Рукопись из Тибета - Валерий Ковалёв

Полюбовавшись красотами столь богатой флоры с фауной, надышавшись целебным воздухом, а заодно послушав шум многочисленных водопадов, к вечеру мы вернулись в город, где после ужина обсудили все увиденное.

Судя по всему, страна была весьма демократичной, все здесь жили по интересам, авторитаризма не чувствовалось и можно было вплотную приступить к дальнейшему осуществлению плана.

Кстати, пробудив к действию свои умиротворенные составляющие (тем очень понравилось в Бутане), я извлек из памяти для начала следующее: через месяц президент Ливана Башир Жмайель погибнет в Бейруте в результате взрыва бомбы, а в следующем сикхи захватят здание индийского парламента в Нью-Дели.

Итак, на следующий день мы вплотную занялись поиском культового места приложения моих способностей. А перед этим, хорошо угостили в одной из местных харчевен на окраине, двух зашедших туда монахов, весьма почитаемом в Бутане напитком.

Он именовался «ара», производился так же как русский самогон, из риса, кукурузы или пшеницы, и, помимо употребления мирянами, регулярно жертвовался богам. Посредством доставки в монастыри и храмы.

Монахи оказались общительными ребятами помимо прочего рассказав, что в десятке километров южнее столицы расположен самый древний монастырь страны, под названием Симтокха-Дзонг. А при нем королевская религиозная школа.

— И сколько там учеников? — переглянулся я с Кайманом, поскольку все переводил. Информации заслуживала внимания.

— Несколько сотен, — прикинул на пальцах старший, после чего осушил очередную чашку ара и, ткнув в соль, захрустел редькой.

— Триста сорок и двадцать шесть учителей, — икнув, уточнил молодой. — В свое время я там учился и главное, что помню до сих пор, это постоянное чувство голода. Наша страна не богата, приходилось часто собирать подаяние.

А принимает ли их сам монастырь? — вопросил я. — В качестве добровольных пожертвований.

— Естественно, — последовал ответ. — Но это бывает, как правило, в дни религиозных праздников и обрядов.

— Ясно, — сказал лама Увата, озвучивая сказанное приятелю, на что тот довольно крякнул. Услышанное было нам явно на руку.

В завершение мы освежились непременным бутанским чаем, с маслом солью и перцем, тепло распрощались с монахами и отправились к себе в гостиницу.

А по дороге решили, что на следующий день следует навестить монастырь, пожертвовав тому от щедрот наших, ну а дальше было делом техники.

Утром следующего дня по дороге к монастырю Симтокха-Дзонг двигалось овечье стадо. Его, в числе двадцати голов, мы с Кайманом приобрели в долине, у местных пастухов, приплатив им за доставку, и следовали впереди на двух мулах. Для полного колорита. Позади цокали копытцами и блеяли остальные парнокопытные. Мы же величаво покачивались в седлах, оглядывая окрестности.

Храм открылся на склоне лесистой горы, впечатляя своим видом.

Это была самая настоящая крепость, вознесенная над местностью, кубической формы, с несколькими каскадами крыш, увенчанных золотым шпилем и с идущим по фасаду коричневым орнаментом. Вокруг виднелись еще несколько каменных и деревянных, окруженных деревьями зданий.

На скальной площадке у монастыря Кайман дал отмашку крестьянам остановить стадо, после чего мы, спешились и повертели установленное там колесо молитвы, демонстрируя набожность. Затем поднялись по ступеням к входу, где были встречены двумя служителями культа. Судя по виду и упитанности, из начальственного состава.

После взаимных приветствий, я сказал им, что являюсь странствующим монахом, прибывшим из-за океана вместе со своим послушником, приношу в дар богам овечье стадо, а также хотел бы повидаться с настоятелем, сообщив ему нечто важное.

Начальники с удовольствием обозрели приношение и согласно кивнули. Вслед за чем один спустился вниз, распорядиться ниспосланным свыше, а второй пригласил нас с Кайманом следовать за собой. Внутрь храма.

Там царил легкий полумрак, на стенах виднелись древние фрески, под ними в великой задумчивости застыл «Будда Сострадания».

Отдавая божеству дань, я склонился в низком поклоне и, перебирая четки, прошептал несколько заклинаний на языке пираху. Что было воспринято сопровождавшим с явным интересом.

Затем мы прошли переходами в освещенный осенним солнцем мощеный каменными плитами двор. Там, под арочными сводами сидели несколько десятков юных, бритых наголо учеников, в красных одеяниях.

Они внимали словам старого монаха, державшего на коленях книгу, из окон второго этажа доносилось заунывное хоровое пение. Не иначе там занималась вторая группа, а в дальнем конце, на деревянной веранде, виднелась еще одна. Короче примерно так, как в Киевской бурсе. Времен Хомы Брута[179].

Миновав двор, вошли в одну из дверей левого крыла храмового ансамбля и поднялись по истертым временем ступеням наверх.

Там, в подобии приемной, сопровождавший сделал нам знак обождать. Я, скрестив ноги, опустился на тростниковую циновку, Кайман уселся на стоявшую рядом деревянную лавку, а монах, постучав костяшками пальцев в глухую дверь, вошел внутрь, тихо прикрыв ее за собою.

— Небогато, — окинул Кайман взглядом, выбеленные известкой голые стены помещения, единственными украшением которого были бронзовый светильник под потолком, да витиеватая резьба на деревянных балках перекрытия.

— Аскеты, — пожал я плечами. — Что поделаешь.

Дверь между тем так же тихо приоткрылась, наружу высунулась голова, и последовало приглашение войти. Что мы сделали с достоинством.

Второе помещение было чуть большим, с двумя широкими окнами, откуда лился мягкий дневной свет, с такими же белеными стенами, на которых висел портрет короля Бутана с женой, а также темного дерева шкафом с многочисленными книгами и свитками. Во все пространство комнаты на полу лежал играющий замысловатыми орнаментами ковер, а в центре стоял низкий полированный стол. За ним, в традиционной позе, восседал старый лама с благообразным лицом, козлиной бородой и мудрыми глазами.

— Нихао[180], - приветствовал я его, приложив руки к груди. То же проделал Кайман, пробасив «буэнос диас!».

— Нихао, — чуть улыбнулся старик. — Вы говорите по-китайски? После чего сделал плавный жест рукой, приглашая садиться.

— Я изъясняюсь на многих языках, — ответил я, когда мы уселись напротив, а сопровождавший у окна. — Причина тому мои странствия и желание познать, чему учит Великий Будда.

— Вы с другом прибыли к нам издалека? — последовал очередной вопрос.