Реки золота - Адам Данн

Потом поехал домой.

Обратно в Инвуд. Обратно к грохоту поезда номер один над сомнительными барами на Нэгл-авеню. Обратно к магазинам сотовых телефонов и парикмахерским на Западной Двести седьмой улице. Мимо отцовской мастерской и дома. У Луиса был хороший улов. Дома его ждали свежий каменный окунь и морской лещ, треска, креветки, кальмары и мидии, свежие лук и помидоры. Там были его сестра с мужем, братья с женами, и Сантьяго оставался за столом единственным бессемейным. Но это не так уж плохо. Он к этому привык.

Единственная неприятная минута наступила, когда его дрянной брат Рафа начал болтать о большой стрельбе под Манхэттенским мостом в Китайском квартале, возможно, связанной с наркотиками. С наркоманами. С дрянным пако. Возможно.

Сантьяго не сознавал, что смотрит невидящим взглядом, пока Эсперанса мягко не коснулась его руки. Виктор хмурился. Мать сказала, что он похож на одну из рыб, принесенных Луисом. Сантьяго опустил глаза и промолчал.

После ужина, когда остальные отдавали должное пирогам и рому, Сантьяго с чашкой крепкого кофе в руке взглянул на дисплей сотового телефона.

Сообщение, которое он отправил раньше, гласило: «У меня. В полночь. Ответь „да“». Ответ состоял из одного слова: «Да».

Когда он прощался, сестра тайком спросила, говорил ли он с Маккьютченом относительно Мора. Виктор был более прямолинейным:

— Ты все еще работаешь с этим сумасшедшим типом?

— Не знаю, — ответил Сантьяго и впервые за несколько дней почувствовал себя совершенно честным. От этого стало легче на душе.

Он вернулся на Лонг-Айленд вовремя, чтобы зажечь свечи, разложить приготовленные матерью блинчики с крабами и убедиться, что в ванной все в порядке до того, как раздался звонок в дверь.

Когда он открыл, Ерсиния прислонилась к косяку, на ней было пальто военного покроя с поясом. Она протянула обернутую фольгой бутылку.

— По случаю завершения большого дела.

Предложение снять пальто она отвергла.

Сантьяго развернул бутылку. «Порфирио Плата», хорошее вино.

— Как ты это восприняла? — спросил он через плечо.

Ответа не последовало. Ерсиния была несносной.

Он повернулся. Ерсиния стояла в гостиной, сложив руки на груди, разглядывала четыре громадные фотографии Молла в Центральном парке, которые Сантьяго стащил из квартиры парня. Пальто она сняла, и на ней оказалась только серебряная цепочка на животе.

— Ну? — спросила она через плечо. — Принесешь мне выпить?

«Приятно быть правым», — подумал Сантьяго, откупоривая бутылку.

«УОЛЛ-СТРИТ ДЖОРНАЛ-ОНЛАЙН»

(Только для подписчиков)

Понедельник, 27 июня 2013 г.

«Аптекарский фонд связан с цепью преступных организаций, в том числе шикарным Сенчури-клубом, борделем и новыми пресловутыми точками».

Родни Рейдиент

НЬЮ-ЙОРК. Совместная оперативная группа ФБР и Нью-Йоркского управления полиции на прошлой неделе провела стремительную серию налетов на Сенчури-клуб, долгое время считавшийся единственно успешным на падающем ресторанном рынке, а также на ряд других частных предприятий в Нью-Йорке, в том числе на бордель, копировальную мастерскую и гараж такси, не говоря уж об инвестиционных фондах под все расширяющейся эгидой «Урбанка».

Эти налеты привели к арестам причудливой смеси подозреваемых, в том числе главы созданного «Урбанком» Аптекарского фонда Марка Шьюксбери; нескольких поляков, очевидно, занимавших видное место в многонациональной преступной группировке; по крайней мере одного неназванного служащего из шикарного Сенчури-клуба в Челси; ряда подозреваемых в том, что они являются сотрудниками борделя в Верхнем Ист-Сайде, и неизвестного количества водителей такси — во всяком случае, двое из них связаны с таксомоторной компанией «Саншайн» в Куинсе, как сообщают неназванные источники. Таксистов подозревают в обслуживании сети нелегальных клубов, созданных по образцу нелегальных вечерних клубов, внезапно возникших по всему городу после беспрецедентной волны закрытия ресторанов. В отличие от вечерних клубов эти «точки», как их называют, питали процветающую торговлю наркотиками и проституцию.

