Тойота-Креста - Михаил Тарковский

Он заехал на заправку и увидел корму тёмно-зелёного «эскудика», стоявшего у колонки с дизтопливом. Он отметил, насколько соответствует слово «эскудик» крепкому мужичку-джипарьку, и вдруг с удивлением прочитал на нём надпись: «мазда-левантэ». Даже мелькнуло, что кто-то специально её прилепил, чтоб будоражить народ. Тут же вспомнил он эту версию «сузукиэскудо» с шестицилиндровым дизелем под названием «мазда-проссид-левантэ» и ещё раз подивился на японцев, разрешающих машинам так пребывать в разных именах и шкурах.

Сквозь грязное стекло еле виднелся транзит, в лючок был вставлен пистолет, а от кассы шла без шапки девушка в сине-зелёной куртке – были такие куртки с капюшоном, с кенгурячьим карманом и будто замшевые, из модного в ту пору некоего «флиса». Темно-каштановые волосы лежали до плеч длинным и обильным, если это слово применимо к женщине, чехлом, плотной прекрасной ушанкой обрамляли лицо… Кожа была будто загорелая – есть такие люди, от природы чуть смуглые, словно слегка оливковые. И вся какая-то хрупкая, нежная и чуть сутулая, с классическим, продолговатым лицом и серыми глазами.

Оглядев «блит», она не различила Женю, не утрудилась шагнуть взглядом сквозь стекло. Заправившись, пристроила пистолет и, сморщив от напряжения лицо, завинтила пробку. Потом отъехала и встала на площадке у выезда на трассу. Сидела в машине с загадочным видом – не то полная скрытого торжества, не то ошалевшая от дороги и чем-то сбитая с толку, не то кого-то ждущая.

Всё это было настолько неожиданно, что и он остановился поодаль на трассе и дождался, пока грубоватый «эскудик», так чудно превратившийся в нежную «мазду-левантэ», проехал мимо. Она была одна. Поравнявшись с Женей, она на что-то посмотрела внутри машины вниз… может быть, на телефон. Он отпустил её подальше.

Так же тянулась долина с сопками, и так же вдоль дороги стояли берёзы с мётлами и дубки с железной листвой. Вскоре показалось любимое Женей кафе. Оно стояло по левую руку и называлось «Придорожное кафе» (квадратными буквами) «У Коляна» (крупной прописью). Было оно из новых, прямоугольное, обшитое синеньким, с черепичкой, с большими окнами в занавесках. На площадке с дальнего края растянулись две «сороконожки» «нины». У дверей кафе стояла «мазда-левантэ». Капот был открыт, и водительница что-то под ним отвинчивала. Женя подъехал намеренно медленно, вглядываясь и целя правее «мазды». Девушка была без шапки и в той же лёгкой курточке. Дверь в «мазду» она оставила наполовину открытой. Ключ доверчиво торчал в замке зажигания.

Женя спокойно мог познакомиться с замечательной перегонщицей, найдя простейший повод, но почему-то решил применить особый способ знакомства с автомобильными девушками на дороге. Срабатывал он в единственном случае – если все двери машины были заблокированы и только одна водительская открыта – с кнопочкой, поднятой вручную, как некоторые почему-то делают на остановках.

Женя подъехал и стал рядом впритык к приоткрытой правой двери «мазды». Девушка так же вскользь взглянула на него из-за открытого капота и продолжала доливать антифриз. Женя уже видел, что кнопки на трёх остальных дверях утоплены. Он изобразил попытку открыть свою правую дверь и, покачав головой и кряхтя, перелез на левое сиденье. Затем аккуратно открыл свою левую дверь, насколько позволяла дверь чужая, и выбрался, одновременно затворив дверь «мазды». Сделал он это совершенно открыто: взяв пятернёй за обрез и указательным пальцем утопив кнопочку. И прикрыл дверь, отметив удовлетворённо, как мягко и чётко она прилегла. И бодро крикнул:

– Девушка, добрый день, ничо, что я вам дверь закрыл?! Чтоб не скоцать…

Обойдя машину, он принялся возиться с правой дверью «марка», делая вид, будто та не открывается. Девушка задумчиво посмотрела на него серо-зелёными глазами и недовольно покачала головой. Закрутив крышечку радиатора, она закрыла капот, со смешным усилием даванув на него, чтоб посадить на защёлку, и подошла, держа канистрочку на отлёте. И вот… она потянула ручку, и Женя почувствовал, как повернулось её лицо.

– Так! Вы что мне натворили?! – крикнула она, собрав меж бровок вертикальные стрелки.

– А что такое? – недоумённо поднял голову Женя и ещё раз «подёргал» свою дверь. – Да ты ч-чо, собака!

– Ну всё! Копец! И сигналка в машине! – сказала она с отчаянием и крикнула ледяным голосом: – Вас кто просил машину трогать?

