Основания русской истории - Андрей Никитин

23 Забелин И.Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетии. М., 1901, с.85 (см.: Эклога. Византийский законодательный свод VIII в…, с. 92).

24 Эклога, И, 1;с. 45.

25 Эклога, I, 1;с. 44.

204____________________

скорее всего, тоже принадлежит области литературы, а не истории 2б.

Все это позволяет наметить гипотетическую дату рождения самого Игоря - не ранее 920 г., - устраняющую возможность связать его непосредственно не только с Рориком/Рюриком, но и с Олегом, умершим, по меньшей мере, за пять лет до появления Игоря на свет. Такое исключение Игоря из двух сюжетных линий - истории словен, к которым приходит Рорик/Рюрик, и истории полян, к которым приходит Олег, - находит косвенное подтверждение в той разительной непохожести двух «Русий», которые отражены в договорах Олега и Игоря, хотя их разделяет всего только тридцать лет. Первый договор с греками заключает европейский наследственный князь, окруженный «мужами», сохраняющий франкскую титулатуру и живущий вдали от моря. Второй договор заключает князь, окруженный обширным семейным кланом, чьи интересы представляют соответствующие послы. Он не имеет в своем подчинении никаких других «светлых князей», и живет на территории Крыма рядом с «черными болгарами» (печенеги?), греками-херсонеситами и, как вытекает из сообщения Льва Диакона, с «германцами», т.е. готами-тетракситами, которые в ПВЛ именуются «деревлянами» (от «тервинги», т.е. 'лесные жители'27).

Выяснение вероятного возраста «старого» Игоря, оказавшегося весьма молодым, в свою очередь позволяет разрешить ряд недоуменных вопросов, связанных с его личностью и с его окружением. Первым из них является загадка взаимоотношений Игоря и Свенельда/Свендельда, «воеводы Игоря», который обладал властью большей, нежели сам Игорь, поскольку именно он осуществлял сбор дани с покоренных народов, отстранив дружину Игоря и дав ей основание говорить, что «отроци Свенделжи изоделеся суть оружьем и порты, а мы нази» [Ип., 42-43].

В самом деле, почему Игорь оказывается столь зависим от Свенельда/Свендельда? Вопрос этот ранее казался неразрешим, поскольку Свенельд/Свендельд не был упомянут в рассказе об Олеге и не фигурировал в договоре 6453/945 г. Теперь, когда мы

26 Считаю нужным предупредить, что эти и последующие расчеты, основанные исключительно на фактах, содержащихся в тексте ПВЛ, должны учитываться исследователями в дальнейшем, однако сами по себе не имеют абсолютного значения, так как относятся к области относительной хронологии, не располагающей какими-либо документами.

27 Попов А.И. Названия народов СССР. Введение в этнонимику. Л., 1973, с. 25.

«СТАРЫЙ» ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________

205

выяснили наиболее вероятный возраст Игоря и отсутствие каких-либо его связей с Олегом, Свенельд/Свендельд оказывается не просто «мажордомом», но, по-видимому, воспитателем и опекуном Игоря, каким он выступает и в дальнейшем по отношению к Святославу вместе с его «кормильцем» Асмудом, и чьи функции при переработке исходного текста оказались переданы «краеведом» Олегу. Теперь есть все основания считать, что, будучи всего только «воеводой», т.е. не обладая никакими династическими правами, Свенельд от имени малолетнего Игоря вершил делами государства, «привел» ему в жены Ольгу и, вполне естественно, собирал дань с покоренных племен и народов до его «возраста». Можно думать, что этот переломный момент наступил после неудачного участия Игоря в экспедиции росов под стены Константинополя, когда его личные дружинники потребовали «довольствия» от молодого князя, слишком неопытного, чтобы понять всю пагубность нарушения «ряда» с племенами-данниками.

Похоже, юностью Игоря объясняется и его участие в трагическом для росов/русов походе на Константинополь, известие о котором, сконструированное из текста Продолжателей Амартола и Феофана и «Жития Василия Нового», вошло в ПВЛ в виде пересказа «краеведа». Однако самое замечательное, что, подобно тому, как «краевед» предпослал тексту договора Олега новеллу о походе 907 г., так и здесь, обнаружив у византийских авторов сообщение о разгроме «руси» и пересказав его, он создал новеллу о втором, теперь уже почти победоносном походе Игоря после заключения мирного договора с Романом I Лакапином, желая смягчить образ князя-неудачника, каким Игорь предстает в ПВЛ.

