Сидни Шелдон. Интриганка-2 - Тилли Бэгшоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, сэр. Но…
– Ни при каких обстоятельствах. Или вы оглохли?
– Нет, сэр. Но дело в том, сэр…
Договорить она не успела. За ее спиной возник человек. Челюсть у Фредерика Янсена отвисла. Документы выпали из ослабевшей руки и разлетелись по полу.
– Здравствуйте, Фред, – улыбнулся Гейб. – Выглядите так, словно увидели привидение.
Фредерик Янсен знал Гейбриела Макгрегора как клиента. Остальные «костюмы» были знакомые по бизнесу или благотворительной деятельности. В комнате был только один его друг: Робби Темплтон. Вскочив, он порывисто обнял Гейба:
– Ничего не скажешь, умеешь ты обставить свое появление! Полагаю, это означает, что я не получу свои двадцать пять миллионов?! – пошутил он, чтобы ослабить напряжение и скрыть, как потрясен. Гейб выглядел ужасно. Он всегда был великаном, высоким, широкоплечим, добродушным медведем. Теперь же человек, стоявший перед Робби, словно усох. Он, должно быть, потерял не менее пятидесяти фунтов. Лицо осунулось и постарело. Но больше всего Робби был шокирован видом его волос. Куда девалась густая золотистая грива? Гейб стал совсем седым.
– Скажем так: пока ты их не получишь. Слушай, Робби, можешь сделать мне одолжение?
– Конечно! Все, что угодно!
– Я совершенно уверен, что, когда входил в здание, многие меня узнали.
Робби покачал головой. Сам он сильно в этом сомневался.
– Через несколько минут сюда заявится пресса. Я не могу вернуться домой. Может, вы с Паоло спрячете меня на некоторое время?
– С удовольствием. Только…
Робби поколебался, не зная, как лучше подобрать слова.
– Уверен, что это не воскресит слишком много болезненных воспоминаний?
Прошлым летом Гейб и Тара вместе с детьми гостили у Робби. Для них эти каникулы были поистине волшебными.
Гейб был тронут заботой Робби.
– Все в порядке. И воспоминания эти не болезненны. Они – все, что у меня осталось.
– Прекрасно. В таком случае идем отсюда.
У Робби к Гейбу был тысяча один вопрос.
У него и остального мира.
Но вопросы могут подождать. Главное – отвезти его домой, накормить и дать отдохнуть вдали от любопытных глаз репортеров.
«Он наш родственник. Он один из нас. Мы с Паоло защитим его».
Когда Робби вошел в дверь дома рука об руку с Гейбом, Лекси упала в обморок. Очнулась она в постели в одной из гостевых комнат. На голове была шишка размером с утиное яйцо.
– Простите, – хрипло пробормотала она. – Похоже, я устала больше, чем думала. Мне показалось, что я вижу Гейба. Все было так реально! И он стоял рядом с тобой! Может, мне нужен психиатр?
– Бесспорно, – ухмыльнулся Робби. – Но не потому, что у тебя глюки. Оказалось, что наш друг Гейбриел не настолько мертв, как мы считали.
– Привет, Лекс.
К кровати подошел старик, удивительно похожий на Гейба.
Она тут же отключилась снова.
Прошли целые сутки, прежде чем она смогла осознать, что Гейб не только жив, но и находится здесь, с ней, в доме Робби.
Пока Лекси приходила в себя, Гейб умылся, поел и выспался, в первый раз за все это время. К вечеру репортерам стало известно, что Гейбриел Макгрегор восстал из мертвых. Уже через полторы минуты папарацци узнали, где он скрывается. К счастью, поместье Паоло и Робби было достаточно обширным, чтобы помешать фотографам делать снимки. Подъездная аллея была длинной, а сам дом окружала стена высоких густых деревьев. Паоло убедил местную полицию запретить полеты вертолетов на малой высоте. Поняв, что ничего не выйдет, папарацци неохотно вернулись в Кейптаун и раскинули лагерь у административного здания «Феникса». Не будет же Макгрегор вечно скрываться в доме Робби!
Рано или поздно он выйдет, а им остается только ждать.
Первую неделю Гейб спал по восемнадцать часов в сутки. За столом он молчал, лишь изредка одаривая Робби и Паоло благодарными улыбками. На Лекси он почти не смотрел.
Вызванный доктор заявил, что Гейб практически здоров. Опасаясь, что пресса вновь что-то пронюхает, Робби позвонил в Нью-Йорк своему крестному отцу Барни Ханту и попросил прилететь в Южную Африку и обследовать Гейба.
– Никакого умственного расстройства я не наблюдаю, – постановил Барни, – особенно учитывая перенесенную им душевную травму. Он постепенно приходит в себя.
– Но он почти не разговаривает! – запротестовал Робби. – Не хочет объяснить, где был все это время. Ни разу не упомянул о Таре и детях. И если попросит передать соль или перец – считайте, день прошел не зря.
