Пари на красавицу (СИ) - Муравская Ирина

Глеб сразу замечает перемены

— Всё плохо?

— Мама звонила, — невесело откладываю гаджет.

— Перезванивать не будешь?

— Не сейчас. Её лекции на час затягиваются.

— Лекции?

— Что я занимаюсь ерундой, и что мне надо думать о сессии, а не о том, чтобы прыгать на потеху всем, как клоун.

— У твоей мамы весьма скудные познания о хип-хопе.

— А откуда ей знать? Она же ни разу не видела. И не хочет смотреть. Для неё существует лишь классика: бальные, русские народные и всякое такое. Остальное от Лукавого и вообще Запад специально всё это сбрасывает нам в надежде на массовую деградацию. Ай, — отмахиваюсь, видя высоко вздёрнутые мохнатые брови. — Ей если чё втемяшится, никакими аргументами потом не выбьется.

— Кого-то она мне напоминает, — хмыкает Воронцов.

— Кого?

— Да есть тут одна… — теряю равновесие, когда меня роняют на простыни, прижимая к себе. Такому тёплому после сна, так вкусно пахнущему… Ну всё, крыша опять начинает ехать.

Робко дотрагиваюсь его груди, легонько царапая маленькую родинку справа на ребре. Это теперь всё моё, да? Я могу трогать его? Делать, что захочу? Когда захочу? В смысле… это так необычно. И немного странно.

Смешно, но такие мысли посещают, судя по всему, только меня. У Глеба таких проблем нет. Чё уж, он с самого начала вёл себя так, словно моё тело его личная собственность. Вот и сейчас глаза предательски закрываются от удовольствия, пока по моему лицу с нежностью водят пальцами.

Губы ловят поцелуй, который не встречая сопротивления быстро набирает обороты. Я так тесно сплетена с ним, что прекрасно ощущаю моментальную реакцию. Приятно, когда на тебя так быстро встаёт. Мне нравится. И да, я хочу ещё… но по не убиваемому ни одной мухобойкой закону подлости именно в этот момент в наш номер стучат.

— Делай вид, что нас нет, — просит Воронцов, проворно забираясь под мою борцовку.

Стучатся повторно.

— Нас нет, — напоминает он, отыскивая что хотел. Ох, божечки…

Я не против забыть обо всём на свете, но по ту сторону явно другого мнения.

— Да кому ж так по роже не терпится получить? — на третий стук Глеб подрывается с места, рывком распахивая дверь.

— О… — хихикает застывшая на пороге Нина, присвистывая в воодушевлении. — Вот это я удачно зашла.

— Вообще нет, — хмуро огрызается Воронцов, вынужденно прикрывая причиндалы руками. Не скажу, что он смущён. Скорее разозлён. Клёво. Вообще человек без комплексов. — Чего надо? Мы заняты, если не видно.

— Видно-видно. Но вынуждена вас прервать. Мы через полчаса уже выдвигаемся.

— Так рано? — удивляюсь я, приподнимаясь на кровати. — Ещё двенадцати нет. А наш выход в четыре.

— Так подготовиться надо. Оформиться, переодеться, почву прозондировать.

Эх… Говорить ли, что мне никуда не хочется? Что с куда большим удовольствием я осталась бы здесь? Однако делать нечего.

— Я поняла, — грустно вздыхаю я. — Сейчас спущусь.

— Ждём тебя внизу. Не задерживайся. Хотя я бы задержалась. На твоём месте… — прежде чем уйти Нина не удерживается, чтобы не кинуть очередной хитрый взгляд на голое мужское тело. Вот лиса.

— А вот тут не могу не согласиться, — охотно замечает Воронцов. — Как там у поэта? Кричали девушки "ура" и в воздух чепчики бросали! Лови! — на меня с разгону прыгают и начинают активно щекотать. Хохочу и брыкаюсь, хоть совсем её не боюсь. Да и он об этом быстро вспоминает, потому что щекотка очень быстро превращается в попытку соблазнения.

— Не надо, — перехватываю его за кисти, тормозя. Сложно, но нужно. — Мне правда пора. Я не хочу подвести ребят.

В ответ тяжело вздыхают, но согласно кивают. И закрепляют результат самым классным на свете поцелуем.

— Не подведешь, — обещает он. — Тогда я в душ. Не ускакивай никуда без меня.

— Ты с нами?

— Разумеется. Разве я пропущу твой звёздный час?