Действительно, краткая история жизни Игоря наполнена одними поражениями: сначала он терпит его при набеге на Византию, затем, поддавшись алчности дружины, он гибнет «в деревах», что звучит весьма двусмысленно, если вспомнить о способе его казни «германцами», как об этом мимоходом упоминает Лев Диакон28. Всё это утверждает в мысли, что действительным правителем государства при юном Игоре был Све____________________

28 Отсутствие сопоставимого материала не дает возможности с уверенностью решить этот вопрос, однако синтагма, определяющая способ гибели Игоря («в деревах») могла быть истолкована «краеведом» как указание не на обстоятельства смерти, а на географию событий, откуда повсеместная замена в ПВЛ этнонима "готы" или "германцы" - "деревлянами", тем более легкая при наличии в Новгородской земле «Деревской пятины» и пр. сходных топонимов.

206____________________

нельд/Свендельд, явившийся для предшествующих событий прототипом «вещего Олега», тогда как последний, судя по договору 911 (912) г., связан с историей совсем иной Руси, чем та, что представлена последовательностью Игорь - Святослав - Яро-полк - Владимир.

Две «Руси» - две династии, две географии, две истории. Стоит заметить, что повествование об Игоре (а затем о мести Ольги и о княжении Святослава) совершенно не знает «словен», с которыми неизменно выступает Олег, связанный с ними то ли действительно (анекдот о парусах), то ли благодаря концепции «краеведа». Показательна и разница в племенном окружении Олега и Игоря, поскольку общим (и главным) противником у них оказываются только древляне/деревляне и уличи/угличи, и то потому, что, как представляется теперь, они были «приданы» Олегу вместе с функциями Свенельда/Свендельда. Сейчас трудно сказать, что именно послужило непосредственной причиной такой переработки, но определенную роль в этом должен был сыграть текст договора 911 (912) г., который впоследствии был использован Константинополем при составлении «договора Игоря» и вместе с ним извлечен кем-то из имперского архива. Последнее объясняет и безусловный факт переноса в «договор Игоря» статей договора 911 г. с этнонимом "русин" (множественное число - "русь"), при всём том различии в содержании, титулатуре и географической ситуации, которые отражены в новом тексте.

Особый интерес в договоре Игоря вызывают условия его подписания послами русов и картина последующей ратификации его самим Игорем. Послы, «сколько их было крещенных», приносили клятву соблюдать условия договора в «соборной церкви» Константинополя (т.е. в Софии?), причем «клялись церковью святаго Ильи», находившейся «в Руси», в которой затем присягала остальная «христьяная русь». Что же касается приведения к присяге языческой руси, то она «да полагает щиты своя и мечи своя нагы, и обручи свои и прочая оружья, и да кленуться о всемъ, яже суть написана на харотьи сей» [Ип., 41]. И хотя последующий рассказ о ратификации содержит лексему "варязи", абсолютно чуждую тексту договора, указывающую на принадлежность комментария о церкви св. Ильи («яже есть надъ ручьемъ; се бо бе сборная церкви, мнози бо беша варязи христьяни») «краеведу-киевлянину», сама новелла, похоже, восходит к тексту его предшественника, откуда он заимствовал рассказ о гибели князя, точно так же потребовавший комментирования (о малом количестве дружины, о месте могилы Игоря «и до сего

«СТАРЫЙ» ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________

207

дни», о местонахождении Ольги со Святославом и пр.). Здесь внимание привлекает замечательный оборот «и возмя дань, и поиде въ свои города» [Ип., 43], заставляющий предполагать опущение топонима по несоответствию привязки событий к Киеву, либо вообще его изначальное отсутствие.

Итак, «великий князь русский» Игорь в результате проведенного анализа предстает юношей-неудачником, который был завлечен в роковую авантюру своими дружинниками, когда попытался выйти из-под опеки «мажордома» и воспитателя Свенельда/Свендельда. Предпринятая А.А.Шахматовым попытка увидеть след такого конфликта между опекуном и воспитанником в преамбуле договора 6453/945 г., не упоминающего Свенельда/Свендельда, и выдвинутое им предположение об участие последнего (или его сына) в убийстве Игоря с последующими притязаниями на руку Ольги 29, не могло иметь место в реальности уже потому, что, как увидим дальше, вся история с «деревлянским сватовством» является литературной интерполяцией и не имеет ни малейшей связи с действительностью.