Поцелуй смерти - Рэйчел Кейн

Они нашли Миссис Грант, которая выслушала их, прочитала текст сообщения, и пожала плечами.

Просто пожала плечами.

— Раз вы хотите идти, то идите, — сказала она. — Мы справлялись и до того, как вы появились здесь. И мы также будем справляться еще долго после того, как вы уйдете. Это — наш город, и мы будем последними, кто здесь останется. Учтите это.

„Да, мэм“, сказала Клэр тихо. „Но-дети-“

Миссис Грант вяло усмехнулась. — Как вы думаете, почему мы сражаемся так сильно? Из-за архитектуры? Мы будем драться до последнего ради наших детей, каждый из нас. Не беспокойтесь об этом. Раз вы думаете, что ваш друг нуждается в вас, тогда идите. Возьмите оружие — у нас его много. Раньше это был большой охотничий город. — Миссис Грант остановилась, глядя на Клер. — Правда, держись. У меня есть кое-что для тебя.

Она порылась в шкафу и вернулась с чем-то огромным, громоздким, выглядящим очень сложным — но как только Клер взяла это в руки, она поняла, что это вовсе не сложно.

Это был лук. Один из тех, с колесами и шкивами — составной лук?

Миссис Грант также принесла мешок, полный стрел.

„Я не знаю, как стрелять из него“, протестовала Клэр.

„Учись“

— „Но“

„Если он вам не нужен, отдайте его обратно“

— Нет, — сказала Клер, и ей стало стыдно за себя. — Простите. Я разберусь.

Миссис Грант вдруг ухмыльнулась и взъерошила волосы Клер, слегка по-детски. — Я знаю, — сказала она. — В тебе есть искра, ты знаешь это? Искра и стойкость. Мне это нравится.

Клер кивнула, не зная, что сказать на это. Она зажала лук в одной руке, сумку со стрелами в другой, и посмотрела на Майкла. — Так, я полагаю что мы…

— Спасаем Оливера, — сказал Майкл с непроницаемым лицом. — Может, тебе лучше попробовать пострелять, для начала.

Пока Майкл, Шейн и Ева обдумывали, что им сделать, чтобы добраться до Оливера — который был, судя по карте и Миссис Грант, в старом каменном здании рядом с Зданием Администрации, называемом Гараж Галлея — Клер установила несколько рисованной бумажных целей на подушки мягких кресел, вытащила одну из стрел, и пыталась придумать, как быстро поставить ее на тетиву. У нее ничего не получилось, и она попыталась снова, не торопясь, затем оттянула стрелу назад и посмотрела на длинную, прямую линию.

Было удивительно трудно зафиксировать и удержать стрелу на месте, при этом постоянно не колебаться. Она даже не попала в кресло, мимо цели, и она вздрогнула, когда стрела попала в стену на расстоянии, по крайней мере, четырех футов. Ну, она, хотя бы, запустила ее. Это уже что-то, верно?

Она взяла еще одну стрелу, и попыталась снова.

Спустя двадцать стрел ей удалось попасть в подушку — не в цель, но хотя бы в подушку — и она начала понимать, как все это работает. Это было легче, чем она думала с точки зрения законов физики, потенциальной и кинетической энергии, энергии и импульса.

Как только она просчитала всё в своей голове, она действительно перестала беспокоиться о всех физических вещах, которые мешали до этого — балансирование лук, прицеливание, страх, что она не сделает это так как надо — и вдруг все это просто выключилось. Она внезапно это почувствовала, резкий фокус, как луч прожектора внезапно остановился на ней, и она отпустила стрелу.

В то мгновение, она знала, что можно попасть в цель. Она грациозно отпустила лук в момент баланса, наблюдая за стрелой, и она попала в самый центр ее грубо нарисованного на бумаге круга.

Физика.

Она любила физику.

Шейн подошел как раз тогда, когда она поразила стрелой центр, и замедлил шаг, переводя взгляд с мишени на Клер, стоящей прямо и высоко, по-прежнему легко держа лук в одной руке, приготовившись к очередному выстрелу. — Ты выглядишь такой горячей, прямо сейчас, — сказал он. — Я просто так сказал.

Она улыбнулась ему и пошла, чтобы собрать все стрелки. Одна или две сильно пострадали от соприкосновения со стеной, но остальные вполне можно было использовать повторно, и она осторожно положил их обратно в сумку, оперением вверх. — Ты такой же, как и я, потому что я, действительно, могла бы быть в состоянии быть полезной для разнообразия.

„Ты всегда полезна“, сказал Шейн. „И горяча. Я упомянул это, верно?“

„Ты псих. Мне нужен душ, чистая одежда, и около года сна.“

„Хорошо, а как насчет горячего беспорядка?“

— Позволь мне минуту побыть Евой, — сказала она и отмахнулась от него. Он засмеялся и поцеловал ее.

„Ничего подобного“, сказал он. „Давай, у нас есть старый причудливый вампир, которого нужно спасти.“

13

Было еще темно на улице, но это было… по- другому, как если бы мир по- прежнему мечтал, но мечталл о пробуждении. Воздух был прохладный и свет, и тьма была чуть- чуть светлее, чем раньше.

„Не долго до рассвета“, сказал Майкл. „Это хорошая новость и плохая новость“.

„Хорошая новость для нас“, сказал Шейн. „О присутствующих не говорят.“

„Ты такой братан“.

— Ты начнешь дымиться, начала курить, я оттащу тебя в тень, — сказал Шейн. — Ты не можешь просить больше того, что я желаю спасти твою кровососущую задницу. — Они остановились у двери библиотеки на несколько секунд, чтобы собраться с духом. Миссис Грант снабдила их крепкими светодиодными фонарями, но свет от них не падал очень далеко. Там может что-то таиться в десяти футах от них, подумала Клер. И там, вероятно, это и было.

Майкл выключил свой ​​фонарь и просто… исчез. Это началось, но они знали, что он собирается сделать это, по крайней мере, планировалось, что он выйдет вперед в свет и полезет на рожон. Нечто среднее между разведчиком и приманкой. Рация Клэр щёлкнула спустя мгновение — без голосового сообщения, просто тихий электронный сигнал. „Иди“, сказала она. „Мы все в порядке“.

Они втроем отправились на пробежку, наблюдая, как могли, за своими шагами, в запутанном нагромождении теней и в сурово мерцающем свете. Блэйк был похож на кошмар или на Голливудскую идею о фильме-катастрофе — брошенные машины, закрытые и неосвещенные здания, окна разбиты вдребезги. Большое, Готическое здание Администрации нависало над всем, но внутри не было видно никаких огней. Статуя Хирэма — или как там его зовут — все еще лежала лицом вниз в гуще высоких сорняков, что может быть действительно лучшим местом для него, подумала Клер. По крайней мере, статуя больше не наклоняется, угрожая обрушиться на людей. Особенно на нее, потому что это была бы худшая Премия Дарвина — когда-либо отобранная смерть.

Они добрались до тротуара рядом с Гражданским Залом. Шейн указал. „Туда,“ сказал он. „Должно быть на том углу, перед залом.“