Джек Ричер, или Я уйду завтра - Ли Чайлд

Люди боятся третьего рельса, и совершенно зря, если только вы не собираетесь к нему прикасаться. Сотни вольт, но они не могут сами прыгнуть на вас. Чтобы попасть в беду, нужно искать этот рельс.

Я знал, что мне будет совсем не сложно через него перешагнуть, даже в такой паршивой обуви. Я решил, что потеряю в точности движений, но выиграю с точки зрения изоляции от электричества. Однако я очень тщательно планировал свои ходы, как хореограф движение на сцене. Спрыгнуть вниз, приземлиться на две ноги посреди рельсов, ведущих на окраину, правую ногу поставить на второй рельс, левую за третий, протиснуться между двумя колоннами, перенести правую ногу через следующий, третий рельс, поставить левую ногу на полотно дороги, ведущей в центр. Маленькие, неестественно аккуратные шаги, потом вздох облегчения, я поднимаюсь на противоположную платформу и ухожу от преследования.

Совсем не трудно.

Как и полицейским, которые идут за мной.

Вероятно, они уже проделывали такие вещи прежде.

А я нет.

Я ждал. Проверил, что происходит позади меня, слева и справа. Копы подошли уже довольно близко. Настолько близко, что замедлили шаг и начали думать, что делать дальше. Я не знал, как они себя поведут. В любом случае они явно не собирались торопиться, чтобы не устраивать панику. Людей на платформе скопилось немало, и вспышка активности могла привести к тому, что кого-то столкнут вниз. А это означает судебные иски.

Я посмотрел налево. Посмотрел направо. И вновь не увидел приближающихся поездов. Возможно, полицейские их задержали. Вероятно, они отрабатывают подобные операции. Я сделал полшага вперед, люди тут же заполнили пространство между мной и колонной и начали подталкивать меня в спину. Я надавил в противоположном направлении. Предупреждающая желтая линия шла вдоль пологого выступа, мешавшего скольжению.

Полицейские, которые находились в восьми футах от меня, образовали широкую дугу. Они направлялись ко мне, медленно и аккуратно оттесняя людей в сторону, постепенно сужая периметр. На нас начали посматривать пассажиры с противоположной платформы. Они подталкивали друг друга, указывали на меня и приподнимались на цыпочки.

Я ждал.

И тут я уловил шум приближающегося слева поезда и увидел свет в туннеле. Он двигался довольно быстро. Это был наш поезд, направлявшийся на окраину. Толпа у меня за спиной зашевелилась, я услышал шелест воздуха и визг железных колес, разглядел, как раскачивается на повороте освещенный вагон. Я прикинул скорость поезда – получилось около тридцати миль в час. Примерно сорок четыре фута в секунду. Мне требовалось две секунды. Для моих целей вполне достаточно. Значит, я должен был начать движение, когда поезд будет находиться в восьмидесяти восьми футах. Полицейские не смогут последовать за мной. У них уйдет некоторое время на принятие решения. К тому же им необходимо преодолеть на восемь футов больше, чем мне. И не стоило забывать, что у нас с ними разные приоритеты. У них имелись жены и семьи, амбиции и пенсии, а также дома и лужайки, которые необходимо подстригать и засаживать цветами.

Я сделал еще один маленький шаг вперед.

Свет приближался и слепил. Поезд раскачивался и дергался. Все это мешало мне правильно оценить расстояние.

И тут я услышал поезд справа.

Он направлялся в сторону центра города и быстро приближался с противоположного направления. Симметрично, но синхронизация не была полной. Словно закрывались две портьеры, но левая начала двигаться раньше.

Вопрос только насколько.

Мне требовалась трехсекундная фора, чтобы иметь пять секунд, – ведь забраться на противоположную платформу будет сложнее, чем спрыгнуть вниз с этой.

Я медлил целую секунду, прикидывая, подсчитывая, пытаясь принять решение.

Поезда приближались, один слева, другой справа.

Пятьсот тонн и пятьсот тонн.

Скорость сближения около шестидесяти миль в час.

Полицейские подошли ближе.

Время принимать решение.

И я шагнул вперед.

Я спрыгнул с платформы, когда до идущего слева поезда оставалось сто футов, приземлился на две ноги между рельсами, восстановил равновесие и проделал все шаги, спланированные раньше. Все это напоминало рисунок танца из учебника. Правая нога, левая нога высоко поднимается над третьим рельсом, руки на колоннах. Я помедлил долю секунды, глядя направо. Поезд находился уже очень близко. У меня за спиной промчался состав, направлявшийся на окраину. Его тормоза завыли, колеса вгрызлись в рельсы. Яростный ветер рванул мою рубашку. Краем глаза я отметил полосы света из проносящихся окон.

Я посмотрел направо.

Время принимать решение.

Я шагнул вперед.

Правая нога высоко поднята над контактным рельсом, левая стоит на шпале. Поезд с окраины уже совсем рядом. До него осталось несколько ярдов. Срабатывают тормоза. Я вижу машиниста. Его рот широко открыт. Ощущаю поток несущегося на меня воздуха.

