Лезвие пустоты - Элизабет Джордж

Она нежно прикоснулась пальцами к щеке Деррика.

Ситуация предполагала продолжение разговора. Однако Хэйли промолчала, и Ронда тоже не стала поддерживать беседу. Осмотрев палату, девушка увидела, что многие воздушные шары уже сморщились и нуждались в замене. Очевидно, мама Деррика заметила ее взгляд. Она торопливо начала отвязывать шары от спинки кровати.

– Можешь посидеть с ним какое-то время, – предложила она. – Я пока пройдусь по магазинам. Приятно было поболтать с тобой. И спасибо, что навещаешь Деррика.

– Вам тоже спасибо, – ответила Хэйли.

Когда Ронда вышла из палаты, девушка приблизилась к Деррику. Склонившись над неподвижным юношей, она осмотрела его лицо, затем вытащила из сумочки небольшую банку с косметическим средством и нанесла крем сначала на сухие губы Деррика, потом – на свои. Это походило на поцелуй. Хэйли вспомнила тот вечер, когда они целовались во время африканских танцев. Ей трудно было поверить, как сильно с тех пор изменилась ее жизнь. Она обрела настоящего друга. Особенного друга!

Пока моя страна остается для тебя чужой и незнакомой. Но позволь мне показать тебе свою Африку. Прими ее как мой подарок. С этими словами он вытащил из коробки первую дюжину снимков. На них изображался детский приют, в котором Ронда нашла его. Смотри, на этом фургоне мы ездили по Кампале, со смехом рассказывал он. Хорошо, что у нас мало дождей, иначе машина развалилась бы на части. Хэйл, видишь этот поселок? Однажды мы приехали туда на футбольный матч, и нас попросили дать концерт на стадионе. Посмотри на эту штуку. Она похожа на африканский ксилофон. Вот, гляди! Это Уоррен! Он научился играть на ней, когда ему было семь лет. А мне всегда нравился саксофон.

Хэйли с тоской вспоминала слова Деррика. Она прильнула щекой к его подушке, закрыла глаза и прошептала ему в ухо:

– Пожалуйста, вернись. Только ты можешь дать мне правильный совет. Я не справлюсь с этим сама. Ты должен вернуться.

Она с надеждой открыла глаза. Но веки юноши были по-прежнему закрыты, и лишь в самом низу виднелся узкий полумесяц белка.

– Мы приехали в госпиталь. Мама, папа и я. Деррик, ситуация становится все хуже.

Выйдя из его палаты, Хэйли направилась в отделение радиологии, которое располагалось в задней части госпиталя. Ее отец проходил магниторезонансную томографию. Мать сидела в комнате ожидания. На ее коленях лежал открытый журнал, но она не читала его. Опустив подбородок на грудь и закрыв глаза, она молилась о здоровье мужа. Вся их семья молилась о том же – молилась месяцами, хотя в первые дни они скрывали это друг от друга.

Когда Хэйли села рядом, мать приподняла голову. Ее глаза блестели от слез.

– Доктора уже сказали тебе что-нибудь? – спросила девушка.

– Нет. Мне сейчас вспомнился маяк в Калифорнии. Тот, что со ступенями. Я рассказывала тебе о нем.

Хэйли кивнула. Она сотни раз слышала историю о медовом месяце ее родителей – как отец на спор одолел триста ступеней и взбежал вверх к маяку, стоявшему на вершине утеса. И он даже не сбил дыхание, когда поднялся на такую высоту.

– В любом случае его еще исследуют, – продолжила мать.

Она достала из сумки косметическую салфетку.

– Слышишь, как пыхтит их машина? Перед тем как помещать его внутрь, врачи предложили ему «валиум». Но ты же знаешь своего папочку. Он сказал: «Нет! Мне нужно привыкать к закрытому и узкому пространству».

Слезы брызнули из ее глаз, и мать прижала салфетку к губам.

– Извини, – прошептала она. – Извини, дорогая.

Хэйли знала, что отец подразумевал под «закрытым и узким пространством». Он имел в виду могилу. Почувствовав, что вот-вот расплачется, она торопливо поднялась на ноги.

– Я выйду наружу. Мне нужен воздух.

Мать кивнула головой. Хэйли торопливо зашагала по коридору.

Выйдя на крыльцо и задохнувшись на мгновение от холодного воздуха, она осмотрела стоянку машин. Ее взгляд остановился на клене, который рос на дальней стороне парковки. В день, когда все остальное было мрачным и печальным, алые листья на фоне синего неба казались чем-то легким и возвышенным. Хэйли зашагала к дереву и села на скамью под ветвями. Она пыталась не думать об отце и Деррике, но они не уходили из ее мыслей. Закрыв глаза, она увидела их обоих, и от этого ей стало еще хуже.

Кто-то сел на скамью рядом с ней. Она приподняла голову и увидела Ральфа Дэрроу. Он выжидающе смотрел на нее. У него была такая же шляпа, как у Индианы Джонса. Несколько прядок волос выбивались из «конского хвоста». Это придавало ему вид бандита или жителя гор.

