Кондор принимает вызов - Сергей Соболев

– Он сам не отойдет в сторону, я его знаю, – сказал он глухим голосом. – Уговоры тоже бесполезны, но зато могут его насторожить… Я решу эту проблему, советник. Мои люди разберутся и с ним самим, и с его окружением. Но нужно выждать какое то время. Сами знаете, после недавних событий у нас неспокойно. Действовать прямо было бы сейчас неразумно. Нужно выдержать паузу. Как минимум месяц…

Ничего не поделаешь, придется резать «курочку рябу». Но за это время он и его доверенные люди успеют перехватить у Казанцева нити управления янтарной отраслью и произвести масштабную кадровую чистку.

Велп внешне никак не выдал своего недовольства. Раньше он находил увлечение Кожухова «собирательством» забавным, не более того, но сейчас эта его привычка смотреть под ноги и шарить глазами по берегу стала раздражать советника. Тем более что занятие это постепенно превратилось для того в настоящую манию.

«Спецпакет», добытый ценой жизни Руди, открыл новые, практически неиссякаемые источники финансирования. Германские партнеры четко уразумели, какие перспективы сулит удачное завершение проекта «ДОРРСТ». Незаменимых людей не бывает – на место Кожухова и Тихомирова уже готовятся достойные кандидаты. Воздействовать на них становится все сложнее и сложнее, в сущности, они уже материал отработанный.

Но вначале они должны смести с дороги «янтарного барона».

– Договорились, господин Кожухов, – бесцветным голосом заключил Велп. – Но я все же надеюсь, что вы разрешите известную вам проблему несколько ранее оговоренного нами срока.

Глава 7

В памяти Конрада Велпа практически не сохранилось воспоминаний, относящихся к кенигсбергскому периоду его жизни. По причине малолетства, понятно. И еще потому, что из расположенного глубоко под землей бомбоубежища не больно много разглядишь.

В ту пору, наверное, он смахивал на маленького затравленного зверька. Пройдет еще немало времени, прежде чем мальчик избавится от преследовавшего его по пятам удушливого запаха гари и копоти.

В год заката Веймарской республики его отец занимал скромную должность в Управлении по делам культуры Восточной Пруссии. Молодой ученый был шапочно знаком с авторитетным искусствоведом Альфредом Роде. По прошествии многих лет судьбы двух этих людей будут переплетены самым причудливым образом.

Альфред Велп уже в то время умел заглядывать далеко в будущее. Приход Гитлера к власти открыл перед ним самые широкие горизонты. В 1933 году он вступил в ряды членов НСДАП, а спустя четыре года пройдет обряд посвящения и станет адептом ордена «Тотен Копф» («Мертвая голова») – именно из этого обряда и происходит термин «посвященный», несколько модифицированный в современности и обозначающий нынче, что человек посвящен в сокровенные тайны и проекты и готов работать на будущее Германии.

С этого момента начинается его неуклонное восхождение по ступеням тайной иерархии СС, ордена «черных рунических мужчин», наследников древних германских традиций. В годы войны работал как в самом ЭСТРР – «Эйнзац штаб рейхсляйтера Розенберга», – так и в локальных подразделениях штаба. Таких, например, как хауптарбайтс группа «МИТТЕ», выпотрошившая в сорок четвертом год, минские библиотеки и музеи.

Помимо ведомства Розенберга Велпу старшему довелось поработать и в секретном учреждении, созданном лично Герингом, так называемом «ФА» – простое и незатейливое наименование «Форшунгсамт», «Исследовательское учреждение», – за последним нужен был особый пригляд со стороны «черных» СС. И наконец, последнее по времени назначение: начальник особого подразделения СС под кодовым названием «Кенигсберг Ост».

Впоследствии Конрад узнает от своего отца, что лишь чудо спасло его в те августовские дни 44 го года от неминуемой гибели. В канун массированных налетов союзной авиации на Кенигсберг маленького Конрада забрала с собой золовка отца, фрау Эльза. Вплоть до католического Рождества 1945 года он будет жить у родственников в Шарлоттенбурге, нынче поселок Лермонтово. Во время одного из налетов дом, расположенный на пересечении Рихард Вагнерштрассе и Бессельштрассе, был разрушен прямым попаданием пятисоткилограммовой авиабомбы, от него остались лишь руины. Сгорели либо задохнулись в дыму пожарища все, кто искал спасения в подвалах здания. От мамы Конрада и его девятилетней сестрички Ленхен осталась лишь горстка пепла. Их прах будет захоронен на Немецком реформаторском кладбище.

