Взять измором или наказать сказочника - Ядвига Благосклонная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нафига? — без особого интереса поинтересовался.
— Потусим, — хмыкнул тот.
Дом. Что меня ждало дома? Кто меня ждал дома? Никто.
— Ну, погнали.
Спустя час возле меня уже терлась блондинка, имя которой я даже не потрудился запомнить, стреляла кокетливо глазками и что-то зазывающе шептала на ушко.
Еще некоторое время назад, до появления в моей жизни стихийного бедствия с ласковым прозвищем «Цветочек», я бы включился во флирт, а далее всем известный сценарий: она, я и кровать.
— Ты такой напряженный, — хихикнула и облизнула губки. Нарочно, а не как Варька непроизвольно.
Провокационно и смело положила свою ручку мне на коленку, ведя ею вверх. Остановил ее на полпути и отбросил.
— Мне есть кому снимать напряжение, — сухо изрек, а она, фыркнув, отодвинулась.
Гера выгнул иронически бровь, что-то пробурчал себе под нос с усмешкой и прильнул к губам шатенки. Он спал исключительно с темноволосыми телками.
Невзирая на то, что сейчас только середина недели народу было достаточно. Здесь мало было студентов и с легкостью можно нарваться на неприятности. Этого не было в моих планах, а вот напиться очень даже.
Стакан за стаканом, голова в бреду. Герыч куда-то умотал, а я безразлично пялился в потолок, откинувшись на диване.
Снова ко мне подсела очередная телка.
Она что-то ворковала про одиночество. Свое ли? Мое? Про скукоту, про интересное предложение…
— Хей, — потрясла за плечо.
Приподняв голову, я хотел приказать ей валить, но затем на мою голову полилась жидкость.
— Пес блудливый! — заорала какая-то типуха.
Вырвав из руки стакан, я швырнул его об стену и подорвался с дивана. На меня с пренебрежением и ненавистью взирали голубые глаза.
— Ты че страх потеряла?
— Так же как ты и совесть, — истерично выпалила.
Картинка перед глазами расплывалась и я не мог четко видеть кто передо мной стоял, но явно курица бессмертная.
— Не понял.
— Тебе не привыкать, — хмыкнула пигалица. — Варя значит сидит, горюет, а он тут с бабами обжимается!
«Варя» — только звук этого имени заставил меня отрезать. Картинка встала на место. Неприятной девицей оказалась одна из ее подружек.
— И за что тебя любить такого, Морозов?! — взмахнула руками, а я услышал только «любить». — Пошел ты!
Она развернулась, но я схватил её за плечо.
— Где Цветочек?
— Так я тебе…
— Где она? — сжал плечо.
— Дома, — пискнула напуганно.
Отпустив ее, небрежно бросил несколько купюр на стол, и нетвердой походкой поковылял на выход. Мне необходимо сейчас было оказаться в другом месте.
Глава 22
Варя
Я уснула, когда уже было далеко за двенадцать. Обида заняла прочное место в моей голове. Этот хмырь Морозов оказался таким… Каким и должен быть. Таким, каким был изначально. Гадом бессовестным! Сказочником!
Нравлюсь я ему! Ишь удумала чего! Да таких, как я, у него по сто штук на день. Небось уже нашел другую простушку и ее водит за нос. Небылицы свои травит, улыбкой светит, а та и рада ослица уши развесить, прям… Прям, как я!
Так и уснула под думы досадные. И только во сне мне стало славно. Там Морозов был другим. Каким был в моей голове. Отзывчивым, забавным, искренним. А как же он целовал меня упоительно, а какие речи сладкие шептал!
«Варька! Варюша! Люблю… люблю! Моя! Никому не отдам!»
А я беззаботно улыбалась, прислонившись к его теплой груди. Он был хорошим, мой Илюша. Такой не обманул бы меня, не предал. Глаза его были чистые, теплые, не было там холода антарктического.
В животе трепетали бабочки и я парила над землей. Легкое платьице развевалось, волосы ветер развивал и я побежала, а Илюша вслед за мной.
Но сон прервался. Неожиданно, словно и не спала я вовсе. Сразу сообразила, что реальность обрушилась на меня.
Телефон, проклятый! Светился в темноте и пиликал. Смс за смс.
Дотянувшись до гаджета, что лежал на тумбочке, хмуро открыла сообщения.
«Минус один, Цветкова!»
Сонечка, чтоб все распродажи закончились! Совсем умом тронулась подруга? Не могла ли ее столь «важная» информация подождать до утра?
«Еще девять» — следующее.
«Я ему еще на голову коктейль вылила, так что за двух считается!»
Не считалось, но поделом ей егозе сумасбродной, лишь бы только не будила.
Перевернувшись, откинула телефон в сторону, но сон никак не шел.
Интересно, как он? Где он? Все ли с ним в порядке?
Так-с, а ну-ка выкинь этого иуду из своей головы, приказала себе.
Не нужна я Илье, вот и вся правда-матка. Впрочем, не шибко и хотелось! Коль мы вам не нужны, то и вы нам тоже!
— Морозов — скотобаза! — откинула одеяло и встала. — Свиная морда! — бранила сорванца, между тем топая на кухню.
Поставила чайник, села на стульчик и взглянула в окошко.
Дождь стучал в окно, гром пугающе гремел, а ветер завывал, дополняя мелодию.
Покуда немигающим взглядом сверлила окно и чайник засвистел, а вместе с ним раздался еще свист. Странный и гораздо громче, напоминая визг шин. Хмыкнула и махнула рукой.
Мало ли дурнев. Тут один Отелло к Верке из семнадцатой повадился. Два месяца, злыдня, не видно и не слышно было, может вернулся реванш взять… Все верещал:
«Открывай, зараза! Убью падла!»
Она не открывала. Впрочем, а кто бы осмелился?
Чайник выключила, а на улице дверь машины хлопнула.
Точно к Верке малохольный приехал, решила и усмехнулась.
Но когда услышала:
— Варька!
Голос настолько знакомый, что я тут же насупилась и оступилась.
— Ва-арька! Цветочек мой любимый! — орало нечто под моим окном.
В миг унеслась на балкон, а там Морозов с розами.
— Мала-ая!
— Тут я! — шикнула. — М-морозов — выплюнула, — ты мне щас всех соседей разбудишь!
Дождь капал мне на волосы, а тонкая хлопковая ночнушка уж точно не соответствовала погоде на улице.
— И пусть! — нагло заявил. — А я, Варька, к тебе, — и покрутил размашисто букетиком, отчего несчастные розы потеряли несколько лепестков.
— Не надо ко мне! — суровым тоном отрезала. — Уходи! Нечего под дождем стоять!
— Никуда я не пойду! — икнул и, сделав шаг, споткнулся и выматерился. — Открывай! — постучал в дверь подъезда, да вот только зачем, спрашивается? Дом-то мой не элитный, замков нет.
— Морозов, уходи!
Доперло, как до жирафа. Стукнул сперва не в чем не повинную, а после и открыл.
Вздохнув, почапала открывать непрошенному гостю. И чего приперся-то?
Когда Морозов с горем пополам поднялся,