Насилие, бурлившее под поверхностью этой подпольной торговли, теперь возросло со смертоносной силой. За последние месяцы были убиты три таксиста по еще неизвестным причинам. За массовым протестом таксистов на прошлой неделе, застопорившим движение в городе на несколько часов, последовала 21 июня кровавая бойня под Манхэттенским мостом в Китайском квартале. Свидетели видели там такси — впоследствии выяснилось, что оно принадлежит созданному управлением полиции Общегородскому антикриминальному бюро (ОАБ), которое использует такси как неприметные полицейские автомобили.

В почти одновременном (хотя, возможно, не связанном с этими событиями) инциденте другие полицейские из ОАБ взяли штурмом редакцию журнала «Раундап» — его главный редактор Маркус Чок в течение нескольких дней считался пропавшим без вести после правительственного аудита, обнаружившего большой дефицит, названный «расходами, не внесенными в балансовый отчет». Представителя материнской компании «Раундапа», «Мэлигнент медиа инк», найти для комментариев не удалось. Телефонные звонки председателю директоров компании, магнату в производстве пестицидов Хьюго Мьюго, остались без ответа.

При том что налеты на Сенчури-клуб, на бордель (известный как «Бэкэнел индастриз») и арест Шьюксбери, вызваны продолжительным совместным расследованием, совместно проводимым ФБР и министерством финансов, неизвестно, чем вызваны налеты на «Раундап», копировальную мастерскую в Челси (название которой утаивается в интересах дальнейшего расследования) и таксомоторную компанию «Саншайн» в Куинсе. ФБР и министерство финансов от комментариев воздержались.

Поляки, арестованные в Китайском квартале после стрельбы под мостом (фамилии их пока нельзя раскрывать), оказались в книгах копировальной мастерской. Неясно, имели ли эти люди отношение к борделю, Аптекарскому фонду или журналу «Раундап». Сведений о статусе польских бандитов нет. Звонки в польское посольство остались без ответа.

Шестнадцать человек, неизвестное количество наркотиков и другой контрабанды были захвачены в налете на «Бэкэнел индастриз», находящийся в особняке на Западной Восемьдесят третьей улице возле Центрального парка. Других сведений нет.

Нет сведений и о стрельбе под мостом, которую один зритель окрестил военной зоной. Он попросил не указывать его фамилии и назвал эту сцену отвратительной и кровавой.

Нью-Йоркское управление полиции заявило, что статус подобных дел рассматривается. Представительница мэрии Муха Це-Це сказала, что мэр «глубоко обеспокоен» этими налетами и воздержится от комментариев, «пока не станут известны все факты».

Со стороны таксистов Байджанти Дивайя, исполнительный директор «Альянса работников такси», фактически профсоюза таксистов, заявила: «Надеюсь, эти печальные события привлекут внимание общественности к положению нью-йоркских таксистов, трое из которых были убиты в прошлом месяце. Разумеется, КТЛ и мэрия не хотят больше протестов, подобных тому, что мы устроили на прошлой неделе и остановивший движение всех такси на шесть часов. Я призываю мэра Баумгартена и КТЛ принять более строгие меры к обеспечению безопасности и к лучшей охране полицией нью-йоркских таксистов».

Телефонные звонки в КТЛ остались без ответа.

Детектив (второй ступени) Сиксто Фортунато Сантьяго положил телефон и осторожно, чтобы не раздражать покрытые синяками ребра, передвинулся в кресле, снимая нагрузку с растянутой лодыжки. На лбу между глаз у него была черная шишка, словно от удара молотком. Он бережно поднес кружку ко рту, стараясь, чтобы горячий кофе не попал на шов с внутренней стороны губы. Ерсиния обошлась с ним немилосердно. Он считал, что чудом остался в живых.

— Сантьяго, вторая линия, — угрюмо сказал Лизль. Они с Турсе были безутешны. Их большие надежды рухнули, когда ныряльщики управления подняли со дна реки возле Рузвельт-Айленда труп. У трупа имелся бумажник и удостоверение личности на имя Уильяма Рочестера, британца. Его запястья были крестообразно привязаны рояльной струной к тяжелой трубе, которую утопили посередине реки на глубине шестидесяти футов, в зоне действия волновых турбин.

Наследие прежних дней, когда проекты экологически чистых электростанций финансировались лучше, программа волновых турбин была возрождена мэром Баумгартеном после ее провала в две тысячи шестом году. Теперь она производила достаточно электроэнергии из течения Ист-ривер, чтобы освещать двадцать тысяч домов в Куинсе, — это стало маленькой победой раскритикованной администрации.