Пари на красавицу (СИ) - Муравская Ирина

Саркастично пфыкаю на весьма неоднозначный комплимент, однако втайне капец как довольна. Правда, если честно, ни о какой гениальности я не думала, когда сидела в пропахшем дорогими сигарами и натуральной кожей салоне. Если уж совсем откровенно, я там чуть не описалась от страха. Это жесть, как меня всю трясло. Особенно когда пошли угрозы по отношении к маме. Сама поражаюсь, откуда нашлись силы дерзить. Наверное, защитный механизм.

— Ну приветики-пистолетики, — качаю я головой с видом “это же элементарно, Ватсон”. — Ко мне подваливает какой-то бугай и начинает заливать про то, что со мной хочет поговорить местная шишка. А я девочка воспитанная, к кому попало в тачки не сажусь. Вот и обезопасила себя на всякий случай. Под шумок на плей жмакнула и телефон в самое надёжное место спрятала — между сисек. На случай, если обыскивать решили бы, — губы Воронцова растягиваются в широченной улыбке. И она обескураживает. Я же как бы на него обижена. — Чего лыбишься?

— Я тебя люблю.

Сердце судорожно замирает. Ох… Мне так нравится слышать это от него. До мурашек.

— Сочувствую, чё.

— Себе сочувствуй. Теперь ты точно от меня не отвяжешься, — он тянется ко мне с явным намерением, но поцелуй прилетает не совсем туда, куда он рассчитывал, потому что вовремя закрываюсь рукой.

— Ну уж нет, дорогой. Даже не думай, — отрицательно качаю головой я.

— Брось. Ты сама слышала, что это подстава, — кивок на валяющийся рядом телефон. — Он хотел, чтобы ты приехала.

— И я приехала, но цепей что-то не вижу. Снайперов с лазерной указкой на балконе тоже. Да и дверь была не приварена.

Глеб непонимающе моргает.

— Это ты к чему?

Невесело качаю головой.

— К тому, что я устала. И хочу спать, — пытаюсь сползти с его коленей, но на этот раз удерживают уже меня. И вот в этом случае мериться силами бесполезно.

— Куда ты?

— Домой. Не хочу уже никуда в ночь ехать.

— И не уезжай. Останься. Пожалуйста.

Блин, вот только всяких "пожалуйста" не хватало. Как будто мне самой хочется. Но гордость важнее хотелок.

— Ты не понял? Тебе сегодня ничего не светит. И, возможно, не только сегодня. Я пока не решила.

— Да что ж ты такая… — с тяжёлым вздохом меня притягивают к себе, заключая в невероятно крепкие объятия.

— Какая?

— Моя. Просто моя, — отвечают негромко, зарываясь носом в моих волосах и приятно согревая кожу дыханием с слабым привкусом спиртного. А-а-а… — Он не прав. Ты не развлечение. Ты необходимость.

Блин, блин, бли-и-ин. Вся решительность красиво свалить в закат сдувается в форточку без права на возвращение. И что делать? Вроде нужно скандал с битьём челюсти замутить, а желания никакого ругаться нет. Просто обижаться и то нет. В смысле, да, всё смотрится капец как хреново, расклад вообще не в его пользу, но я ему… верю.

Правда верю, что ничего между ним и этой белобрысой не было. И что не случилось бы, даже если бы я не приехала. Хочу верить. Потому что если допустить сам факт сомнений, тогда наши отношения по определению бессмысленны. Потому что если не доверять, тогда нужно всё заканчивать. Насовсем. Прямо сейчас. А я к этому не готова. Невероятно какими дурами становятся бабы, когда в дело вмешиваются чувства.

Однако и так легко всё спускать тоже не согласна. Пускай помучается и погрызётся. Ему полезно.

— Не старайся, — строго щурясь, отвешиваю ему звонкий щелбан. — Всё равно не светит.

— Останься со мной, — мою кисть ловят, поочередно оставляя на каждом пальце по поцелую. Какой милый пай-мальчик. Нет, точно не буду торопиться с прощением. — А завтра я тебя отвезу.

— И снова уедешь?

— Так надо. У меня неоконченное дело с отцом.

Догадываюсь, какое.

— Думаешь, сработает?

— Даже не сомневайся, — поцелуи не прекращаются. Кажется, меня хотят в них затопить. И я не против, но слишком уж сложно устоять перед таким комбо нежностей. — Во сколько во вторник ваш выход?

— Не знаю. Так же где-то. Плюс-минус.

— Хорошо. Слово даю, его я точно не пропущу.

