Жестокое притяжение - Юрий Иванович

Еще следовало учитывать своеобразный юмор злого властелина. Несмотря на беспредельную власть в своих мирах, он не потерял некоего дерзкого сарказма, с помощью которого частенько издевался, ерничал над самим собой. А это хоть немного, но помогает держать себя в нужном тонусе: ведь кто еще другой осмелится ляпнуть что-то против Всевышнего? Неосторожное словцо без должного почтения, и стоящие сзади уже вытирают оставшееся от неудачника мокрое место. Так что свои титулы приходилось подбирать, опробовать и высмеивать только лично.

Правда, в последнее время узурпатору все больше нравилось слово-обращение «Гегемон». Коротко и всеохватывающе. Да и как иначе, если это именно он устроил полторы тысячи лет назад кардинальные изменения всего общественного строя Торговцев. А кто такие Торговцы? Это и есть настоящие диктаторы любых миров и вселенных. Вернее, могли бы ими стать, отбрось они в сторону глупые суеверия и невесть кем навязанные запреты и стереотипы поведения. Вот он, Крафа, отбросил и, мало сказать что победил, стал вечным гегемоном всего мыслимого и немыслимого пространства вселенных. Что там космос, что там телепортация в технически развитых мирах, если всеми ими без исключения сейчас правит он. Хочет — уничтожает мир без малейшего сожаления; хочет — переиначивает его по собственному усмотрению; а хочет — остается в нем просто божественным наблюдателем и верховным судьей. Все зависит от того, насколько ему там интересно и насколько ему там нравится.

Ну и, понятное дело, все полторы тысячи лет вселенский бог собирал, улучшал и модернизировал личные системы защиты. Не то чтобы он был параноиком, которому за каждым углом мерещится заговор, но и собственного примера хватило. Ведь когда-то он сумел устранить сильнейших, пленить мудрейших и сделать рабами самых свободных и независимых. Так что никогда нельзя сбрасывать со счетов тот ничтожный шанс, что где-нибудь, когда-нибудь родится некий сукин сын, который изобретет нечто, пусть даже устройство с абсурдным названием «рогатка-абсорбент», и при посещении какого-нибудь мира великий Гегемон Крафа вдруг окажется абсорбирован в вакуумное пространство, словно ненужный бульон.

Поэтому великий циник и подлый узурпатор никогда не расслаблялся. А когда отправлялся в иные миры по делам, не гнушался и не ленился навесить на себя и захватить с собой все, что могло гипотетически помочь в трудную минуту. За полторы тысячи лет это «все» так ни разу и не пригодилось. Оружие — да, использовалось постоянно. Но ведь некоторое оружие, употребленное для наказания непослушных рабов, средствами обороны считать язык не поворачивался. Ну как, например, дыбу можно посчитать средством самообороны? Скорее строением для превентивного наказания последующих поколений! Это — да. Но не больше.

Другой вопрос, что использовать и уже тем более таскать за собой дыбу было неэстетично и являлось бы неуважением к самому себе. Поэтому Крафа помимо средств защиты брал с собой такое оружие, что после его применения в бунтующем мире оставались тлеющие головешки да перемешанный пепел с песком. То есть руководствовался при выборе четырьмя критериями: эффективность, удобство, миниатюрность и невозможность воспользоваться этим оружием для иного разумного существа. А то были случаи, когда некие слишком шустрые аборигены, используя еще более шустрых прирученных червей, птичек или комариков, пытались выкрасть, а то и на месте использовать невероятное по мощности оружие. Как говорится, результат их всегда поражал… перед самой смертью. А потом и суровое наказание следовало для всех остальных заговорщиков. Жестоко? Зато справедливо!

И Гегемон Крафа упивался основным постулатом своей справедливости: рабам дозволено только беспрекословное подчинение.

Ну и, как обычно, пришел очередной день для свершения наказаний. Мир Ба, в котором жили здоровенные переростки баюнги и их пушистые братья-суслики туюски, нуждался в полноценном наказании для непослушных аборигенов. Все-таки помощники определили точно, а потом Крафа и сам проверил: именно оттуда пришла зеркальная отдача, которая умертвила добрую десятую часть созданных на зеленых болотах животных. Причем как раз и созданных для наказания, донесения, так сказать, науки в тупые головы, чтобы неповадно было и не лезли куда им не следует. Но эти хитро сделанные туюски совершили очередное невероятное открытие, разгадали секреты заброса в их мир болотных тварей и сподобились изничтожить, сломать орудие наказания. Вряд ли им в этом деле помогали баюнги, но под прессом наказаний и этим увальням достанется. Нечего было допускать до такого уровня технического развития своих врагов, чтобы те осмелились бороться с волеизъявлением Гегемона.

