Папа Сикст V - Эрнест Медзаботт

То кричал некто Реймонд Бреска, моряк. Страх смерти не заглушил в нем желания помочь архитектору Фонтано, принадлежавшему, так же как и Бреска, к партии масонов.

— Полить канаты водой! — крикнул Фонтано.

Все канаты мигом были политы водой и, конечно, влажные веревки окрепли, вытянулись, толпа рабочих сделала усилие, обелиск зашатался, повис в воздухе и тихо опустился на пьедестал. Невежественной толпе это показалось чудом.

В это самое время с крепости св. Ангела раздались пушечные выстрелы. Восторженная толпа рабочих подхватила архитектора Фонтано и понесла его на своих плечах в Ватикан.

Папа, бледный, взволнованный, мог проговорить только слова: «Сын мой!»

Фонтано также не мог выговорить ни слова и молча, обливаясь холодным потом, упал к ногам Сикста. После нескольких минут молчания Сикст, глубоко вздохнув, сказал:

— Поздравляю тебя, друг мой Фонтано, и жалую титулом дворянина и кавалера Золотого ордена.

— Но, ваше святейшество, — вскричал сконфуженно архитектор, — стольких милостей я не заслужил.

— Напротив, я еще у тебя в долгу, — сказал папа.

— О, ваше святейшество!.. — кланялся Фонтано.

— Да, да, — продолжал папа, — я ничем не могу возблагодарить тебя за тот страх, который внушало тебе мое суровое распоряжение.

— Вы изволите говорить о виселице, святой отец?

— Именно о ней.

— Но, ваше святейшество, — продолжал Фонтано, — я не думал о виселице. Если бы предприятие не удалось, все равно я бы не жил на белом свете.

— Тем не менее, друг мой, ты вышел из моего дворца с убеждением, что тебя ожидает в случае неудачи виселица. Позволь же мне тебе показать, что и в этом случае мною были приняты меры против меня самого. Бернард! — крикнул папа, подойдя к двери.

Тотчас же явился офицер, получивший несколько часов назад секретные инструкции папы.

— Говори, что я тебе давеча приказывал на ухо, говори все откровенно, — сказал Сикст.

— Ваше святейшество, — отвечал офицер, — изволили приказать иметь наготове трех верховых лошадей и сопровождать господина Фонтано до границы.

Архитектор Фонтано упал в ноги великодушному папе.

— Встань и садись, вот твое место, — говорил папа, указывая архитектору на кресло.

В это время на площади раздались крики народа:

— Милосердие!.. Милосердие!.. Да здравствует Сикст V! Он справедлив, он помилует, — кричала толпа.

— Что там за шум? — спросил папа.

— Святой отец, — сказал вошедший прелат, — сбиры поймали одного нарушителя ваших приказаний, который кричал во время работы, его ведут к виселице, а народ протестует.

— Как! — говорил Сикст, нахмурив брови. — В Риме оказываются смельчаки, не исполняющие моих декретов?!

В это время архитектор Фонтано снова опустился на колени перед Сикстом и сказал:

— Святой отец! Этот человек заслуживает награды, а не смерти.

— Что ты говоришь, сын мой?

— Я говорю, ваше святейшество, что именно этому человеку я обязан всеми великими милостями, которыми вы меня изволили удостоить. В то самое время, когда лопнули цепи, сознаюсь, святой отец, я потерял голову, видя ясно, что предприятие не удалось; канаты не могли выдержать тяжести обелиска. В это самое время я услышал голос, точно раздавшийся с небес: «Помочите канаты водой!», и вмиг голова моя опять стала работать; результат работы вашему святейшеству известен.

Сикст V был поражен этим рассказом. Геройское самоотвержение не побоявшегося виселицы, лишь бы спасти великое дело, понравилось папе, он приказал привести к себе

Молодой граф с рыданиями упал на диван арестованного. Несколько минут спустя под конвоем солдат был введен рабочий средних лет, с лицом очень симпатичным. Казалось, что он вовсе и не думал о том, что его приговорили к смертной казни. На губах арестованного играла улыбка, и глаза восторженно светились. Папа с удивлением смотрел на смельчака.

— Как тебя зовут?

— Бреска, моряк, хороший католик и верный слуга вашего святейшества.

— А! Ты, значит, из Лигурии? Где занимаются пиратством?

— Ваше святейшество, я из страны, в которой родился папа Юлий II, — смело отвечал моряк.

— Ну, расскажи мне, — обратился к пленнику папа, благосклонно улыбаясь, — каким образом ты осмелился нарушить мой приказ?

— Безусловно, виноват, ваше святейшество, — увлекся, не выдержал. Я видел, что великое предприятие должно погибнуть, канаты не могли выдержать тяжести обелиска, но, смоченные водой, они делались значительно крепче и растяжимее, я это знаю из практики, как моряк.

— Значит, успех дела надо приписать, безусловно, тебе? — вскричал папа.

— Боже избави, ваше святейшество, — отвечал скромный моряк, — я только предугадал мысль архитектора Фонтано.

Папа Сикст V благосклонно улыбнулся и сказал:

— Пусть будет так, но ты действительно заслуживаешь награды, а не наказания. С этих пор я считаю тебя, так же как и Фонтано, в числе моих друзей; иди с Богом, сын мой, ты скоро узнаешь, как папа Сикст V вознаграждает заслуги.

Получив благословение его святейшества, все присутствующие разошлись. Аудиенция кончилась; папа остался один. Опустившись в кресло, он глубоко задумался, лицо его сделалось серьезным. Сикст V делал все возможное, дабы обнаружить отравителей, которые в ту эпоху начинали беспокоить весь Рим, по преимуществу аристократию. Но задача эта была не легкой, ибо, как нам известно, самые лучшие медики столицы не могли найти в трупах умерших следов яда.

АГОНИЯ

ПРИ всей гениальности и энергии папы Сикста V найти отравителей не было никакой возможности. Неизвестно, где они скрывались, как употребляли свое смертоносное орудие. Эти годы царствования папы Сикста V можно было назвать годами отравлений, как в эпоху Александра VI Борджиа. Произвол синьоров, таких, как Массакратия, Марио Сфорца, Джакомо Бонкомпаньи и им подобные, благодаря суровым законам Сикста, прекратился. Рим и его окрестности уже не оглашались воплями женщин и криками ограбленных; зло как бы переместилось с улицы во дворцы богатых вельмож, там ежедневно происходили драмы, кончавшиеся смертью самих именитых синьоров. Кроме отсутствия улик при судебно-медицинском вскрытии трупов скоропостижно умерших, о чем было говорено выше, была еще другая причина. Судьи, производившие следствия по отравлениям, не смели проникать внутрь дворцов именитых синьоров и делать более подробные исследования уголовных преступлений, боясь мести этих важных вельмож. В царствование Сикста V, конечно, нельзя было бояться ничего подобного; но папа был стар, дряхл, в любой день мог умереть, а при его преемнике дела, несомненно, примут другой оборот. Опять начнутся те же беззакония, которые были при всех папах и с которыми так энергично боролся справедливый Сикст. Тогда-то месть богатых синьоров разразится над всеми, кто осмелился их затронуть. Вот чего боялись судьи и следователи. А потому все следствия уголовных преступлений, совершавшихся среди римской аристократии, производились крайне поверхностно.