Утрата и обретение - Алан Фостер

Он умолк и остановился. Коврик наконец подскочил к хозяину, и Джордж плюхнулся на завитки ворса.

В гостиной стало так тихо, что слышалось лишь потрескивание пламени. Снаружи, в ночи, сиял огнями Аутхет. Уокер посмотрел на часы: это была крошечная вещица, продолжавшая связывать его с домом, и он был благодарен небесам за то, что они остались у него и продолжали безотказно работать. Через полчаса на огромный город прольется двухчасовой, отрегулированный, как часовой механизм, дождь. Из задумчивости его вывел голос — низкий и неуверенный, музыкальный и внушительный:

— Э-э, это может прозвучать неблагодарностью с моей стороны, но день ото дня я чувствую нечто похожее.

Повернувшись на коврике и приподняв голову, Джордж, раскрыв пасть, уставился на туукали.

— Что? Господи, и ты туда же!

Браук протянул два левых верхних щупальца к окну. Глазные стебли почти лежали на полу, на уровне нижних конечностей.

— Мне грустно, во мне звучит родной напев, дом зовет меня. Я нашел здесь приют, но не вдохновение. И, — трогательно добавил гигант, — меня влечет к оставленной на родине семье.

— Этот симптом не является необходимым признаком ностальгии, — пропищала Скви, подкрепив свои слова движениями нескольких щупалец, — но это признак глубокой тоски. Я внимательно изучала все, что меня окружает все время моего пребывания здесь, и должна признать, что наши благожелательные хозяева могут кое-чему научить и к'эрему. Развитие физических наук и технологий, несомненно, впечатляет. Но их цивилизация хромает, когда речь заходит о высших философских материях, естественных науках и некоторых областях передового знания. Только на родной планете, среди моего народа, я могу в полной мере развернуть свое сознание, использовать свой разум, все его ресурсы и способности, несмотря на то что мой уникальный гений не ценят по достоинству даже мои ближайшие родственники. Именно по этой причине, а не из-за какой-то надуманной «ностальгии» я хочу вернуться домой, на К'эрем.

— Ну хорошо, хорошо. Это то, что необходимо вам. — Повернувшись к Уокеру, пес посмотрел на человека взглядом, в котором преобладал вызов, а не утешение, негодование, а не любовь. — Не говоря уже о том, что вы все желаете невозможного, скажи, что будет со мной?

Уокер неловко моргнул:

— Я не неволю тебя, Джордж. Что будет с тобой? Ты, конечно, тоже можешь отправиться домой.

— В самом деле? — Не отрывая от человека насмешливого взгляда, пес издевательски склонил голову набок. — Какая потрясающая перспектива передо мной открывается, Марк. Смотри, от восторга я уже вывалил наружу язык и роняю слюнки умиления.

Сидя в кресле, Уокер недоуменно смотрел на своего друга и товарища. Впервые за время их долгого общения, включая и общение на невольничьем судне виленджи, он ни разу не слышал в тоне пса горечи и желчи. Да, он слышал сарказм и язвительность, но ни разу в тоне Джорджа не было горечи. До сего дня.

— Отправиться домой? Зачем? — не скрывая иронии, спросил пес. — Чтобы стать звездой бродячего цирка? Экспонатом на выставке биологических уродов? «Смотрите, это Джордж, говорящая собака, восьмое чудо света!» Или мне придется, с целью самозащиты, на веки вечные заткнуться и перестать общаться с другими разумными существами. Ты не хотел бы так пожить сам?

Уокер привстал и подался вперед. Несмотря на то что кресло было собрано из планок, а подушки были наполнены пузырьками воздуха, оно даже не скрипнуло.

— Ты всегда мог говорить со мной, Джордж, — тихо произнес он.

— Ну да. Я всегда мог говорить с тобой. — Пес встал и принялся быстро ходить по кругу, словно гоняясь за своим хвостом. — Ничего личного, Марк. Мы очень многое пережили вместе, и я люблю тебя. Но этого недостаточно. Мне недостаточно общения только с тобой. Когда-то такое общение один на один меня вполне устраивало. Но в плену я не только приобрел интеллект. У меня появились и ожидания. — Джордж остановился, так и не поймав свой хвост, и направил острые уши в направлении двух инопланетян, сидевших у противоположной стены.

— Мне пришлось учиться общению с к'эрему и с туукали, с виленджи и серематами, со всеми пленниками, каких я встречал в загонах на корабле виленджи. — Лохматая голова снова повернулась к Уокеру. — Я не могу снова говорить только с одним человеком, а тем более просто глупо на него лаять.