— Видимо, нет…

Мне кажется, я никогда не была счастливей, чем сейчас. Он уходит в ванную, а я с блаженным писком нашариваю его подушку и крепко стискиваю, утыкаясь в неё носом. Запах. Его запах. Он везде, он повсюду и это просто нереально. Остановить бы мгновение и навсегда остаться в нём.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но нет. Не получится. Поэтому наскоро одеваюсь, собирая и перепроверяя технику. Не хватает на радостях ещё что-нибудь забыть. В желудке гневно урчит. Вчера мы так и не поели, да и сейчас опробовать местные завтраки тоже не получится. Эх. Будем надеяться, что получится чего урвать по дороге. Загоню Глеба в магаз, если что.

Оставленный на стационарной тумбе под телевизор айфон громко вибрирует, заставляя меня подскочить. Сообщение. И не одно, судя по активному дребезжанию. Любопытная Варвара внутри меня сильна, но сдерживаюсь. Не люблю, когда лезут в мои вещи и в чужие нос стараюсь тоже лишний раз не совать.

Мокрое красивое тело появляется на горизонте несколько минут назад. С волос капает вода, из одежды лишь обёрнутое вокруг бёдер полотенце. Такой… ух. Ну ёлы палы, ну нельзя ж так!

— Тебе звонили, — заставляю себя вернуться к смотке кабелей, которые оказались каким-то неведанным логике образом перепутаны и трижды обвиты вокруг наушников. Домового что ль из дома прихватила. — Я не смотрела.

— На будущее, можешь смотреть, — мою макушку нежно чмокают, проходя мимо. — У меня нет от тебя секретов.

— Ого. А это уровень. Типа налаживаем доверие? А поиграем в игру: я с закрытыми глазами падаю — ты ловишь? — ожидаю какую-нибудь насмешливую шуточку на это, но получаю тишину и вопросительно оборачиваюсь. Так. По тому, как Воронцов стискивает телефон с пустым взглядом сразу понимаю, что что-то не так. — В чём дело?

— Прости, — не сразу отвечает он. — Кажется, я не смогу тебя сегодня поддержать. Мне нужно уехать… срочно.

Глеб

Мчу в лечебницу на всей скорости, хоть обещал Мальвине не гнать. Обычно рёв мотора и зашкаливающий спидометр помогают вытряхнуть из башки дурные мысли, но не в этот раз. Сейчас ничего не помогает. Мама себя порезала. Влетела в стеклянную дверь в припадке. Сука. Где она её вообще нашла? Куда смотрят эти ублюдки? За что им платятся такие бешеные бабки? Кастрировать бы каждую гниду и лишить лицензии. Чтоб дальше поломоек устроиться больше никуда не могли.

Застаю маму спящей под успокоительными. Руки перебинтованы, на лице царапины. Как сказали: её вели по коридору на плановый осмотр, когда накатил очередной приступ. Начала пятиться от врачей и с разгону впечаталась в невидимое ограждение. Пришлось наложить несколько швов, но ничего серьёзного. Здоровью это не угрожает. Тому здоровью, что у неё осталось, во всяком случае.

Остаюсь в палате до тех пор, пока она не приходит в себя. Сижу рядом на стуле, держа её за прохладную вялую кисть и невольно возвращаюсь на годы назад. Когда та была тёплой, загорелой и с всегда аккуратным маникюром. Не передать насколько страшно наблюдать за тем, как угасает близкий тебе человек, а ты ничего, абсолютно ничего не можешь сделать. Только смотреть.

От лекарств мама заторможенней обычного, но, по крайней мере, в себе. Пытается улыбаться, даже шутить, но теряется в времени. То спрашивает, почему я не привёл с собой снова ту "красивую девушку с яркими волосами", то заговаривается и начинает ругаться, что ей звонил учитель по французскому и жаловался на мою успеваемость. Такие перескоки в последние недели стали частым явлением.

Я люблю её, но долго смотреть на это не могу. Слишком больно, поэтому целую в прохладный лоб на прощание и, пообещав скоро снова зайти, сваливаю из проклятого места как можно быстрее. Собираюсь сразу выдвинуться обратно к Мальвине, но на выходе с закрытой территории меня подрезает чёрный тонированный БМВ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Так-так-так. Знакомые козырные номера. Отец пригнал за мной своего личного водителя. Такая честь, однако. Как понимаю, это страховка для того, чтобы я снова его не опрокинул. Значит о моём визите уже успели доложить, продолжая миленько улыбаться и предлагать чай. Суки. Всегда знал, что люди крысы.