выдохе, сунув руки в карманы своих шортов-карго. Парни продолжали огибать трек; как только у Мэдока появилась такая возможность, он надавил на газ, развернулся, вновь заставив другие машины дернуться в стороны, и газанул, благодаря чему они с Джаредом вырвались вперед.

– Знаешь, – произнесла Фэллон, пока мы продолжали следить за гонкой, – завтра ты все равно без чувства вины не уедешь. Думаю, на тебя обиделся еще кое-кто, помимо Мэдока.

Повернув голову, я увидел, что она смотрела куда-то в сторону. Проследив за ее взглядом, заметил Куинн, расположившуюся на одеяле в траве. Она лежала на животе и рисовала в дневнике, с которым практически не расставалась. Подарок от Джульетты на пятый день рождения.

Дочь Мэдока, ЭйДжей, сидела рядом с ней и играла со своим щенком. Наши с Куинн взгляды на миг пересеклись.

Но затем она быстро опустила глаза, когда увидела, что я смотрел на нее.

Да. Челюсти сжаты, губы плотно сомкнуты. Даже отсюда мне было видно, что Куинн обводила одну и ту же линию снова и снова, вероятно, раздирая даже следующие страницы. Ее пальцы побледнели, потому что она с силой сжимала пишущую ручку.

Явно сердилась.

Я нахмурился. Куинн еще ребенок, но, хоть семья и шутила по поводу ее детской влюбленности в меня, она, в своем роде, занимала особое место в моем сердце. В конце концов, ей жилось непросто.

Ну, настоящих тягот она тоже не знала. У Куинн было все, о чем она могла пожелать, как и полагалось дочери Джейсона Карутерса. Однако ее держали на коротком поводке. Отец не выпускал ее из поля зрения, а, когда выпускал, его сменяли ее братья.

Только я позволял Куинн делать то, что остальные запрещали.

Я первый дал ей в руки ружье на стрельбище. Куинн было девять, и я получил за это подзатыльник. Я первым прокатил ее на мотоцикле, когда ей было одиннадцать. Сейчас я понимал, что совершил ошибку, не надев на нее шлем, но мы ведь не гоняли по шоссе. Я думал, вся семья в очередь выстроится, чтобы меня убить.

Покачав головой, отмахнулся от легкого беспокойства Фэллон.

– Ну, она же переходит в старшую школу осенью, верно? Между мальчиками и подростковыми драмами ей некогда будет и имя мое вспомнить.

– Я бы не была в этом так уверена, – возразила Фэллон. – Ты единственный представитель мужского пола, не связанный с нами семейными узами, с которым ей разрешали общаться.

Я улыбнулся этой шутке, снял свою бейсболку и провел рукой по волосам, после чего надел ее обратно.

– Как я уже сказал... старшая школа. Все мужчины в жизни Куинн будут тосковать по тем дням, когда только я один разрешал ей плавать без спасательного жилета. Они поймут, что я был наименьшей из их проблем.