Придорожная трава - Ольга Денисова

Надежда Васильевна испугалась и попятилась назад, пока не уперлась спиной в холодильник.

– Только попробуйте кому-нибудь об этом рассказать! – продолжила орать Ника, – не смейте распускать эти гнусные сплетни!

Она еще раз топнула ногой и вылетела из кухни, дрожа от негодования, но пока бежала по лестнице к себе в спальню, гнев ее сменился отчаяньем, и она упала на кровать, сотрясаясь от рыданий и размазывая слезы по лицу. Кто-то поставил своей целью выжить ее отсюда, кто-то запугал ее до истерик и нервных срывов, да еще и травит глупую суеверную домработницу! И Алексей ничего не пытается предпринять и не верит ни одному ее слову!

Ника плакала долго и горько, выливая в подушку накопившееся напряжение последних дней. Когда же сил для слез не осталось, она сама не заметила, как задремала, прикрыв плечи мохнатым пледом.

Разбудил ее странный звук за дверью – ей показалось, будто собака гложет кость на пороге ее комнаты. Свет в комнате не горел, хотя она отлично помнила, что не гасила его перед тем, как заснуть. Может быть, Надежда Васильевна, напуганная ночными кошмарами, впустила азиатов в дом? Верилось в это с трудом, домработница боялась собак, похоже, куда как сильней, чем привидений. Или она не заперла входную дверь, и собаки пробрались в дом сами?

Но тут Ника вспомнила, что перед сном не выпускала их из вольера. Она не собиралась ложиться спать, и если бы не дурацкие рассказы Надежды Васильевны, то еще как минимум пару часов оставалась бы на ногах.

А вдруг это не собака?

Эта мысль заставила ее похолодеть и вцепиться пальцами в край пледа. Что это? Сон? Она ущипнула себя за руку как можно сильней и чуть не застонала от боли. А если не сон, то что делать? Может быть, надо встать и посмотреть, что это за звук? Право, ведь не верит же она всерьез в то, что за дверью прячется кровожадное чудовище! И если снова кто-то ее разыгрывает, это отличный способ поймать его с поличным.

Почему-то эта идея не показалась ей интересной. Она повернулась на спину, немного приподнялась, опираясь головой на спинку кровати, и подтянула плед к подбородку. Только в фильмах ужасов глупые герои отправляются проверить, что прячется от них в темноте. Конечно, здравый смысл не отказал Нике, но страх, сковавший тело страх, не дал ей двинуться с места.

Звук никуда не исчез, а стал только громче и отчетливей. Скрежет зубов и стук кости о паркет сопровождался чавканьем и довольным утробным ворчанием. Кто это может быть, если не Азат? Айша не ворчит, когда гложет кости. Но кто выпустил их из вольера? Надежда Васильевна ни за что не сделает этого.

Ника хотела позвать собаку, но горло перехватил спазм, и она так и не решилась выдавить из себя ни звука. Что ж, если кто-то хотел ее напугать, ему это удалось. Как же она устала бояться! Как ей все это надоело! Ну почему, почему! За что? Из глаз потекли беззвучные слезы. Кто-то обязательно ответит за это. Она найдет способ защитить себя и свой дом от маньяка, затеявшего выжить их из дому. Конечно, пока в доме ночевал Алексей, никто ее не тревожил. Он дождался, пока она останется одна, чтобы она не смогла позвать на помощь. Неужели так и сидеть до утра, плакать от страха и ничего не предпринять? Ведь должен же быть какой-то выход из этой ситуации.

Надо набраться смелости, встать и посмотреть, что там происходит. Ничего страшного там быть не может. Ника представила, как она встает и решительно направляется к двери. Распахивает ее и видит…

Нет, лучше не думать о том, что она может там увидеть. Иначе ей никогда не хватит духу подняться и выйти за дверь. Или наоборот? Лучше представить себе что-нибудь очень страшное, самое страшное, что только можно себе вообразить, и тогда реальность – даже если кто-то задумал напугать ее кошмарным маскарадом – не покажется такой ужасной. И вот тогда она посмотрит, кто это и спросит у него напрямую, зачем ему это надо.

Она еще раз сосредоточилась на том, как поднимется с постели и распахнет дверь. Но вместо человека в маске фантазия подсунула ей образ отвратительной горгульи с человеческими руками и собачьим телом и головой. Нет… Она никогда не решится…

Оттого, что ей не хватает сил перебороть свой страх, слезы потекли еще сильней, но она боялась настолько, что не посмела всхлипнуть.

Горгулий в природе не существует! Это глупые выдумки.

Ника попробовала собраться с силами еще раз. А потом еще. Она мысленно проделала этот короткий путь в темноте раз двадцать, но как только наставал момент для решительных действий, тело отказывалось подчиняться ей. Ну не сидеть же так до рассвета!

Надо сосчитать до десяти, перестать плакать и идти.

Она сосчитала до десяти. Потом до двадцати, а на тридцати расплакалась снова. Надо взять себя в руки! Неужели это так трудно? Неужели она настолько беспомощна? Хватит считать, надо просто вставать и идти. Ника решительно откинула плед, но тут же замерла и натянула его обратно на подбородок. Это невозможно страшно! Это настолько страшно, что у нее стучат зубы.

Ну нет, она не позволит запугать себя до потери здравого смысла! Она сейчас же встанет, и поймает за руку того, кто устроил это представление! И тогда ему мало не покажется, он увидит, что такое разъяренная тигрица. Тигрица, а не кролик, трясущийся в своей норе.

Ника села на постели, опустив ноги на пол, нащупала мягкие меховые тапочки, встала и на цыпочках двинулась к двери – теперь главное не спугнуть того, кто притаился в коридоре. И надо бы взять в руки что-нибудь тяжелое. Хоть бы и фен, лежащий на зеркале. Она подхватила его за провод, который накрутила на руку. Если такую штуку обрушить кому-нибудь на голову, не так уж получится слабо. Только бы не остановится! Только бы не испугаться снова!

Она замерла у выхода из комнаты и прислушалась, придвинув ухо к косяку. Да это наверняка Азат! Кто еще может глодать кость с таким упоением и аппетитом? Ника на всякий случай покрепче сжала в руке провод от фена и рывком распахнула дверь.

За дверью было пусто и тихо…

Ни собак, ни горгулий. Никто не глодал костей у нее на пороге. Ника обмерла и попятилась. Тишина, звенящая, надменная и неподвижная, обложила ее со всех сторон, заталкивая обратно в комнату. Она поспешно захлопнула дверь и закрыла ее на задвижку. И придвинула к ней массивную тумбочку, стоящую перед зеркалом. Ей не пришло в голову, что можно зажечь свет, Ника бросилась на кровать, забилась под одеяло, зажав уши подушкой, и замерла, боясь шевельнуться. Сколько времени она пролежала так, не двигаясь и еле дыша, сказать ей было трудно. И только когда солнце поднялось над лесом и пение птиц разогнало обволакивающую тишину, она, наконец, забылась тревожным и зыбким сном.