Экипировался узурпатор всех вселенных долго и тщательно. Удовольствие удовольствием, но ведь его визит выжившим должен запомниться надолго. А для этого покрутиться лишних пару часов перед зеркалом — только приятно провести время. Что не нравилось — снимал. Что было обязательно в ношении, но смотрелось не совсем эстетично — камуфлировал накладными иллюзиями. Что казалось слишком большим или громоздким — размешал на специальных платформах поверх ускорителей и поверх специального каркаса из силовых линий. И тоже камуфлировал иллюзией всеобщего, громадного нимба. Кстати, нимб коварному обманщику бесспорно нравился. Хоть и навевал он неуместное сравнение с какими-то жалкими божками в захолустных мирах, но должную толику уважения и величия придавал несомненно. И ростом Гегемон становился выше, и страхи навевал полные штаны в стане недовольных рабов, и сам себя ощущал сверхсуществом, который создает новые законы бытия.

Но любое действие когда-нибудь оканчивается. Так и личная экипировка в дальнее путешествие закончилась. Приятная штука, но и затягивать ее до бесконечности не следовало. Настала пора самого приятного действа: справедливого наказания. Ориентир на мир Ба был взят, тело привычно подобралось перед нырком в межмирское пространство, и нога сделала должный шаг.

Вот тут мир и содрогнулся!

И почти сразу же все пошло наперекосяк и совсем не по намеченному сценарию. В первый момент Крафу дернуло и закрутило с таким ускорением, что он и испугаться не успел. А вот во второй момент так сдавило, сжало неведомыми силами, что все его раздавленные чувства возопили: «Ловушка! Смертельная опасность! По высшему уровню!»

А в таком случае срабатывала специально настроенная автоматика, которая спасала тело даже в случае его полной бессознательности. А то и спасала уже мертвое тело от полного уничтожения. Фактически при такой ситуации сам Гегемон уже ничем управлять не мог. Да и как управлять, если тебя пытаются уничтожить невероятными, немыслимыми силами? Мало того, в подобной ситуации, будь ты трижды Гегемоном, живое существо перестает думать, и тогда вся надежда остается лишь на задействованные цепочки контрмер, которые скрупулезно встраивались в автоматику многоуровневой защиты долгие полторы тысячи лет.

К счастью, автоматика сработала. К невероятному счастью — живое существо внутри осталось живым. Ну и, скорее всего, по счастливой случайности это самое существо во время невероятного по силе взрыва, разметавшего ловушку и уничтожившего внушительный горный кряж в мире Ба, не лишилось ни зрения, ни рук с ногами, ни своей никчемной памяти. Судьба даже оставила существу его врожденные умения Торговца.

Они ему и помогли при падении с высоты метров десять не переломать все конечности и остаться после удара о горячий песок в полном сознании.

И только тогда до Крафы дошло сразу две неприятности: жуткая боль по всему телу и осознание своей тотальной обнаженности! Во время взрыва, когда тело немыслимым броском выкидывалось через подпространство, была уничтожена вся уникальная защитная одежда, а кожа почти везде либо оцарапана, либо обожжена. Понятное дело, что и все оружие, все оборудование, силовые каркасы и ускорители — все кануло в Лету во время ускользания из страшной по своей силе ловушки. Страшной настолько, что содрогнулся весь мир.

Боль удалось приглушить своими невероятно развитыми умениями. Остановить кровь тоже труда не составило. Прояснить сознание и встать на ноги было уже несколько трудней, запас личных сил все-таки не безграничный. Да и отсутствие рядом с собой хотя бы ножа расстраивало не слишком. Ухмыляясь и постанывая от нервного смешка, Крафа осмотрелся вокруг, и даже после этого увиденные пейзажи выжженной пустыни его не расстроили.

— Плевать! Главное, что жив остался, — шептали его окровавленные, потрескавшиеся губы. — Ну и сейчас… сейчас я вам всем…

Скорее всего, чисто инстинктивно он не сразу шагнул в подпространство, еще всем естеством помня недавний взрыв. Хотя и был уверен, что доберется домой за два шажка. Боль во всем теле, даже приглушенная, заставила осторожничать, и он заглянул на тропу между мирами только краешком глаза. И в тот же момент чуть не ослеп от увиденного там урагана.