— Возможность говорить со многими людьми ждет тебя в неведомом пока будущем. — Протянув вперед исполинскую конечность, громадный, философски настроенный великан осторожно поднял Джорджа с пола. Сведя вместе свои глаза, Браук нацелил их на песика. Вместе оба глаза были едва ли не больше маленькой дворняжки. — Я тоже не могу оставаться здесь, Джордж. Не может остаться здесь и Секви'аранака'на'сенему. Твой друг Маркус Уокер тоже не может остаться. Все мы должны хотя бы попытаться найти дорогу домой, несмотря на то что, скорее всего, нас ждет неудача. Ты можешь остаться. Цивилизованные серематы будут рады заботиться о тебе. Если ты останешься, то тебя ждут долгие годы плодотворного общения с ними, как и со всеми, кто приезжает сюда в гости, для торговли и на учебу. — С этими словами он осторожно поставил Джорджа на пол. Протянув к псу щупальце, способное вырвать дверь тяжелого грузовика, он нежно погладил Джорджа между ушами.

Джордж во все глаза смотрел на великана туукали. Если бы сейчас сюда заглянул какой-нибудь визитер с Земли, то он бы принял силуэт Браука в углу за персонаж ночного кошмара. Но для Джорджа, близко знавшего туукали, Браук был другом: огромной смесью зубов, щупалец и огромных глаз, существом с сердцем, таким же большим, как его тело. Джордж скосил глаза направо:

— Скви?

— Ты спрашиваешь мое мнение? Несмотря на большую разницу в размерах, я всегда знала, кто из вас больше одарен, — ответила Скви.

Привыкший к оскорбительным речам к'эрему, Уокер промолчал. В последнее время он даже стал находить привлекательным ее безудержный эгоизм. Серебристо-серые глаза снова уставились на собаку.

— Чувство одиночества со временем вытеснит первоначальное удовольствие, которое ты получишь, оставшись здесь. У меня было время понаблюдать и изучить тебя, Джордж. Если такова будет моя судьба, и я буду вынуждена остаться здесь, то я выживу, свернувшись в свой кокон. Но не думаю, что на это способны представители твоего вида. У тебя не хватит для этого ощущения собственной важности. Тебе нужно общество других существ.

— Другими словами, в отличие от тебя, я недостаточно асоциален.

— Ты можешь назвать это как тебе нравится. — Самомнение Скви не дало ей почувствовать себя уязвленной.

— Идем с нами, Джордж. Что-нибудь у нас получится. — Это была очень неуверенная просьба, но Уокер чувствовал сильную, нестерпимую душевную боль, осознавая, что может потерять друга, единственное существо, которое пока еще по-настоящему связывало его с домом.

— Ладно, хорошо, — мрачно пробормотал пес. — Всего-навсего надо свернуть налево, перестроиться вправо, и пожалуйте — вот вам дорога к «Петлям». Правда, до этого надо преодолеть пару тысяч парсеков, но это уж сущие пустяки. Чем больше я думаю об одной только попытке возвращения, тем сильнее склоняюсь к мнению нашего большого друга. Этот прожект с самого начала обречен на провал. Прежде чем начинать, надо обратиться в похоронное бюро и заказать гробы и венки.

Браук поднял глаза и верхние щупальца.

— Но отказаться от попытки, уступить неизбежности — это подлая трусость.

— Ну, началось. — Пес улегся на коврик, который от этого радостно затрепетал. — Теперь мне давят на эмоции с двух сторон.

Пес тяжело задышал, бока его начали судорожно вздыматься. Он посмотрел на Уокера глазами, в которых застыло выражение мольбы, так хорошо усвоенное Джорджем с тех пор, как он побирался на улицах города ветров. В глазах его все же было сомнение, но в конце концов он сказал:

— Ладно, я пойду с тобой. Но только потому, что, как верно говорит Скви, за тобой нужен присмотр.

От неожиданности Уокер моргнул. Он посмотрел на Скви, но она даже не удостоила его ответным взглядом.

— Значит, ты, малыш… И давно ли вы взяли моду шептаться у меня за спиной?

Прижавшись брюхом к коврику, Джордж едва заметно повел плечами:

— Кажется, я уже говорил тебе, Марк, что мне мало общения с одним тобой.

Уокер откинулся на спинку импровизированного кресла. Ему оставалось только недоуменно покачать головой. Декоративное пламя танцевало в воздухе, зажженное чудом инопланетной технологии.

— Знаешь, Джордж, иногда мне кажется, что ты — просто сукин сын!

— Надеюсь, что так оно и есть, — миролюбиво согласился пес.

Об авторе книги

Алан Дин Фостер родился в Нью-Йорке в 1946 году, вырос в Лос-Анджелесе. Получив степень бакалавра политологии и магистра киноискусств в Калифорнийском университете, два года работал в небольшой рекламной студии в Калифорнии.