Старший брат Рудольф, а именно в его честь Конрад Велп назовет своего первенца, к тому времени уже сражался с оружием в руках, хотя ему исполнилось только четырнадцать лет. В январе сорок пятого он пройдет первый обряд посвящения. Таинство проходило на территории полуразрушенного после налетов союзной авиации Королевского замка.

Старший брат погиб 13 апреля 1945 года. На память о нем остались серебряное кольцо с изображением «мертвой головы» и кинжал. Эти атрибуты сбереглись благодаря Велпу старшему, сейчас они хранятся в Ульме. Кольцо несколько уже, чем у ветеранов СС, – такие получали «молодые волчата», которым в будущем предстояло пройти целую череду испытаний.

Москва к тому времени успела отсалютовать по поводу взятия крепости Кенигсберг, но очаги сопротивления в городе еще сохранились. Командование русских опасалось диверсий со стороны «вервольфов», поэтому саперы Красной армии принялись спешно подрывать проходы из бункеров, глубоких подвалов городских зданий и колодцы подземных коммуникаций. Подрывники из спецподразделения Велпа также торопились доделать свою работу. В те дни никто не берег себя, работали за пределами человеческих возможностей, не считаясь с постоянной угрозой для жизни.

Задача, поставленная перед оберштурмбаннфюрером Велпом, будет выполнена в полном объеме. Но за это ему придется заплатить высокую цену. Пройдут годы, и отец укажет ему то место, где он собственноручно похоронил Рудольфа.

В огне войны Конрад Велп потерял практически всю свою родню. В западный оккупированный сектор Германии он попадет в общем числе переселенцев из Восточной Пруссии, хотя правильнее было бы назвать этих несчастных людей гонимыми беженцами. В его жизни будет немало драматических коллизий, какое то время ему доведется даже провести в стенах сиротского приюта в Штутгарте.

К этому периоду относятся и его первые воспоминания: поздняя весна сорок шестого года, громовые раскаты майской грозы, мигом напомнившие ему о кошмарных бомбежках и артобстрелах. Помнится, всем его существом завладел животный ужас, от страха он забился под кровать, где и обнаружили его на следующее утро…

Какое то время отец вынужден был скрываться, заметая за собой следы. В особенности пришлось опасаться американцев, охотившихся за тайнами Третьего рейха. В итоге ему пришлось сменить не только имя и фамилию, но и переменить внешность, чему способствовала удачная пластическая операция, проведенная в одной из частных клиник.

В июле 1949 года Альфред Велп забрал сына из закрытого заведения, вначале на правах опекуна, а затем он уже в официальном порядке «усыновил» собственного отпрыска. Старик перевез его в Ульм, федеральная земля Баден Вюртемберг. К тому времени он успел уже легализоваться и приобрел на свое новое имя скромный особняк в этом средневековом городке.

Когда Конраду исполнилось четырнадцать лет, отец приоткрыл ему какую то часть тщательно охраняемой тайны. Вернее, обиняком дал понять, что такая тайна существует и что по прошествии времени сын будет в нее посвящен. Но прежде чем это произойдет, Конраду предстоит пройти долгий и многотрудный путь познания, а также развить в себе необходимые для общего дела качества и профессиональные навыки.

Старик был неординарным человеком: тот памятный разговор состоялся на самой макушке Мюнстера. Им пришлось преодолеть все 768 ступеней крутой лестницы кафедрального собора. Подъем с непривычки оказался нелегким. Конрад еще тогда подумал про себя: «И зачем было карабкаться на такую верхотуру?! Ноги моей здесь больше не будет!»

На обзорной площадке высочайшей церковной башни мира – высота шпиля Мюнстера составляет 161,6 метра – дул пронизывающий до костей ледяной январский ветер. В дымке облаков угадывались очертания далеких белоснежных альпийских вершин. Конрад замер у ограждения, ощущая на плече отцовскую руку. Накануне выпал редкий для этой местности снег, земля сверху казалась белым листом бумаги, расчерченным симметричными фигурами; четко видны были контуры городских кварталов и водных проток.

Вскоре Конрад уже не будет обращать внимания на разные неудобства, вроде дрожи в коленках и налетающего порывами ветра, он будет слушать отца как завороженный. Старик расскажет о родном для них городе, сопровождая свою речь выразительными жестами, так, словно они стояли не на вершине Мюнстера, сердца Юго Западной Германии, а на козырьке башни королевы Луизы, той самой башни, где знаменитый маг Ганс Шурр предсказал печальную судьбу Кенигсберга.