– Он заговорит, когда будет готов. Как насчет Лекси? Что с ней?
– Лекси? – удивился Робби. – При чем тут Лекси? С ней все в порядке. Злая, как банка со скорпионами, одержима «Крюгер-Брент». Все как всегда. Хорошо, что она решила немного отдохнуть и расслабиться. Это неплохой знак.
– И как она? Расслабляется?
– Появление Гейба вывело ее из равновесия, так что не знаю. Днем ее почти не бывает дома. Много ездит верхом. Думаете, есть причины для волнений?
– Нет-нет, – ободряюще улыбнулся Барни, – просто я вам не чужой. И вы оба мне не безразличны. Как и вашему отцу.
Робби мгновенно напрягся. Он не видел Питера много лет. За это время они стали совсем чужими.
– У меня и без того полно хлопот с Гейбом и Лекси, – защищался он.
– Понимаю, – вздохнул Барни. – Только помни, твой отец не вечен. Гейб и Лекси сумели разобраться в своих чувствах. Но ты и Питер…
– Спасибо, Барни, – перебил Робби. – Я в порядке. Все мы в порядке.
На этом тема была закрыта.
Лекси ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть. Через два дня она вернется в Нью-Йорк. Назад, к реальности. Отпуск должен был немного ее успокоить. Прояснить мысли. Но похоже, она окончательно запуталась.
Гейб жив. И это прекрасно. Разумеется, прекрасно. Отчего же его присутствие в доме вызывает в ней… что именно?
Трудно подобрать слова. Лекси и Гейб проходили мимо друг друга, как корабли-призраки в тумане. Иногда Лекси ощущала, что он наблюдает за ней. Словно ждет, когда она что-то скажет. Но что именно?
«Прости, я не знаю, как заговорить с тобой… Мне очень жаль, что твоей жене и детям перерезали глотки… Я рада, что ты жив. Но хочу, чтобы ты убрался ко всем чертям из дома моего брата…»
Иногда она чувствовала в его взгляде враждебность.
Он что-то испытывал к ней тогда, на сафари, и они оба это знают. Теперь он винит ее за то, что было тогда? Или это она будит в нем угрызения совести?
Лекси не понимала причины пассивности Гейба. Будь она на его месте, наверняка пылала бы жаждой крови. И думала бы только об одном: как обрушить ужасную, праведную месть на тех, кто убил ее семью. Но Гейб не выказывал ни гнева, ни ненависти. Для Лекси все это было очень странно.
Она взглянула на часы. Четыре утра. Но сна нет ни в одном глазу.
Нехотя выбравшись из постели, она накинула халат на старую пижаму Робби, которую предпочитала носить здесь, и потихоньку спустилась вниз. Может, чашка теплого молока успокоит разгулявшиеся нервы?
– Что ты здесь делаешь?
Лекси от неожиданности вздрогнула и едва не упала.
– Иисусе, Гейб! Ты меня напугал!
Гейб спрятался в полумраке. Только на лицо падали первые, бледные лучи восходящего солнца.
– Никак не могу заснуть.
– Добро пожаловать в мой мир. Знаешь, когда родилась Колетт, мы не спали целый год. И вместе с Тарой мечтали, как здорово будет спать по воскресеньям до полудня. Теперь я могу просыпаться, когда хочу. Но с трудом дотягиваю до рассвета.
– Мне очень жаль.
Господи, как беспомощно это звучит! Какие глупые, бесполезные слова. Все равно что палить из водяного пистолета в вулкан в надежде его погасить!
– Знаешь, я хотел сделать это. Хотел покончить с собой.
– Гейб, тебе вовсе не обязательно об этом говорить.
– Но потом я подумал: почему мне будет позволено покоиться с миром, после того, что я сделал? Мне следует просыпаться каждый день, каждый день, и видеть их лица. Слышать крики.
Он неожиданно разрыдался. Лекси словно приросла к месту, не зная, что делать. Но женская интуиция оказалась сильнее разума. Она шагнула вперед и обняла его.
– Ты ни в чем не виноват.
– Виноват! – всхлипнул он. – Во всем виноват! Мне следовало быть там. Если бы только я не опоздал! Не остановился сменить эту дурацкую шину! О Боже, Лекси! Я так их любил!
Гейб цеплялся за нее, как утопающий за соломинку. Лекси так и не поняла, как получилось, что он ее поцеловал. Она ответила на поцелуй, ощущая во рту вкус соленых слез. Его лицо прижималось к ее щеке, шее, груди. Ужасное отчаяние чувствовалось в том, как он срывал с нее одежду и укладывал на холодный, выложенный каменными плитами пол, словно, овладев ею, сумеет каким-то образом вернуть себя к жизни.
Лекси задохнулась, когда он с тоскливым криком, похожим на вопль издыхающего зверя, вошел в нее. Она крепко прижала Гейба к себе и, закрыв глаза, впитывала всем телом истекавшую из него боль.
– Все хорошо, Гейб. Все хорошо, любовь моя…
