Жестокое притяжение - Юрий Иванович

В общем, струхнул по полной программе и собственное существование испортил окончательно. Теперь он вздрагивал после каждого стука за стенкой или громкого голоса в коридоре; бледнел при виде открытого, пусть и зарешеченного окна; звал во весь голос санитара, когда кто-то незнакомый из медперсонала заглядывал в его палату. Дошло до того, что его всерьез стали исследовать на психическую вменяемость.

И тут весьма грамотно подсуетился главный следователь. После нескольких часов вливаний и убеждений он сумел доказать страшно нервничающему русскому, что его песня будет и в самом деле спета, стоит только уменьшить персональную охрану. По правде говоря, ее и так никто не увеличивал, но самовнушение — великая сила.

Единственный выход, который следователь предоставил много знающему агенту, — рассказать все. Причем не просто все, а нечто такое, за что его поселят отдельно, вдали от суеты, и предоставят возможность прятаться от своего бывшего начальства в полное и пожизненное удовольствие.

Вот тогда Борюсик и начал раскрывать некоторые невероятно важные секреты.

Вначале дал ссылки на некоторые секретные счеты Павла Павловича и его покровителя из Москвы. Вокруг счетов началась странная возня, завершившаяся полной пропажей денег, несколькими громкими отравлениями и парочкой скандальных самоубийств. Ну, тут уже аппаратура с Ситулгайна себя показала во всей красе: цепочки заказных убийств удалось проследить до заказчика. И им оказался все тот же Москвич. Но его положение оставалось до сих пор настолько сильным, незыблемым, что даже прямое и показное разоблачение не сковырнуло бы его с насиженного места. То есть бить его в лоб и методом справедливого ареста не получилось бы.

К тому же и местонахождение или участие во всех этих делах Пыл Пылыча никак не фиксировалось. Упал на дно, растворился. А может, и в самом деле погиб? Чего не случается в этой жизни даже с подобными зубрами агентурной работы?..

Только и оставалось, что поискать тех обиженных Москвичом или им ущемленных, которые собственной жизни не пожалеют, но отомстят гаду за смерть своих близких или за собственное обнищание. И чем больше Александра «копала» под Москвича, тем больше его личных врагов отыскивала. Причем некоторые из них даже не подозревали, под какой именно маской скрывается их личный и лютый враг. Как всегда в жизни бывает, тот действовал чужими руками и тщательно затирал все следы преступлений, могущие разоблачить его лично или Павла Павловича и его контору. Да в принципе и сама контора в свое время была создана для прикрытия, а то и свершения скрытных преступлений любого толка.

Но машина возмездия закрутилась. Не все в нее вложили свои усилия, далеко не все. Некоторые испугались и не стали мстить. Слишком уж страшная, одиозная фигура маячила по ту сторону фронта. Некоторые не поверили. Еще и своему врагу все данные о якобы «наклепе» выложили. Что сильно помогло Москвичу перестраховаться, приготовиться и уйти в глухую оборону.

Но нашлись и те, кто поверил в собранную информацию сразу и полностью. На какое-то время затаился, проводя нужные перестановки у себя в тылу, а потом пошел в атаку. Результатами этой атаки стала резня сразу в трех конторах, двух весьма важных силовых структурах, нежданные смерти нескольких министров да парочка убийств в среде высшей политической верхушки России. И наконец, как логический финал всего деяния — безжалостное устранение ядом, пулей и кинжалом как самого Москвича, так и всех его сильных сподвижников.

Скандал поднялся на весь мир! Уничтожение стольких и таких видных политических фигур в правительстве средства массовой информации сравнили с большевистским переворотом тысяча девятьсот семнадцатого года. И уже в который раз повели оголтелую пропаганду полной изоляции «русского медведя». Другой вопрос, что этот медведь не лапой орудовал, а размахивал громадной ядерной дубинкой, так что уже на следующий день президент выступил с должным обращением как к своему народу, так и к мировому сообществу. То ли его заставили, то ли он сам сообразил, что нужно делать, но уничтожение темных лошадок было освещено правильно: «Собаке — собачья смерть!» А заморским шавкам было приказано заткнуться и не совать свои носы в дела суверенного государства. Сами, мол, разберемся.

То есть справедливость как бы восторжествовала.

Но вот тут как раз и стали вылезать лапки растворившегося в неведомости Павла Павловича. Вначале его люди попытались штурмом взять тюремный госпиталь и уничтожить предавшего великие идеалы агента Королюхова. Ну и заодно еще нескольких много знающих товарищей наказать. Но было в тот день Борюсику счастье: за полчаса до штурма следователь поволок его прямо в инвалидном кресле в информаторий, где тайно от всех на большом экране стали проводить опознания как бывшего шефа почившей конторы, так и «иже с ним», коих агент знал в лицо огромное количество.