– Ты не будешь против, если я составлю тебе компанию? – с улыбкой спросил он.

– Не буду, – ответила Хэйли.

Выдержав небольшую паузу, старик сказал:

– Знаешь, мне нравится осень. Некоторые люди считают ее предвестницей зимы и долгих темных дней. Но лично мне нравится сидеть дома перед ревущим камином и мирно дремать над раскрытой книгой.

– Я помню, как ваш дом выглядит поздней осенью, – ответила Хэйли. – Мне никогда не забыть те вечера, когда мы с вами и Сетом играли в покер.

Ральф посмотрел ей в глаза.

– Ты была чертовски ловким игроком. Я никогда не видел, чтобы кто-то другой блефовал с таким невозмутимым лицом.

Девушка достала из кармана «Клинекс» и вытерла салфеткой нос. Осмотревшись по сторонам, Ральф кивнул головой, словно приветствовал машины, стоявшие на безлюдной парковке.

– Я заезжал на ферму, – произнес он тихим голосом. – Брук сказала, что вы отправились в госпиталь.

– Мама попросила меня поехать вместе с ними. Она очень волнуется. Мой папа… Он сейчас проходит обследование.

Хэйли знала, что вместо болтовни со стариком ей сейчас следовало находиться в комнате ожидания. Но девушке нравилось сидеть рядом с Ральфом Дэрроу. Она понимала, почему Сет любил проводить время со своим дедом.

– Как поживает ваш внук? – спросила она, в основном из вежливости.

Ральф пригладил усы.

– Я могу сказать, что ему сейчас нелегко. Но он справится. Он выберется из затруднений.

– Каких?

Ральф бросил на нее взгляд, который говорил: Ты сама знаешь каких. Девушка промолчала и сменила позу. Ей захотелось вернуться в госпиталь.

– Хотя кто я такой, чтобы вмешиваться в сердечные дела двух молодых людей, – сказал старик. – Человеческие желания непостоянные. Сегодня они такие, завтра – другие. Иногда я вообще не понимаю их.

– О чем вы, мистер Дэрроу?

– Было время, когда ты называла меня дедушкой. Мне нравилось это.

– Дедушка, – произнесла Хэйли.

– Спасибо. Я могу продолжить?

– Полагаю, да.

– Ответь мне, пожалуйста. Почему ты не расскажешь Сету правду?

– Я пыталась! – вспылила девушка. – Несколько раз пыталась. Но он увидел меня с Дерриком и перестал отвечать на звонки…

– Извини, но я не веду речь о Деррике, – прервал ее Ральф. – Я ничего не знаю об этом парне и, как уже говорил, не вмешиваюсь в ваши сердечные дела. Сейчас меня интересует другой вопрос.

– Вы спросили меня, почему…

– Почему ты не откроешь Сету правду? Вот о чем я спросил. И если мы на какое-то время оставим Деррика в покое, ты, наверное, поймешь, о какой правде я говорю.

Хэйли ничего не ответила. Она хотела рассказать старику о своих чувствах. Она с радостью излила бы ему душу. Но в этот миг ее родители вышли из госпиталя, и между ней и Ральфом Дэрроу выросла стена. Семейная гордость требовала, чтобы она хранила молчание.

Отец шел медленно, с трудом передвигая ноги. Мать поддерживала его за талию. Глядя на папу, Хэйли знала, что ему не нравилась помощь супруги. Однако мама помогала бы ему в любом случае.

Боясь сболтнуть лишнее, девушка поджала губы. Ей отчаянно хотелось поговорить о своей ситуации, но Деррик находился в коме, а Диана Кинсейл соглашалась обсуждать с ней только здоровье отца. Она сказала, что с его болезнью могут разобраться только доктора. Фактически Хэйли некому было доверить свои секреты, которые она не желала раскрывать родителям.

– Как ты думаешь, я могу вам чем-нибудь помочь? – тихо спросил Ральф.

Взглянув на старика, она увидела, что тот смотрел на ее отца.

– Дедушка, его болезнь никак не связана с Сетом.

Ральф взял руку Хэйли и мягко сжал ее в своих ладонях.

– Похоже, я знаю, в чем дело, – сказал он.

– Пожалуйста, не говорите папе, – попросила девушка.

– Конечно, милая. Но ты должна ввести его в курс дела.

– Я не могу. Я обещала.

– Понимаю. Хотя иногда ты должна нарушать обещания. Никто не может сказать тебе, как вести себя правильно. И я не могу. Но как насчет Сета? Он нуждается в твоей поддержке.

– Я не хочу, чтобы во мне нуждались.

– Сейчас речь идет о другом, – сказал Ральф. – Сет запутался в ваших отношениях. Я прошу тебя помочь ему разобраться с ними. Из меня советник никакой. Во-первых, я не вижу всей картины в целом. Во-вторых, Сету не понравится мое вмешательство. Он уже взрослый парень, и я не могу обращаться с ним как с мальчиком. Поэтому, как ни крути, мне нужна твоя помощь.