Я забыл о хореографии и бросился к противоположной платформе. До нее оставалось менее пяти футов, но она казалась мне бесконечно далекой. Как горизонт на равнине. Однако я до нее добрался. Когда я снова посмотрел направо, то увидел все заклепки и болты на передней части локомотива. Он двигался прямо на меня. Я положил ладони на край платформы и подпрыгнул. Сначала я думал, что толпа столкнет меня обратно. Однако чьи-то руки подхватили меня и вытянули наверх.

Поезд промчался мимо моего плеча, и поток воздуха развернул мое тело. Мелькали окна, пассажиры спокойно читали книги и газеты или стояли, держась за поручни и раскачиваясь. Чьи-то руки затащили меня внутрь толпы. Люди вокруг кричали. Я видел их разинутые рты, но не слышал ни звука. Визг тормозов перекрывал все. Я опустил голову и ринулся вперед, сквозь толпу, которая начала расступаться, давая мне пройти. Кто-то хлопал меня по спине, я слышал восторженные крики одобрения.

Такое бывает только в Нью-Йорке.

Я толкнул турникет на выходе и зашагал наверх, на улицу.

Глава 57

Парк Мэдисон-сквер находился в семи кварталах к северу, и мне предстояло убить почти четыре часа. Я потратил это время на магазины и еду на юге Парк-авеню. И вовсе не потому, что мне требовалось что-то купить. И не из-за того, что я проголодался. Просто, когда за тобой охотятся, лучше всего делать то, чего от тебя не ждут. Беглецы стараются двигаться быстро и оказаться где-нибудь подальше. Они не станут болтаться рядом, заходить в магазины и кафе.

Было немногим больше шести утра. Открылись только бистро, супермаркеты и кафе. Я начал в «Фуд эмпориум»[50] со входом на Четырнадцатой улице и выходом на Пятнадцатой. Там я провел сорок пять минут. Взяв корзинку, я прогуливался между прилавками и делал вид, что выбираю продукты. Обычно такое поведение вызывает меньше подозрений, чем человек, который бродит по магазину с пустыми руками. Я не хотел привлекать внимание менеджера, чтобы он не позвонил в полицию. Я придумал себе легенду: мол, живу в одном из соседних домов. Затем я стал наполнять воображаемую кухню продуктами на два дня. Естественно, кофе. Блинчики с разной начинкой, яйца, бекон, хлеб, масло, джем, упаковка салями, четверть фунта сыра. Когда мне стало скучно, а корзинка потяжелела, я оставил ее на прилавке и выскользнул через задний выход.

Следующую остановку я сделал в кафе в трех кварталах к северу. Я шел по правому тротуару так, чтобы проезжающие мимо водители видели мою спину. В кафе я поел блинчиков и бекон, которые купил и приготовил кто-то другой. Вполне в моем стиле. Там я провел еще сорок минут. Потом я прошел полквартала и решил посидеть в маленьком французском ресторане. Еще кофе и рогалик. Кто-то оставил на соседнем стуле «Нью-Йорк таймс». Я прочитал газету от начала и до конца, но не нашел ни одного упоминания об охоте на человека. И ни слова о предстоящих выборах Сэнсома в Сенат.

Последние два часа я разделил на четыре части. После супермаркета на углу Парк-авеню и Двадцать второй улицы я заглянул в аптеку «Дуэйн Рид» напротив, оттуда в «CVS»[51] на углу Парк-авеню и Двадцать третьей улицы. Там я получил видимое свидетельство того, что нация тратит куда больше денег на уход за волосами, чем на еду. Затем без двадцати пяти десять я закончил ходить по магазинам, вышел на яркий утренний свет, сделал небольшой круг и внимательно изучил место, куда направлялся: от начала Двадцать четвертой улицы, похожей на темный каньон между двумя огромными зданиями, и не увидел ничего, что могло бы меня встревожить. Ни подозрительных машин, ни припаркованных фургонов, ни групп людей в строгих костюмах с проводками в ушах.

Поэтому ровно в десять часов я вошел в парк Мэдисон-сквер.

Тереза Ли и Джейкоб Марк сидели рядом на скамейке возле площадки, где выгуливали собак. Они выглядели отдохнувшими, но встревоженными, каждый по-своему. Вероятно, у обоих имелись на то собственные причины. Рядом мирно грелись на солнце еще около сотни человек. Парк представлял собой прямоугольник, состоящий из деревьев и лужаек. Небольшой оазис, один квартал шириной и три длиной, обнесенный оградой и окруженный с четырех сторон тротуарами, заполненными людьми. Парки – хорошее место для тайных встреч. Большинство охотников обращает внимание на движущиеся цели. Многие считают, что беглецы постоянно перемещаются. Три человека, сидящие среди сотни других, когда вокруг бурлит городская жизнь, привлекут меньше внимания, чем трое из сотни, спешащих по своим делам.