Это их обоих и спасло. Забаррикадировались, сделали вид, что их в редко посещаемом помещении никогда не было, да так и выжили до прихода особых полицейских подразделений.

Но вот от штурмовой группы аппаратура глобального осмотра всей Земли в обратном просмотре стала раскручивать цепочку к организаторам — и таки вышли на тушку главного зубра по спецоперациям. И что самое неприятное, отыскали эту тушку совсем рядом с обителью Желтых Грез. Павел Павлович собрал в лесу, примыкающем к угодьям монахов, чуть ли не целую армию. Причем армия собиралась скрытно, организованно и быстро. И к моменту ее обнаружения стало понятно: атака последует довольно скоро — через четверть часа, максимум двадцать минут. И вряд ли за это время помощь поспеет от властей Германии.

Следовало в первую очередь рассчитывать только на собственные силы.

А на какие именно? Монахи в последнее время запаслись более чем современным и многочисленным оружием. Но ведь они не боевики. В открытом и жестком сражении они не чета выученным для ночного боя коммандос. Вряд ли помогут и те несколько постов частной охраны, которые несли в лесу дозоры, предназначенные для остановки многочисленных и вездесущих корреспондентов. Скорее, это их следовало немедленно стянуть за стены монастыря и защищать более действенным оружием.

И на принятие единственного верного решения у координаторов всемирного движения оставалось с четверть часа. Потому сразу и могло показаться, что помочь может только один человек, Торговец.

К счастью, выход нашли самые юные и талантливые целители. Те самые талантливые, родившиеся на Земле Маурьи и Арчивьелы.

Глава двадцать шестая

СЕМЕЙНЫЕ ШАЛОСТИ

Обстановка вокруг готового тронуться в путь отряда и в самом деле накалялась на глазах. Теперь уже шипение пауков со стрекозиными телами слышалось сразу из четырех пещер. Ну и следовало как можно быстрей уводить возможную атаку от этого места, лошади — ведь друзья человека, и привлекать к остающейся наверху шестерке лишнее внимание не стоило. А так они, может, и выживут неделю. Вокруг столько падали, что к ним и две недели никто не принюхается.

Тронулись с максимальной скоростью, быстро проскочили открытое пространство предгорья и уже с предельной осторожностью углубились в лес. Сейчас ни за одного лучника переживать не приходилось, и те с непривычной для них бравадой бросались на каждый шорох за вековыми деревьями. Скорее, следовало их даже осаживать, чтобы излишне не рисковали. Тварей на пути следования, пожалуй, прибавилось, чем уменьшилось, хотя то тут, то там виднелись остатки пиршества и обильного переедания. Видимо, подтянувшиеся коллеги вчерашних усыпленных тварей попросту поели своих неспособных к защите членов стаи. Да и необязательно ведь употребить для ночного пиршества своих родичей или выискивать людей-вкусняшек, если вокруг полно представителей конкурирующей популяции.

Может, именно поэтому попадающиеся твари выглядели ленивыми, не агрессивными, малоподвижными, что за прошедшие сутки наели лишку. Некоторые из них даже магией не пытались атаковать людей, а с полным равнодушием посылали в бой прикормышей. Торговец в ответ действовал в наработанном стиле: луча из «сундука» для всех лесных хищников и их подневольных прилипал хватало вполне. Но, двигаясь впереди всего отряда и выискивая засады, он несколько упустил из виду, чем занимается вдруг так нежданно появившаяся в его жизни супруга. К этому стоило бы присмотреться и задуматься хорошенько.

А виконтесса Тани Хелке даром времени не теряла. Практически каждому мужчине она успела мило улыбнуться, небрежно польстить одним-двумя восклицаниями и чередой, казалось бы, совсем не связанных между собой вопросов, выпытать все, что ей было нужно. Разве что нахмуренную Майлину старалась не задевать и игнорировать с показной язвительностью. А когда прошли десятый километр и дорога обрела некие минимальные очертания, уже и к самому маркизу Зарнару отыскала действенные ключики. Хоть молодой, двадцатишестилетний магистр и считал себя солидным мужчиной, которого ни одна хитрая женщина не окрутит, он не распознал даже сотой доли тех ухищрений, которые к нему применила опытная куртизанка. Ему ли было тягаться с первой дамой императорского двора Рилли?!