— Он же сказал, что приедет. Значит, приедет. Хватит уже кусать губы! Весь блеск сожрала, — сердито одёргивает меня в который раз Боря, последние полчаса крутящийся рядом и наводящий на мою беспокойную головушку марафет. Макияж, причёска, все дела. Перед первым туром, кстати, тоже он подсуетился. Обожаю своих друзей, оба раза приехавших без предупреждения просто меня поддержать. И в человека превратить. Ну… это они так сказали. Вот только подкола до конца я не поняла. А до этого, извиняюсь, я кем была? Единорогом?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Лишь бы не было осложнений. Папаша у него трешовый, — устало вздыхаю, разглядывая себя в огромном напольном зеркале, придвинутом к стене под наклоном. Эту ночь я почти не спала. Слишком нервничала.

Общую раздевалку нашей команде выдали скромную: с унылыми однотонными стенами, минимумом мебели и посадочных мест. Спасибо хоть стойка с вешалками имелась. И стол, куда все, собственно, и навалили свои шмотки. Уровень стеснения — свети друг перед другом телесами сколько твоей душеньке угодно. Хорошо Воронцов не видит царящей тут общаги. А то Вольт танцевать попёрся бы забинтованным до глаз. Или без глаз вовсе. Типа, нехер окуляры на чужом греть.

— Твой котик большой мальчик. Уж как-нибудь справится, — фыркает Аника, сидящая на полу в позе лотоса и с воодушевлением облизывающая обёртку от "Лакомки". Само мороженое давно и надёжно хранилось в её желудке. В моём, кстати, тоже. Скромный завтрак, потому что на нервах с самого утра ничего в горло не лезет. — Кстати, что там у твоего котика с Лерой? — заинтересованно вскидывает она измазанную шоколадом моську. — Эта высокомерная краля ходит по коридорам со своими "Сникерсами" раздражающе самодовольная. Те, кого бросили так себя не ведут.

— Сомневаюсь, что её кто-то бросал.

— Прости, что? — про обёртку благополучно забыли. — То есть с ней никакой конкретики, с невестой тоже не пойми что, но ты с ним всё равно спала?

Спиной чувствую жжение. Вот же любопытные гаврики.

— Что, у кроликов длинные ушки, да? — резко оборачиваюсь, опасно клацая зубами. — А ничё, что крольчатина ещё и вкусная!? — ну вот. Другое дело. Понятно, что слушают дальше, но хоть не так явно палят. Я понимаю, что благодаря Нине эта новость давно не новость, но всё же дело-то личное. Интимное. — С невестой он расстался, — в защиту бросаю я подруге единственный аргумент. Довод такой же надёжный, как держащийся на жвачке каблук.

— Точно?

Блин. Да фиг его знает. Я уже ни в чём не уверена. Всё, чем подпитываются мои доводы, это заведённое в голове на повторе: "Ты не развлечение. Ты необходимость". И тихое вдогонку: "моя Мальвина", что согревало горячим шёпотом моё ухо в ту ночь, когда я таки осталась у Глеба. Осталось, но у нас ничего не было. Я выдержала, я справилась. Я хорошая девочка. Мур-мур-мур меня и конфетку в подарок.

— Думаю, да.

— Думаю, да, — закатывает глаза Аника. — Класс. Попала ты, подружка. Попала.

А то я не знаю. И снова эхом: "Ты не развлечение. Ты необходимость". И я ему верю. Пусть даже и зря.

В очередной раз проверяю телефон. Тишина. Не отвечает.

— Да не наводи паники. Скорее всего он просто в дороге, — успокаивает меня Боря, ободряюще царапая меня по носу своим отполированным ноготком. Блин, зависть. Даже у меня такого идеального маникюра нет.

Может, в дороге. А может, что-то пошло не так. Или опять Дарина нарисовалась к нему без приглашения в своём нудистском пальтишке, перед которым сложно устоять. Или… Блин. Вот не было же печали. Жила себе спокойно, горя не знала. Так нет, новых впечатлений захотелось! Влюбилась, идиотка!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Поправляю завязки на клёвом коротком ярко-синем топе, но мыслями я далеко. Настолько, что не слышу даже, как нас зовут. Только когда все резко активизируются, подрываясь с мест, возвращаюсь в реальность. Плохо. История повторяется. Сейчас как никогда необходимо быть полностью сконцентрированной, а вместо этого я туплю по жёсткому. Нельзя так. Повторно выбитой коленной чашечки и несмываемого позора совсем не хочется. Не особо приятное это ощущение. Но в тот раз я хоть подвела только партнёра, который, кстати, до сих пор думает, что сделано это было намеренно, на этот же раз у меня ответственность сразу перед дюжиной.