Голливудский участок - Джозеф Уэмбо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она услышала, как он буркнул: «Спятившая с ума старая сука», — и сошел с крыльца.
Олив искала Тилли и сейчас стояла на заднем дворе — за шесть домов от своего, — болтая с хозяйкой о прекрасных белых камелиях, окаймлявших участок, и любуясь бело-розовыми азалиями, вскарабкавшимися на изгородь. Олив сказала хозяйке, что мечтает о собственном саде. Женщина предложила научить ее основам садоводства и рассказать, какие семена и рассаду лучше использовать.
Олив показалось, что она услышала шум мотора «тойоты» Фарли; она извинилась и выбежала на улицу, но увидела только задние габаритные огни на перекрестке. Она закричала, но Фарли не услышал ее и уехал. Олив пошла домой, надеясь, что он не слишком рассердился.
Малыш Барт ждал на углу Голливудского бульвара и Фэрфакс, нетерпеливо переминаясь, словно ему приспичило в туалет. Или, что более вероятно, получить наркотик. Фарли не нравилась эта сделка. Малыш Барт не мог вести машину, потому что у него отобрали права? Когда это останавливало наркомана от того, чтобы сесть за руль? Он не мог переносить компьютеры из-за больной спины? Не мог подъехать в машине Фарли к гаражу, где хранились компьютеры? Что за чушь!
Малыш Барт подошел к машине и тихо сказал:
— Медленно поезжай за мной, гараж через полквартала. Когда подойду к дому, покажу пальцем. Гараж будет за спиной. Подъедешь к нему по подъездной дорожке. Двери открываются вручную. Загрузишь компьютеры и подберешь меня в двух кварталах к северу.
Пока Фарли медленно ехал за Бартом, ему ужасно не хватало Олив — больше, чем когда-либо за те полтора года, что они прожили вместе. Это была очень плохая сделка. Барт боялся забрать товар, а это означало, что он не доверял либо вору, укравшему компьютеры, либо скупщику краденого, который нанял его, чтобы доставить товар.
Если бы Олив была здесь, проблемы исчезали бы сами собой. Он высадил бы ее в месте погрузки, она вошла бы в гараж и все проверила. Если бы там ее схватили копы, он просто проехал бы мимо. Если он и был уверен в чем-то, то только в том, что Олив никогда его не заложит. Она даст себя арестовать и отбудет срок, если придется, а потом, выйдя из тюрьмы, вернется к нему, словно ничего не случилось.
Но Олив здесь не было. А чертов Малыш Барт показывал на дом, весьма скромный для этого района. Барт пошел дальше. Фарли припарковался и осмотрел гараж.
Дом чем-то напоминал его собственный. Он был построен в том неизменном калифорнийском стиле, который все называли «испанским». Это означало черепичную крышу и гипсовые стены. Чем дольше он смотрел на него, тем меньше ему нравилось все это мероприятие.
Фарли вышел из машины и перешел улицу. Подошел к передней двери и позвонил. Не получив ответа, прошел к боковой двери, которая находилась всего в десятке метров от гаража, громко постучал и крикнул:
— Олив, ты здесь? Э-э-эй, Олив?
Именно в этот момент из гаража выскочили два детектива из Голливудского отдела, показали ему значок, поставили к стене, обыскали и поволокли в гараж. Там ничего не было, кроме верстака, нескольких инструментов и колес, а также двух коробок с новыми компьютерами.
— В чем дело? — спросил он.
— Это ты нам расскажи, — ответил старший из детективов.
— Моя подруга Олив пошла обедать со знакомым и оставила мне его адрес.
— Точно, — сказал молодой детектив. — За что ты сидел в тюрьме?
— Мелкие детские шалости, — ответил Фарли. — За что вы меня забрали?
— Тебя арестовывали за квартирные кражи?
— Нет.
— Скупку?
— Скупку чего?
— Не прикидывайся дурачком. Скупку краденого.
— Нет, просто детские шалости. Хранение наркотиков. Пара мелких краж.
— Будешь отпираться?
— Я ни в чем не виноват! — воскликнул Фарли.
— Ну что, напарник, — обратился один детектив к другому, — везем этого шалуна в участок. Похоже, наша засада не удалась.
— Эй, приятель, — торопливо заговорил Фарли, — я, наверное, неправильно записал адрес, вот и все. Меня будет искать моя подружка, Олив. Если дадите позвонить, она вам все подтвердит.
— Повернись, шалун, — сказал старший детектив. — Заложи руки за спину.
После того как на Фарли надели наручники, его вывели на улицу, где их уже ждал автомобиль детективов. Затем копы обыскали «тойоту», но, естественно, ничего не нашли. Даже таракана в пепельнице.
Когда они приехали в участок, Фарли увидел развешанные на стенах киноафиши. «В каком это чертовом полицейском участке на стенах висят киноафиши?» — подумал Фарли. И как он попал в этот фильм ужасов? Он знал наверняка: если бы с ним поехала Олив, его бы здесь не было. Его арестовали из-за этой тупой суки!
