Замок тайн - Симона Вилар

— Неудачное время ты выбрала для стрельбы, Ева, — спокойно заметил он.

Ева неприветливо поглядела на него:

— Я еще не твоя жена, Стив, и ты не волен мне приказывать, что делать, а чего нет.

Она опять сделала знак Джеку и вновь промахнулась. Плечо начало побаливать. Ей не везло, и она чувствовала себя раздраженной.

Стивен держался с прежним хладнокровием.

— Сейчас в Сент-Прайори все напряжены. Много странного и непонятного произошло в замке за последние дни. Это уже третья смерть. Поденщики волнуются, говорят о проклятье замка и хотят уйти. Они боятся, и звуки выстрелов могут окончательно вывести их из равновесия.

— Подумаешь, какие неженки! — хмыкнула Ева. — Если сами обитатели замка вынуждены смириться, то отчего бы волноваться этим простолюдинам? Хотя, я думаю, Рэйчел сможет успокоить их. А если нет — в наше сложное время мы всегда сможем найти других. Благо желающих получить работу хватает.

Она вновь выстрелила, но даже не удосужилась глянуть, попала ли, и лишь стояла, отмахиваясь от дыма.

Стивен глядел на нее:

— Похоже, тебя не волнует все это. Я имею в виду три связанные с замком смерти.

Ева взяла новый мушкет и стала устанавливать его на подпорке.

— Почему они должны меня волновать? Филип Блад погиб в результате несчастного случая. Патрик Линч просто испугался и был неосторожен. Осия…

Она наконец установила мушкет.

— Осия погиб вне стен замка. Несчастный мальчик. Но при чем тут мы?

Джек ожидал сигнала, но Ева глядела на Стивена.

— Это зедь твоя работа — разобраться со всем этим, — с холодным вызовом Ева отмела все упреки.

Гаррисон кивнул:

— Да. Но я хотел бы разобраться еще кое в чем. Мне любопытно, считаешь ли ты по-прежнему, что нас что-то связывает? Или у тебя иные планы? Я имею в виду мистера Трентона.

Ева подала знак Джеку, но ей явно сегодня не везло. Она промахнулась и удрученно вздохнула.

— При чем тут мистер Трентон? Он любезен — и только. Я просто встретила его с Рэйчел на равнине. А когда сестра ушла, появился ты. Воистину, равнина стала слишком людным местом, чтобы…

— Чтобы ты могла уединиться с кем хочешь, — закончил за нее полковник, и глаза его холодно блеснули.

Ева, уже взявшая мушкет, резко повернулась к нему:

— Ты не имеешь права обвинять меня в том, в чем не уверен сам. Я не твоя собственность и могу общаться с кем захочу. А с мистером Трентоном мне интересно и весело. Он знает, как занять даму. В отличие от такого «круглоголового», как ты.

Стивен неотрывно глядел на нее, на щеках его напряглись жедваки.

— Похоже, еще недавно ты так не считала.

— Я могла и ошибаться.

Она нервничала и никак не могла установить мушкет. Стивен вдруг шагнул к ней и резко выхватил у нее оружие. Ева даже испугалась гнева, что полыхал в его глазах, и отшатнулась. Но Стивен уже отвернулся и сделал знак Джеку. Он даже не воспользовался подставкой, просто вскинул тяжелый мушкет и выстрелил, почти не целясь.

Несчастная голубка камнем рухнула в озеро. Стивен медленно опустил ствол. На Еву он не глядел. Но что-то в его спокойствии, в сдержанном гневе, очаровало ее. Она чувствовала клокочущую в нем лаву, и ей это нравилось. Почти нежно Ева сказала:

— Стив, я и не знала, какой ты отличный стрелок.

Очень медленно он повернулся и вернул ей мушкет.

— Я подумаю о ваших словах, миледи. О том, насколько вы могли ошибаться. Или насколько ошибался я сам.

Она глядела ему вслед. Ей даже захотелось вернуть его, окликнуть. Но она сдержалась. В конце концов, все это просто ревность, а где ревность, там и любовь. Значит, Стивен не потерян. Однако не стоит сейчас приближать его, лучше всего, если он и в самом деле уедет. Пока ее интересует только король. А Стив… Что ж, она уверена в своих силах и всегда сможет вернуть его. Он утешит ее, если у нее ничего не получится. Ведь он все же нравится ей.

Она повернулась к подошедшему Джеку.

— Ну что?

— Птицы закончились.

Она не ответила, думая о своем. И лишь когда Джек приблизился вплотную, Ева поглядела на него.

— Что тебе надо?

Ей не понравился его взгляд.

— Я все слышал. Вы что же, хотите наставить этому парню рога с чернявым юнцом?

Она надменно вскинула подбородок:

— Ты будешь последним, у кого я спрошу совета на этот счет.

— Разве? А следовало бы.

— Что ты себе позволяешь?! — взвизгнула Ева, когда он вдруг сильно прижал ее к себе.

Он дышал ей прямо в лицо. Она слышала запах вина и пота и стала вырываться.

— Пусти меня! Как ты смеешь?

Она вдруг охнула, когда он сильно сжал ее грудь.

— Смею? О, я смею. Вы сами дали мне право на это, когда я валял вас в сене, как последнюю девку. И мне и дела не было до того, что вы невеста полковника Гаррисона. Мне нравилось вдвоем с вами наставлять ему рога. Но я не желаю, чтобы вы с кем-то наставляли рога и мне.

— Что?

Она бы, наверное, рассмеялась, если бы не была столь напугана. Руки Джека медленно поднялись от ее груди и сомкнулись на горле. Она вдруг ощутила себя маленькой и удивительно хрупкой в руках этого мужлана. Давление его пальцев на горле не позволяло ей издать ни звука, кроме сдавленного глотка. Но он вдруг отпустил ее и впился ей в губы бешеным поцелуем. Ева ответила ему, хотя без чувства, наоборот, мысли ее лихорадочно заработали. Джек явно решил, что раз она изменяет Стивену с ним, то полковник ему не соперник. А вот к Карлу он начал ревновать. Нелепо. И страшно. Она не ожидала этого.

Наконец, он ее отпустил.

— Вы даже не подозреваете, насколько вы моя, — он довольно оскалился, но в следующий миг тряхнул ее, как куклу. — Я заметил, вы проходу не даете этому чернявому. А чем он лучше меня? Всего лишь посланец республиканцев. Я бы тоже мог им быть, если бы не торчал здесь, а вступил в армию. В наше время многие могут подняться. Мясник Гаррисон, например.

— Бедный мой Джек, — произнесла Ева, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно нежнее, но, по сути, прошептала, так у нее заболело горло. — Ты и не знаешь, о чем говоришь.

Он хмыкнул:

— Все я знаю. И много чего могу порассказать. Кому? Стивену Гаррисону, например. Или мистеру Трентону.

И видя, что она его не понимает, добавил:

— Я ведь давно живу в Сент-Прайори.

Теперь она сообразила. И так побледнела, что Джеку даже стало жаль ее. С жалостью появилось и торжество, а с торжеством — чувство превосходства и желание обладать ею. Не как слуга, а как господин, который может приказывать. Он улыбнулся и стал увлекать ее к кустам. Какого черта, разве она сама не использовала его, когда хотела? Ева понимала, что ей не следует сейчас его злить. Но и уступать ему она не желала. Она молча повиновалась, отвечая на поцелуи, и нарочито тяжело задышала, когда он, прижав ее к стволу дуба, стал поднимать юбку. Где-то треснул сучок, и она тут же воспользовалась этим, оттолкнув его.