Академия и Земля - Айзек Азимов

– Не прикасайтесь к нему!

Робот выбросил вперед руку и шагнул к Фаллому. Опередив его, Блисс тоже шагнула вбок. Робот продолжал двигаться, словно Блисс все еще стояла перед ним, И вдруг, судорожно согнувшись, он повалился ничком. Трое его спутников стояли как каменные и смотрели прямо перед собой пустыми глазами.

Блисс горько и гневно заплакала.

– Я уже… почти поняла… как ими управлять, но мне не хватило времени… У меня не было выбора… пришлось отключить их и теперь все четверо… бездействуют. Пойдемте скорее на корабль, пока не подоспели другие. Я слишком устала и не перенесу новой встречи с роботами.

Часть пятая

Мельпомена

Глава тринадцатая

Прочь от Солярии

Дальше все было, как во сне. Тревайз подобрал свое бесполезное оружие, открыл люк, и все ввалились внутрь. До тех пор пока корабль не взлетел, Тревайз даже не заметил, что вместе с ними на борту находится Фаллом.

Они, вероятно, не успели бы взлететь вовремя, если бы соляриане не были такими профанами в воздухоплавании. Их космический аппарат словно завис в воздухе. А компьютер «Далекой звезды» практически мгновенно поднял гравилет ввысь.

И хотя присутствие гравитационного взаимодействия, а следовательно, и инерции от сопротивления воздуха устраняло неизбежные в ином случае и непереносимые эффекты ускорения, которые сопутствовали бы такому стремительному взлету, деваться было некуда. Температура обшивки росла явно быстрее, чем это допускали нормы космофлота да и сама конструкция корабля.

Корабль уже взлетел, когда неуклюжее солярианское судно приземлилось. Потом подлетело еще несколько таких же. Тревайз подумал о том, сколько роботов могла бы еще вывести из строя Блисс, и решил, что их всех наверняка схватили бы, пробудь они на поверхности Солярии еще минут пятнадцать.

Выйдя в космос (точнее, в сильно разреженные слои атмосферы), Тревайз переместил корабль на ночную сторону планеты. Поскольку они поднялись с поверхности в сумерках, лететь пришлось совсем недолго. В темноте «Далекая звезда» могла бы остыть быстрее. Вскоре корабль стал уходить от планеты по широкой спирали.

Пелорат вышел из каюты, которую делил с Блисс.

– Ребенок крепко спит, – сообщил он. – Мы показали ему, как пользоваться туалетом, и он понял это без особого труда.

– Ничего удивительного. У них в особняке должны были быть подобные удобства.

– Я не нашел, хотя и искал, – с чувством сказал Пелорат. – Мы очень даже вовремя вернулись на корабль.

– Да уж. И не только в смысле туалета. Но зачем мы захватили на борт ребенка?

Пелорат смущенно пожал плечами:

– Блисс не оставила бы его, как будто хотела спасти чью-то жизнь взамен той, которую забрала. Она не может вынести…

– Знаю.

– Очень странный ребенок.

– Ясно, ведь он гермафродит.

– Представляешь, у него есть яички.

– Вряд ли он смог бы обойтись без них.

– И еще что-то вроде маленького влагалища.

– Отвратительно, – скривился Тревайз.

– Вовсе нет, Голан, – запротестовал Пелорат. – Все приспособлено к его нуждам. Он может произвести на свет оплодотворенную яйцеклетку или очень маленький зародыш, который затем развивается в лабораторных условиях, опекаемый, осмелюсь предположить, роботами.

– А что случится, если их роботизированная система даст сбой? Если это произойдет, они больше не смогут получать жизнеспособное потомство.

– Любой мир может оказаться в беде, если его социальная структура совершенно разрушится.

– Честно говоря, я не стану рыдать и рвать на себе волосы, если у соляриан такое случится.

– Ну, – сказал Пелорат, – я согласен, эта планета не особенно симпатична – для нас, я имею в виду. Но этому виной люди и социальная структура. Да, там все не так, как у нас, дружочек. Убери людей и роботов, и ты получишь планету, которая иначе бы…

– Рассыпалась бы в порошок, как Аврора, – закончил за него Тревайз. – Как там Блисс, Джен?

– Боюсь, она просто в изнеможении. Сейчас спит. Всем пришлось очень худо, Голан.

– Я тоже не в восторге от пережитого. Тревайз закрыл глаза и решил, что неплохо бы ему вздремнуть. Он еще не был уверен окончательно, что соляриане не догонят их в космосе, но пока компьютер ничего не сообщал о наличии искусственных объектов в окружающем корабль пространстве.

