Комбриг - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Орденоносец, два ордена «Ленина» видела. Комбриг, а сам молодой. Вот бы замуж за такого.
Вона чё! Да, с этой стороны Брехт ситуацию не рассматривал. Перспективный жених. Мать его! Так это они не видели весь иконостас. Орден Красного Знамени, орден Красной Звезды и шесть иностранных орденов. Чего получается? Десять. А у самого маршала Блюхера даже вместе с медалью «XX лет РККА» и китайским крестом тоже десять. Скоро, как Брежневу, нужно будет операцию по расширению грудной клетки делать, а то перестанут ордена вмещаться.
В магазине была очередь. В коммерческом, где цены в десять раз выше, чем в обычном?! Иван Яковлевич послушно встал в очередь, хоть пара дамочек с замахом на элитность (цепочки золотые, серёжки с камешками, причёски замысловатые кучерявые, платья в крупных горохах) пытались его вперёд пропустить. Из разговора элитных дамочек понял и откуда очередь. Народ эти три дня, пока Киев прочёсывали и вычёсывали блох — предателей, в магазины, тем более коммерческие, выходить боялся. Заметут под горячую руку, потом доказывай, что ты не верблюд.
Купил продукты, какие уж были, и пошёл к снятому домику. Вокруг запустение и тишина. Брехт ломиться, как потерпевший, в калитку, запертую, не стал. Прошёл мимо и опять понаблюдал, не завёлся ли хвост. Потом постоял на углу улицы тихой и почти пустынной, подсматривая из-за каштана. На первый взгляд всё было тихо. Жаль не догадался по примеру профессора Плейшнера договориться с детишками, что те поставят герань на подоконник, если их хватать начнут. Хотя, в доме не было герани. Ещё раз прошёлся Иван Яковлевич мимо дома, солнце как раз спряталось за тучкой, и от окон не отражалось. Но там, как и при его уходе были шторы плотные закрыты наглухо. Постоял на другом конце улицы. Ну, если бы была засада, то уже проявили бы себя чекисты.
Дошёл до калитки и постучал. Как и договаривались, никто не среагировал, Брехт достал ножик складной швейцарский, трофейный, из кармана и, откинув лезвие, приподнял щеколду. Зашёл в ограду, и прежде, чем запереть калитку, снова глянул в оба конца улицы. Тишина. Люди ходют, но только женского полу и детского возраста.
— Эй, парни открывайте, — постучал в дверь. — Ваша мать пришла, молочка принесла. — Это и был пароль.
— У ньяс вси дома! — О, и отзыв правильный, значит, чекисты за дверью не стоят.
Открылась дверь и комбригу в живот два ствола упёрлись. Один так совсем длиннющий и пугающий, от «Люгера» артиллерийского.
— Отставить, по отцу командиру шмалять. И так весь в шрамах. — И это не прибаутка была, а ещё один пароль. Означал он, что хвоста за Брехтом нет и можно расслабиться.
— Ура! — железяки отбросили, и все четверо бросились на шею.
Ну, от интербригадовцев такое ожидать можно было. Пацаны и холерики, а вот от дивчули польской, похищенной и разлучённой с родными, не ожидал Брехт проявления такой радости. А уж от Бжезинского и подавно. Виделись всего ничего и не при самых благоприятных для воспылания чувств обстоятельствах. На ногах еле устоял от этой кучи малы. При этом Малгожата вполне себе такой приличной грудью впечаталась, тёплой и мягкой. Гхм, а ведь хотел удочерить. Не, не. Только удочерить.
— Всё, народ, спускаемся на грешную землю. Сейчас готовим ужин и собираемся. У нас проблема есть. И как её решить я не знаю. Машин четыре, а водителя три.
И тут в дверь постучали.
Событие шестьдесят шестое
- Алло! Это телефон доверия?
- Да.
- Напишите мне доверенность на вашу машину!
Такого быть не могло! Перед дверью стоял сержант госбезопасности Вальтер Иван Яковлевич. Не улыбался. Рассматривал два ствола, что на него нацелили интербригадовцы.
— Вы ещё выстрелите, ребята. Уберите пистолеты от греха подальше. Я без оружия, сдал ТТ в управлении. — Чекист развёл руки.
— Проследили? — Брехт кивнул пацанам, чтобы убрали пистолеты, — Как так, я же сто раз проверился?
— Да, господин шпион, ай, простите, товарищ комбриг, именно это вас и выдало. — Теперь тёзка улыбался, нос при этом жил своей жизнью и жизнерадостности не излучал. Так уныло и смотрел в сторону. — Я шёл себе по улице в артель свою бывшую, по вашему поручению, она тут на соседней улице, и вдруг вас увидел. И поведение у вас, ну очень странное было, постоянно оглядываетесь, проверяетесь, разворачиваетесь и назад идёте, здесь по улице туда-сюда несколько раз прошлись, и всё продолжаете оглядываться, из-за угла подсматриваете, в окна заглядываете. Так себя только самые последние идиоты ведут или очень неопытные шпионы, даже не шпионы, а всё равно идиоты, которые в шпионов решили поиграть. — Чекист, переступил с ноги на ногу, до этого стоял с приподнятыми руками, показывая, что безоружен, теперь руки отпустил и оглядел двор, — Так кто вы, товарищ комбриг? И что это за детский сад? А оружие-то, какое интересное, и ведь по глазам видно, что умеют стрелять ребятки, и легко на спусковой крючок нажмут. Кто вы, мать вашу!?
Как там, у Высоцкого, Иван Яковлевич закрыл глаза, вспоминая и продекламировал:
— Детям вечно досаден
Их возраст и быт —
И дрались мы до ссадин,
До смертных обид …
Эти два архаровца, дорогой, Иван Яковлевич, интербригадовцы из Испании, на двоих много и много тысяч народу отправили на тот свет. И не сосчитать. Это Федька — Франческо, слышали в СССР про разгром немецкого и итальянского флотов на Пальма-де-Майорке. На восемьдесят процентов его работа. Удача или умение, но потопил кучу кораблей. Второй Ванька — Хуан. Поменьше в ад народу отправил, но вы правы, рука не дрогнет. Про остальных ничего не скажу. Будете допытываться, Ванька нажмёт на спусковой крючок. А теперь скажите, дорогой, товарищ Вальтер, что мне с вами делать? Я за детишек этих половину вашей организации уничтожу, у меня-то уж точно рука не дрогнет.
— Да, ладно. Я не враг. Ну, надеюсь, что не враг. Это если вы не вредите моей стране, — отступил на шаг чекист.
— Стоять. Бояться.