– Да я прикрыл просто, чтоб не поцарапать! Кто ж машину открытой оставляет?! – он подошёл, подёргал, поглядел на кнопки. – Ну да… Похоже, закрылась. Девушка, ну извините! Пожалуйста! – говорил он покорной просящей интонацией. – Я не хотел… Так получилось… Правда… Щас что-нибудь придумаем… Меня Женя звать. А вас как?

Она не ответила.

– А не помните, кнопка как была?

– Открыта, как ещё? Я что, на больную похожа?

– Ну, не я же утопил её. Да вы, наверно, спутали…

Вспоминайте… хотя какая теперь разница… Она покачала головой:

– И телефон в машине! Блин! Я щас милицию вызову… У вас есть телефон?

– Есть… только не знаю, берёт здесь… Да не волнуйтесь вы…

– Дайте телефон! Вы мне можете объяснить, почему она закрылась? Идите позовите кого-нибудь! Я здесь побуду…

Она засунула руки в кенгурячий карман, став чуть сутулей, и отвернулась, а потом резко повернулась:

– Почему вы вообще рядом стали? В притирку такую? Здесь что, места мало?

– Да я, поверите ли, девушка, подъезжаю, смотрю, вроде «эскудик», а на нём «мазда» написано, думаю, чо такое? Ну, и решил разобраться…

– Разобрались… – бросила она и отвернулась.

В окне зашевелилась штора и показалась официантка. Девушка помахала ей рукой. Та вышла и, увидев Женю, обрадованно округлила глаза:

– Привет, Жечара! Давненько тебя…

– Привет, Вальчик! Как жизнь?

– Лучше всех… Только перегоны кончились… Что случилось?

– Да всё нормально… Сигналка, похоже, сглючила… (на эти слова девушка демонстративно завела глаза). Да и я скосячил – вылазил и сдуру дверь девушке прикрыл, она антифриз доливала, а ключ снутри остался. Да тоже – красуля – дверь нарастопашку… заходи кто хошь… Ещё повезло… А если бы не я оказался, а проходимец какой-нибудь… Щаас, – основательно-хозяйски протянул Женя, – сде-елаем, скажи вон девушке, пусть не волнуется…

– Да вы не волнуйтесь, он… сделает… идите погрейтесь пока…

Та отрицательно покачала головой и спросила:

– Руководство здесь ваше? Пригласите, пожалуйста.

– Да вот сами ждём – в Бирку поехал, подъехать должен. Когда Валя ушла, она спросила негромко:

– Вы точно не трогали кнопочку?

– Да вы смеетесь, что ли? Надо мной? – возмутился Женя. – Очень мне надо…

– Ць! Да как вы с этой стороны-то оказались?

– Да, говорю, дверь примёрзла. Снег растаял на крыше, она и пристыла, а там прокладка слабенькая, я уже раз порвал такую. Да лан, успокойтесь, щас откроем…

– У них электрик по сигналкам есть? Там вон дальнобои стоят… – по-свойски сказала. – Может, у них спросить… – она сделала поползновение отойти, но осталась.

– Да откуда электрик? Садитесь погрейтесь, – Женя решительно достал из машины термос и полил дверной зазор сверху.

– Да нет, спасибо! – она продолжала нервничать и поёживаться от холода: – Ну что там?

– Всё! – Женя радостно вскрыл «блит», сел за руль и, открыв левую дверь, стал рыться в бардачке. – Садитесь. Пожалуйста… Заколеете же…

Девушка повела плечами и сказала с холодком:

– Я, наверное, воспользуюсь… Вашим предложением.

– Не бойтесь, видите же, что я не… жулик… Ну? – Женя улыбнулся. – Музыку вам включу… даже…

– Даже… – она с недоумением повела головой и закатила глаза, словно обращаясь к какому-то справедливому свидетелю, и села. Женя достал пассатижики и железную проволоку, загнул её крючочком и убрал пассатижи в дверной карман.

– Кофе хотите? – спросил он, взявшись за термос.

– Спасибо, я пила только что… – девушка в упор посмотрела на него своими серо-зелёными глазами и спросила, неторопливо выговаривая слова: – Вы перегон?

Глядя в её глаза, Женя отвечал и чувствовал, как его голос звучит отдельно и далеко:

– Вообще-то я занимался… до этой канители… с пошлинами… А щас так… себе гоню…

– У меня сигналка сложная. Электрика надо по сигналкам… – обречённо сказала девушка. Рот у неё был небольшой и собранный. Когда она говорила, губы шевелились чуть медленно и немножко несимметрично, будто чуточку запаздывая и вдумчиво ощупывая слова… Большие серо-зелёные глаза были из тех, что через минуту кажутся единственными и вокруг которых остальное лицо очарованно достраивается, обречённое быть достойным.

Кожа лица была в еле заметных веснушечках, и его оливковая смуглость распространялась и на руки, ставшие особенно выразительными, когда она медленно сжала, сплела пальцы, чуть отведя большой с длинным ногтем. Кольца на безымянном пальце не было – был перстенёк с кусочком бирюзы…