Он с горечью вспомнил об обеих космонитских планетах, которые они посетили. Злобные дикие псы – на одной, враждебные гермафродиты-отшельники – на другой, и ни малейшего намека на местоположение Земли. Единственный трофей, добытый в результате двух визитов, – это Фаллом.

Тревайз открыл глаза. Пелорат все еще сидел в кресле напротив и печально смотрел на Тревайза.

– Мы должны были оставить этого солярианского ребенка на его планете, – неожиданно убежденно заявил Тревайз.

Пелорат покачал головой:

– Они убили бы его.

– Пусть так. Его место там. Он – часть их системы. Быть убитым из-за того, что оказался лишним – в порядке вещей для рожденного на Солярии.

– О, дорогой дружочек, как это жестоко!

– Это рационально. Мы не знаем, как о нем заботиться. Он помучается с нами, и так или иначе умрет. Что он ест?

– Видимо, то же, что и мы, дружочек. Кстати, а как у нас дела с тем, что мы едим? Сколько у нас осталось припасов?

– Достаточно. Вполне достаточно. Хватит даже на прокорм нашего нового пассажира.

Новость не заставила Пелората прыгать до потолка.

– Как-то мы скучно питаемся. Однообразно, – поморщился он. – Надо было запастись чем-нибудь на Компореллоне – несмотря даже на то, что стряпают там так себе.

– Не могли мы там запасаться. Мы стартовали, если помнишь, довольно поспешно, примерно так же, как с Авроры и Солярии. Да и потом, подумаешь – «однообразно». Согласен – радости мало, но жить-то можно.

– А мы пополним запасы, если возникнет нужда?

– В любое время, Джен. При наличии гравилета и гиперпространственных двигателей Галактика становится необычайно мала. За день мы сумеем перенестись куда угодно. Но дело в том, что половина планет страстно желает обнаружить наш корабль. Я предпочел бы некоторое время держаться от них в стороне.

– Наверное, ты прав. А… Бандер, похоже, вовсе не заинтересовался кораблем.

– Скорее всего, он даже не понял, что это такое. Подозреваю, соляриане давным-давно отказались от космических полетов. Их главное желание – быть предоставленными самим себе, и они вряд ли сумели бы в полной мере наслаждаться одиночеством, постоянно выходили бы в космос и демонстрировали свое присутствие.

– Что же мы будем делать дальше, Голан?

– Осталась третья планета.

Пелорат покачал головой:

– Судя по первым двум, от нее многого ждать не приходится. Лично я не жду.

– Я пока тоже, но как только немного посплю, посижу за компьютером, чтобы проложить курс к третьей планете.

Тревайз проспал значительно дольше, чем собирался, но не особенно огорчился. Здесь на корабле не было ни дня, ни ночи, в привычном смысле и суточные биоритмы время от времени сбивались. Часы устанавливались произвольно, и Тревайз с Пелоратом (а особенно Блисс) частенько спали и ели в разное время.

Тревайз, вытираясь полотенцем (необходимость экономии воды вынуждала стирать с себя пену), уже подумывал о том, не поспать ли ему еще час-другой, когда обернувшись обнаружил, что перед ним стоит Фаллом. Совершенно голый, как и он сам.

Тревайз инстинктивно попятился, стукнулся, естественно, обо что-то – ведь санузел был крохотный – и негромко выругался.

Фаллом, с любопытством глядя на Тревайза, показал на его половой член. При этом что-то сказал. Тревайз не понял слов, но и так было видно, что ребенок не верит своим глазам. Тревайз не придумал ничего лучшего, как стыдливо прикрыться руками.

А Фаллом проговорил тоненьким голоском:

– Приветствую.

Тревайз вздрогнул, поскольку не ожидал, что Фаллом заговорит на галактическом, но, по-видимому, тот просто запомнил звучание слова.

– Блисс – говорит – ты – мыть – меня, – продолжил Фаллом, с непосильным трудом выговаривая слова.

– Вот как! – Тревайз положил руки на плечи Фаллома. – Ты – стой – здесь.

Он ткнул пальцем вниз, в пол, и Фаллом, конечно, тут же уставился на то место. Он Тревайза явно не понял.

– Не двигайся, – сказал Тревайз, прижимая руки ребенка к туловищу, словно пытаясь сообщить ему состояние неподвижности, а сам второпях вытерся и натянул трусы и брюки.

Выйдя из санузла, Тревайз заорал:

– Блисс!

Поскольку на «Далекой звезде» трудно было отдалиться от кого-либо свыше четырех метров, Блисс тотчас же вышла из двери своей каюты.

– Ты звал меня, Тревайз? – улыбаясь спросила она, – или это нежный ветерок прошумел в траве?

– Шутки в сторону, Блисс. Что это такое? – Он показал большим пальцем назад.