Придорожная трава - Ольга Денисова

Ника едва не опоздала к прибытию самолета и гнала машину с непозволительной скоростью. Конечно, девочки бы не растерялись, они были приучены к самостоятельности, но все равно, заставлять их ждать ее в аэропорту не стоило. Она вбежала в зал для встречающих в ту секунду, когда ее близняшки показались на его пороге с противоположной стороны.

– Мама! – хором крикнули они, оглядевшись, сияя радостными улыбками.

Ника старалась воспитывать их сдержанными в проявлении чувств, как подобает женщинам высокого социального положения, девчонки же, напротив, росли шумными, эмоциональными и искренними. Но на этот раз она и сама не удержалась, кинувшись им навстречу – за пять месяцев разлуки она столько раз представляла эту встречу, которая оказалась куда как более волнующей и счастливой.

– Марта! Майя! – Ника прижала к себе дочерей, целуя их белые головки.

Девочки вытянулись с зимы, но в них еще не появилась подростковая угловатость, и сохранилось детское очарование. Длинными чуть нескладными ножками и широко распахнутыми глазами они напоминали оленят, с любопытством глядящих на мир. Они унаследовали от Ники то, что она называла «породой» – в них уже проглядывали будущие совершенные пропорции, правильные черты лица, оленья грация движений. И от отца им досталось самое лучшее, что в нем для этого нашлось – легкие светлые волосы, которые вились, впрочем, так же как у матери.

Ника прекрасно знала, что никто не может различить ее девочек, окружающим они всегда казались абсолютно одинаковыми. Она же с самого их рождения знала, кто из них кто. Это было трудно объяснить, сколько у нее не спрашивали, по каким приметам она их различает. У Марты слегка другой взгляд, быстрый и короткий. Она смелей и напористей Майи, наверное, потому что старше ее на несколько минут. И губы Майи сложены совсем не так, мягче и круглей. Неуловимая для посторонних разница всегда бросалась Нике в глаза. Алексей же научился различать детей не сразу, но и он имел свои особые приметы, более простые и понятные мужскому глазу.

Алексей обожал дочерей. Отношение его к Нике всегда было ровным и спокойным, он, скорей, ценил ее как дорогую и красивую вещь, украшение его жизни, что, впрочем, нисколько не мешало ему уважать ее и прислушиваться к ее мнению. Дети же превращали довольно равнодушного и эгоистичного Алексея в пылкого и трепетного папашу, готового исполнять любые прихоти своих очаровательных дочурок. Ника скучала, играя с детьми, и делала это, скорей, в воспитательных целях, Алексей же готов был возиться с ними до бесконечности. Может, поэтому среди их игрушек чаще обнаруживались радиоуправляемые машинки, железная дорога, роботы-трансформеры и конструкторы, чем куклы.

Ника прикладывала множество усилий к тому, чтобы дети не выросли избалованными и капризными, Алексей же не видел в этом ничего дурного, чем невероятно ее раздражал. Однако, жаловаться ей было не на что – девочки росли мягкими и покладистыми, несмотря на проказы и природную живость. И воспитатели из частной школы обычно хвалили их и восхищались их способностями, о чем регулярно писали родителям. Алексея эти письма приводили в восторг, Ника же рассматривала их скептически – безусловно, в хороших школах принято радовать родителей успехами детей и своими силами справляться с возникающими проблемами.

Всю дорогу до долины близняшки наперебой рассказывали ей о школе, учителях и одноклассниках, и Ника слушала их вполуха, тем более ее комментариев они не требовали, а ей это было не слишком интересно. Вот вечером приедет Алексей и выслушает их внимательно и с интересом. Ника же просто радовалась их щебету, солнечной дороге и чувствовала, как приподнятое настроение детей передается ей самой. Ночные кошмары показались ей наваждением, странной фантазией, не заслуживающей серьезного внимания.

Десять дней пролетели незаметно. Илья закончил сруб большого дома, а на баню леса не подвезли, поэтому у них с Мишкой образовалась масса свободного времени.

На второй день после приезда Сережки ему позвонила Лара. Они завтракали, а она так кричала в трубку, что Илье все было слышно.

– Сережа, ты где? Почему ты не у бабушки?

– Я у папы. Мы решили, что я могу и здесь пожить.

– Как? Почему? Немедленно дай трубку отцу!

Илья втянул голову в плечи – этого следовало ожидать. Сережка протянул ему мобильный и он нехотя ответил:

– Да.

– Тебе не стыдно? Ты же обещал! Зачем ты потащил ребенка в свою ужасную бытовку? Где он там спит? Как он будет питаться?

– Лара, все будет хорошо. У меня не бытовка, а избушка. У нас чисто, воздух свежий, речка через дорогу. И готовлю я каждый день.

– Что ты там готовишь? Бутерброды и макароны с сосисками? Ты испортишь ребенку желудок! Детям каждый день надо есть суп, ты готовишь ему супы?

– Клянусь, я каждый день буду готовить супы… – Илья был готов пообещать все, что угодно.

– Да? Из пакетика? Или из бульонных кубиков?

– А из чего надо?

Лара шумно вздохнула.

– Немедленно вези его к бабушке! Там за ним будут нормально присматривать.

– Не повезу. Когда вернешься, можешь попробовать лишить меня родительских прав. А сейчас – не повезу.

– С тобой бесполезно разговаривать!

Она отсоединилась, но через минуту позвонила снова, уже на телефон Ильи.

– Илья, я очень тебя прошу – не надо мотать мне нервы, мне и так тяжело. Пожалуйста, отвези Сережку к родителям. Ну зачем тебе такая обуза? Ты же работаешь, ты не можешь много времени с ним проводить, ребенок будет предоставлен сам себе. А если он утонет в твоей речке? А если его в лесу змея укусит? Если речка через дорогу, значит, там машины ходят?

– Да, ходят. Два раза в день – одна утром, другая вечером. Лара, не выдумывай. Мальчику тут хорошо, и я никуда его не повезу, пока он сам не попросит.

– Я все поняла. Ты всегда думаешь только о себе, на остальных тебе наплевать. Если бы я могла, я бы немедленно вернулась.

– Лара, успокойся. Не надо делать трагедии из того, что ребенок немного поживет с отцом, а не с бабушкой и дедушкой. Ну какая тебе разница?

– Разница очень большая. Ты безответственно относишься к ребенку, ты…

– И в чем заключается моя безответственность? – устало спросил Илья.

– Как будто ты не знаешь. Все. Я не могу больше говорить, очень дорого.

– Я положу тебе денег на счет. Лучше скажи, как мама?

– Плохо, очень плохо! Все, пока, я буду звонить Сережке. Теперь мне придется звонить каждый день, потому что я буду волноваться!

– Звони.

Она нажала на отбой, не попрощавшись.

Илья пожал плечами и подмигнул Сережке.

– Мама разрешила? – спросил парень.