Невидимые знаки - Пэппер Винтерс

— Я выиграю.

— О, я совершенно не сомневаюсь в этом. — Я пощекотала ее крошечное тельце. — Ты замечательный добытчик. Виртуоз по сбору моллюсков.

Она захихикала.

— Не говори ей этого! — Коннор появился с двумя частями фюзеляжа. Они были почти с его рост. Я не представляла, как он сумел унести их, когда испытывает недостаток энергии и защищает свое сломанное запястье. — Это только вскружит ей голову.

Пиппа высунула язык.

— Вот посмотришь. Я выиграю. Я найду всех моллюсков и не дам тебе ни одного.

Коннор послал воздушный поцелуй своей темпераментной сестренке.

— Но ты же поделишься со мной, так?

Она скрестила свои ручки.

— И не подумаю.

— Ох, да ладно тебе, Пип, ты должна. — Он поиграл бровями. — Ты любишь меня. Ты не дашь умереть с голоду.

Гэллоуэй рассмеялся, следуя за Коннором уже с меньшей грацией, чем когда он уходил. Его лоб блестел от пота, спина была согнутой, и он прихрамывал, вздрагивая от боли.

Какого хрена он делал?

Гэллоуэй пробормотал.

— Она не даст тебе умереть с голоду. Так ведь, Пэппи?

— Эй. Ты же сказал, что никому не скажешь! — Глаза Пиппы засверкали от возмущения.

Гэллоуэй выглядит смешно, когда заставляет себя сыграть притворное удивление и раскаяние.

—Уууупс, прости. Ну что ж, теперь твой секрет раскрыт. Но он в безопасности с Эстель и Коннором. Не так ли, ребята?

Мы все кивнули.

— Конечно. Клянемся.

Мы с Коннором рассмеялись, когда оба одновременно изобразили у нашей груди знаки креста.

Гэллоуэй попытался рассмеяться, но весь его вид просто кричал о нестерпимой боли, что он испытывал. Он выглядел в разы хуже, чем когда я нашла его, привалившегося к пальмовому дереву совершенной беспомощного с его сломанной, распухшей лодыжкой.

Оставляя свое место около кипящих моллюсков, я направилась к нему.

— Ты в порядке?

Он не смотрел в глаза.

— Я в порядке.

— О, господи! — я схватила его за руку. — Ты истекаешь кровью. — Порезы покрывали его сильные пальцы. Ужасный порез пересекал его ладонь. — Что ты делал?

— Кое-что мастерю.

— Я надеюсь, что это достаточная причина, чтобы убить себя. — Я насчитала пять порезов на его левой руке. — Нам нужно обработать их.

— Все потом. Отпусти меня, женщина.

У меня не было выбора, кроме как последовать за ним к обернутым пластиком ветвям, где Коннор выкапывал небольшой желоб в песке прямо под воронкой. Пластик был наполнен водой.

Мой рот наполнился слюной от мысли о ледяном стакане воды.

Гэллоуэй кивнул в одобрении.

— Отлично, теперь опусти этот сток.

Коннор сделал точно так, как ему сказали, располагая фюзеляж в нужное место.

Как только он был установлен, я поняла, что они делали. Что это были за ритмичные удары.

— Ты сделал это?

Коннор поднял взгляд.

— Ага. Но вообще-то, Гэллоуэй.

— Как?

— При помощи камня и тяжелого труда. — Гэллоуэй тяжело навалился на костыль. — Сделай еще один, Коннор.

Коннор поднялся на ноги и сделал то же самое, вырывая углубление, чтобы желоб мог держаться в вертикальном положении, и установил металлическую деталь прямо под желобом. Металл переходил в емкость с наклонными боковинами, достаточно вместительную, чтобы хранить литры воды. Наш собственный резервуар.

Безопасно ли пить из куска металла, пережившего авиакатастрофу?

Беспокойство омрачило мою радость. Никто не имел понятия, какие именно химические вещества могут проникнуть в наши водные запасы.

Но как ранее сказал Гэллоуэй, нуждающиеся не могут выбирать. Или это или никакой воды и кухонной утвари.

Я выбираю это.

Вопреки последствиям.

Как только все установлено на свои места, Коннор поднимается на ноги и Гэллоуэй протягивает мне руку.

— Дай мне, пожалуйста, швейцарский нож.

Я достала жизненно важный инструмент из кармана моих шорт. Вкладывая ему в руку, я испытала еще один электрический импульс, когда его пальцы коснулись моих.

Он улыбнулся (что больше походило на гримасу) в благодарность и захромал в сторону пластика. Он выругался себе под нос.

Я сделала шаг вперед.

Он развернул нож в своих руках.

— Чтобы достать воду, мне либо придется раскрыть пластик с дерева, из-за чего мы можем потерять много жидкости, либо разрезать воронку и слить туда собранную жидкость. Одна проблема, когда надрежем его, вода не будет собираться там, потому что там будет воздушные заторы.

Мой разум закружился от идей.

Я стянула с запястья свою последнюю резинку.

— Ты мог бы закрепить с помощью этого? — Я взглянула на металлический контейнер внизу. — Он же не должен быть совершенно водонепроницаемым, так? Стекающие капельки будут накапливаться.

Я не стала упоминать тот факт, что солнце высушит любую жидкость почти так же быстро, как они будут капать. Сейчас явно было неподходящее время.

Гэллоуэй проговорил:

— Ты права.

— Ну и отлично. — Я передала ему резинку. — Она в твоем распоряжении.

Он посмотрел на мои спутанные светлые волосы.

— Почему ты не поднимешь свои волосы наверх? Тебе не жарко?

Моя кожа пылала под его взглядом, наслаждаясь тем, как он пристально осматривал меня, но одновременно ужасно смущаясь. У меня не было макияжа. Никаких предметов для придания внешнего лоска. Он видел меня в моем худшем состоянии: с выгоревшими на солнце волосами, обветренной кожей, пострадавшей после катастрофы.

Ох, он не мог разглядеть это все так тщательно.

Возможно, он так же упустил стянутую от соленой воды кожу или ужасные грязные волосы.

Какая ужасная мысль.

Должно быть, это ужасно не видеть четко. Я бы хотела, чтобы он видел меня. Чтобы он мог видеть истинную правду, кем я являлась, чтобы не было сомнений, что он принимает меня за меня, а не какую-то размытую, нечеткую версию того, что он хочет видеть.

Я больше не могла удерживать его взгляд.

— Мои волосы — это единственная защита от солнца для плеч и шеи. Мне жарко, но, по крайней мере, я не подвергаюсь ужасному солнечному ожогу, как если бы я их собрала в хвост.

Получив ответ на свой вопрос, он отвернулся и провел лезвием ножа по концу воронки. Я приблизилась к нему, взяв его костыль, когда он старался удержать равновесие и разрезать пластик.

С предельной осторожностью Гэллоуэй отрезал нижнюю часть воронки. Внезапно поток собранной воды устремился по ждущему металлу внизу. Пара капель упала на песок, мгновенно впитываясь, но большее количество издало