После пяти часов Фарли так и не пришел и не позвонил. Олив устала и очень хотела есть. Она вспомнила, как Мейбл говорила, что оставит ей ужин, и ей захотелось помочь ей приготовить еду, если она позволит. Хорошо было бы поужинать и поболтать с ней.
Когда она пришла к Мейбл, старуха очень обрадовалась.
— Извините, Мейбл, — сказала Олив. — Я не смогла найти Тилли.
— Не беспокойся, дорогая. Она объявится. Она всегда приходит домой. Все-таки Тилли наполовину дикая кошка. У нее цыганская душа.
— Хотите, я помогу приготовить ужин?
— О да. Если пообещаешь остаться и поужинать со мной.
— Спасибо, Мейбл. С удовольствием.
— Потом мы сыграем в джин-рамми. Если не знаешь правил, ничего страшного, я тебя научу. Я знаю о картах все. Не помню, рассказывала ли я тебе, что в свое время хорошо зарабатывала, предсказывая судьбу? Это было шестьдесят пять лет назад.
— Правда?
— Правда. Есть определенные юридические тонкости насчет предсказания судьбы, которые я не соблюдала. Меня дважды арестовывали и доставляли в Голливудский участок за несоблюдение этих дурацких тонкостей.
— Вас арестовывали? — Олив не могла скрыть удивление.
— О да, — сказала Мейбл. — Я была своенравной девушкой в свое время. Старый полицейский участок был восхитительным зданием. Его построили в 1913-м, в год, когда поженились мои родители. Когда я родилась, меня назвали в честь звезды немого кино, Мейбл Норманд. У меня не было ни братьев, ни сестер. Знаешь, я встречалась с полицейским из Голливудского участка. Он был один из тех, кто арестовал меня во второй раз. Он и убедил меня бросить предсказывать судьбу за деньги. Его убили на войне. Через неделю после высадки союзников в Нормандии.
Олив обожала слушать рассказы Мейбл о старом Голливуде, и ей очень не хотелось прерывать ее, но она вспомнила о Фарли и сказала:
— Мейбл, позвольте я сбегаю домой и оставлю Фарли записку, чтобы он знал, где я. И сразу вернусь!
— Только поскорей, дорогая, — сказала Мейбл. — Я расскажу массу историй о золотом веке Голливуда. И мы сыграем в карты. Это будет так интересно!
Глава 17
Козмо Бедросян ругал дорожное движение. Он ругал Лос-Анджелес за то, что это самый зависимый от автомобилей и самый загруженный автомобилями город в мире. Он ругал бармена-грузина, который достал ему краденую машину, и из-за него Козмо чуть не поймали. Но больше всего он ругал Фарли Рамсдейла и его глупую женщину. Он стоял в пробке в восточной части Сансет-бульвара и смотрел на окружавшие его вывески на языках Юго-Восточной Азии, которые тоже ругал.
Потом он услышал вой сирены, несколько секунд испытывая ужас, пока не увидел «скорую», пробивающуюся по встречной полосе бульвара, очевидно, чтобы добраться до места ДТП, которое блокировало движение по Сансет. Козмо ругался, то и дело поглядывая на циферблат своего поддельного «Ролекса».
Фарли продержали в комнате для допросов, как ему показалось, целый час, позволив выйти в туалет только один раз и наблюдая, как он мочится, точно так же, как это делал надзирающий офицер, дважды в месяц заставлявший его мочиться в бутылочку. Наблюдали без всякого сочувствия, словно не понимая, как трудно писать, когда следят, чтобы ты не перелил в бутылку мочу, не имеющую следов наркотика, из пузырька, спрятанного в трусах.
Потом вошел один из двух детективов и стал изображать из себя плохого копа, задавая вопросы об ограблении склада электронного оборудования, о котором Фарли ничего не знал. Другой детектив сыграл хорошего копа и предложил ему чашку кофе. Плохой коп перехватил инициативу, и спектакль повторился сначала.
У Фарли затряслись руки и участился пульс. Он понимал, что копы не купились на историю с неверным адресом, но не отступал от нее. И ему казалось, что они понемногу начинали приходить к убеждению, что он не причастен к ограблению склада, а был простым наркоманом с тремя долларами и 65 центами в кармане, нанятым, чтобы взять товар и доставить его по адресу.
Он немедленно сдал бы Малыша Барта, если бы думал, что это ему поможет, но что-то в голосе хорошего копа подсказало, что его могут освободить. Однако тут вошел плохой коп, отвел его в «обезьянник» с деревянной скамьей и запер. Теперь каждый проходящий мимо полицейский мог заглянуть через большое стеклянное окно и таращиться, словно он на самом деле был обезьяной в зоопарке Гриффит-парка.