Писатели и стукачи - Владимир Алексеевич Колганов

«Я делаю вывод: Роттенберг благодаря правильному воспитанию изменил свою психику и перевоспитал своё сознание и при этом, конечно, учёл изменения в нашей жизни. И в этом я так же уверен, как в самом себе. Иначе я – мечтатель, наивный человек и простофиля. Вот грехи, которых у меня не было за всю мою жизнь. Вот за новую жизнь этого человека я бы поручился. Но я оговорюсь: я бы поручился только при наших, некапиталистических условиях. Я ещё раз желаю успеха Роттенбергу, и мне хочется ему сказать его же словами: вашему преступному миру приходит крах».

Михаил Михайлович был потомком переселенцев из Европы. Его прапрадед перебрался на Украину в конце XVIII века, был он по профессии архитектором, зодчим. Отсюда и вновь обретённая им фамилия – Зодченко, перешедшая постепенно в Зощенко. Фамилия необычная, да и судьба писателя сложилась так, что даже не знаешь, завидовать ему или огорчаться, узнав о превратностях судьбы известного сатирика.

В середине тридцатых годов Зощенко был причислен к литературным генералам со всем, что к этому прилагалось. Даже его квартира в писательском доме на канале Грибоедова состояла из пяти комнат, в то время как не столь знаменитому Юрию Герману выделили всего лишь три комнаты с кухонькой без окон. Самое время радоваться жизни и писать, писать. Книги его издавались большими тиражами, он объездил полстраны, выступая с чтением своих рассказов в битком забитых людьми концертных залах и домах культуры. В начале 1939 года Зощенко был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Но мало кому было известно, что, начиная с 1938 года, известный юморист пишет повесть, которая ни на что не похожа, если иметь в виду всё написанное им ранее. Хотя с рассказом о заключённом Роттенберге есть что-то общее – здесь тоже речь идёт об «изменении психики и перевоспитании сознания».

Повесть «Перед заходом солнца» была опубликована в 1943 году. Вот несколько отрывков из этой исповеди:

«Вкратце – это книга о том, как я избавился от многих ненужных огорчений и стал счастливым. Я сделал, в сущности, простую вещь: я убрал то, что мне мешало, – неверные условные рефлексы, ошибочно возникшие в моем сознании. Я уничтожил ложную связь между ними. Я стремился к людям, меня радовала жизнь, я искал друзей, любви, счастливых встреч… Но я ни в чем этом не находил себе утешения… Я был несчастен, не зная почему… мне было восемнадцать лет. Я хотел умереть, так как не видел иного исхода… Я пробовал менять города и профессии. Я хотел убежать от этой моей ужасной тоски. Я чувствовал, что она меня погубит… За три года я переменил двенадцать городов и десять профессий. Два раза в год я стал выезжать на курорты – в Ялту, в Кисловодск, в Сочи и в другие благословенные места… Однако лечение успеха не имело. И даже вскоре дошло до того, что знакомые перестали узнавать меня на улице. Я безумно похудел. Я был как скелет, обтянутый кожей. Я был молодым писателем. Мне было всего двадцать семь лет… Может быть, все-таки (снова подумал я) это та мировая скорбь, которой подвержены великие люди в силу их высокого сознания? Тут я подумал о своих рассказах, которые заставляли людей смеяться. Я подумал о смехе, который был в моих книгах, но которого не было в моем сердце».

Всё это очень странно – народ напрягает силы, чтобы противостоять врагу, а в это время известный юморист копается в своём сознании, пытаясь объяснить, что с ним произошло и почему ему вдруг стало не до смеха.

В чём же причины, которые привели Зощенко к такому состоянию? Как пишет в своей книге психолог и литературовед Александр Эткинд, ответ на этот вопрос попытался дать ленинградский врач Марголис в заключении о болезни Зощенко, которое составил ещё в 1937 году:

«Кастрационный комплекс дополнен рядом ценных фактов из раннего детства больного. Больной сообщает о стойком аффекте страха, пережитом им во время хирургической операции по поводу незначительного заболевания вблизи гениталий. Это переживание было густо забыто (амнезия) и покрыто слоем менее ценных аффектов… Больной честно ищет в фактах прошлого остов своего страдания. Сопротивление часто мешает (ему) все узнать и все увидеть. Размеры сопротивления часто непонятны больному. Кастрация, произведя обеднение libidо, лишила всю личность известного могущества, и это мешает ринуться в атаку на последние твердыни невроза… Вечный фетиш большого бюста женщины, так влекущий и так мучающий больного, указывает путь к комплексу Эдипа и только к нему».

Похоже, врач оказался яростным поклонником Зигмунда Фрейда, я же со своей стороны могу предположить, что на психическом здоровье Зощенко сказался разлад в его семье. Отец Михаила Михайловича работал в мозаичной мастерской Императорской Академии художеств. Его трудами создан мозаичный плафон на фасаде Суворовского музея, изображающий «Отъезд Суворова из села Кончанского». В числе его творений Царские врата в Исаакиевском соборе, пророк Даниил в том же соборе и многие другие мозаичные работы. Проблема в том, что, как и многие художники, Михаил Иванович предпочитал богемный образ жизни, а мать – «всего лишь» дочь галантерейщика, в юности увлекавшаяся сочинением коротеньких рассказов. Дома нередко возникали ссоры, поскольку Михаил Иванович, случалось, уходил из дома в загул на несколько дней – нетрудно предположить, что вызвано это было его интимными связями на стороне. Могла повлиять на юного Мишу и внезапная смерть отца от инфаркта в возрасте чуть больше пятидесяти лет, и вслед за тем – резкое изменение в материальном положении. Семья, в которой было семеро детей, «осталась без всяких средств существования», как писали тогда петербургские газеты.

По-видимому, лишь смех, юмор и сатира помогли Михаилу Михайловичу в какой-то степени излечиться от болезни. Но кто же мог предположить, что язвительные шутки Зощенко кому-то не понравятся? А началось всё с отзыва на повесть «Перед восходом солнца»:

«Тряпичником бродит Зощенко по человеческим помойкам, выискивая что похуже. В Советской стране немного найдется людей, которые в дни борьбы за честь и независимость нашей Родины нашли бы время заниматься “психологическим ковыряньем”. Рабочим и крестьянам никогда не были свойственны такие “недуги”, в которых потонул Зощенко. Как мог он написать эту галиматью, нужную лишь врагам нашей родины?».

Эта статья появилась в журнале «Большевик» в начале 1944 года, дав старт травле известного сатирика. А через два года, после публикации рассказа Зощенко «Приключения обезьяны» последовало Постановление ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград":

«В журнале "Звезда" за последнее