Дорога к саду камней - Юлия Андреева

Несколько раз за это время его проведала сердобольная медсестра Танечка, которая последнее время прикипела к страдальцу, клещами не отдерешь. Впрочем, Павел подозревал, что девицу более всего в этой истории привлекает как раз не он сам, рубаха-парень, с которым можно поговорить на любую тему, который всегда с удовольствием выслушает девичьи секреты и даже посоветует что-то не самое глупое. Ах, если бы это было так, но последнее время Павел серьезно начал подозревать, что девушку интересует не он сам, а его все усиливающееся в ордене положение. Еще бы, безногий и безрукий калека, не способный обслужить себя в мелочах, отвечал за подготовку других агентов и, вот же чудо из чудес, сам находился на положении самого лучшего и перспективного спецагента ордена! А ведь это какие бабки!

Конечно, содержание Павла со всеми его навороченными компьютерами и насыщенной электроникой комнатой влетало в немалую копеечку, но на счет Пехова регулярно поступали совсем не мизерные суммы, так что если бы Танька заполучила себе страдальца горемычного, у нее появилась бы реальная возможность жить в свое удовольствие королевой и ни о чем особенно не задумываться.

Учитывая все это, Паша Таньку, понятное дело, не гнал, кому же не льстит внимание дородной девки с темной косой в руку толщиной, с накачанными гелем алыми губками и огромными синими с поволокой глазами. С другой стороны, и слишком близко к своей персоне не подпускал, опасаясь, что задурить буйну голову почти что беспомощному мужику эдакая краля может за милую душу, а расхлебывать, в случае чего, придется ему.

Тем не менее сразу же после первых опытов заниматься сексом, находясь в чужом теле, елда Павла начинала свое героическое становление, приветствуя новорожденное солнышко и устраивая побудку самому спецагенту. При этом, вот ведь парадокс, говорят, что если Господь что-то отбирает, то в чем-то другом уж одаривает с избытком. Каждое утро стояк вздыбливал одеяло несчастного калеки, возвышаясь над ним, точно обелиск, при этом неуемный член иногда становился вровень с культями, являя миру странное зрелище пятиконцового существа, а временами и вырастал даже сверх положенного.

Но если, будучи здоровым человеком, Павел без особых проблем справлялся со своим развоевавшимся дружком, то, будучи калекой, ему приходилось несладко.

В один из таких нелегких для Пехова подъемов в его апартаменты тихой сапой прокралась Танечка, при виде которой предатель член, казалось, вырос еще больше. Глаза с поволокой лизнули не соображающее со сна лицо Павла, блеснув из-под пушистых, совершенно черных ресниц блудливой синью.

Втянув в себя запах созревшего мужика, она глубоко вздохнула, отчего ее девичья грудка четвертого призового размера поднялась. Несколько секунд или вечность она смотрела в глаза заранее сдавшему свои позиции Пехову, после чего приблизилась роковой волной, отбросив одеяло и накрывая инвалида шестидесятикилограммовой лавиной страсти.

Глава 34

НОЧНОЙ ЗАМОК

Предки поддерживают своих потомков, поэтому нужно прожить жизнь таким образом, чтобы воспитать в себе достойного во всех отношениях предка.

Юкки очнулась ночью в комнате своей матери, впервые за долгое время ей удалось открыть глаза и, увидев что-то знакомое, не потерять это что-то, зацепившись за него взглядом. Это было странно и одновременно волнующе, словно она наконец-то вернулась домой. Откуда? Надолго ли?

Юкки повернулась и увидела спящую у дверей служанку, должно быть, мама приказала ей лечь рядом с дочкой, чтобы та была под присмотром. Девочка снова легла на спину, смотря в потолок.

Когда придет мама? Где она вообще?

Юкки поднялась и, поддерживая полы ночного кимоно, тихо прокравшись мимо служанки, с замиранием сердца приоткрыла седзи. В коридоре было темно, но справа из-за поворота желтел свет фонарика стражника. На какое-то время Юкки застыла, собираясь с мыслями. Наверное, правильнее было бы разбудить служанку и потребовать, чтобы та немедленно отвела ее к маме, но... а Юкки это освоила более чем хорошо, ее пребывание в знакомом, привычном мире могло закончиться в любую минуту, и тогда она либо падала крошечной жемчужиной в черную пустую раковину непроглядного сна, откуда не было выхода, либо перед ее глазами вдруг появлялись горящие круги мишени, вроде тех, в которые стреляют лучники на праздниках, и тогда она превращается в одну из таких стрел и летит навстречу неизведанному. Куда? Зачем? Как долго это может продолжаться? Вопросы без ответов.

Нет, она помнила свои пробуждения, пробуждения от страха, восторга или любопытства, она помнила красный цветок, который вдруг раскрылся на безволосом, блестящем от пота теле незнакомого мальчика. Странно, алый, пленительный цветок раскрылся после того, как в это тело врезалось нечто блестящее. Юкки тогда вздрогнула и проснулась, захваченная дивным зрелищем. Просыпалась всякий раз, когда на людях вырастали удивительные цветы, когда по их спинам начинали змеиться алые живые ручейки или когда она слышала непонятный и одновременно с тем будоражащий шепот и стоны из материнской комнаты.

Иногда Юкки просыпалась просто так ночью дома или во время молитвы в храме, но тогда ее воображение, не захваченное больше ничем, гасло, теряя интерес к окружающему миру, и девочка вновь тонула брошенной в омут жемчужиной, чтобы, сверкнув последний раз таинственным перламутром, быть поглощенной ракушкой-тюрьмой.

Тюрьмой! Юкки задумалась и, добравшись до черной лестницы, спустилась к бывшему зверинцу, где ей удавалось очнуться чаще, нежели в других помещениях замка. Внутреннее чутье или неосознанная память влекли ее в правильном направлении, так что она умудрилась обойти все существующие в этой части замка посты и, спустившись к тюрьме, тихо проникнуть на балкончик, с которого она с матерью обычно наблюдала за ночным представлением, на котором часто распускались диковинные алые цветы.

Вопреки ожиданию, Осибы там не было, но девочка была рада уже и тем, что она прошла такой долгий путь, ни разу не потеряв контроля над собой. Ее волновали мягкость и одновременно с тем надежность белеющих под ногами татами, и когда коридор закончился и началась лестница, холод каменных ступеней обжег ее босые стопы, принося новое полузабытое ощущение. Маленькая Юкки купалась в запахах человеческих тел, слабо доносящихся до нее, когда она проходила мимо спален с чуть приоткрытыми фусима, на мгновение ее насторожил запах чеснока рядом с комнатой стражи, и тут же она учуяла запах страха, боли и отчаяния, доносящийся со стороны тюрьмы.