Темна египетская ночь - Дия Гарина

Подхватив экстрасенса подмышки, я закинул его к себе на спину и с помощью жены и двух рюкзаков притянул, как можно крепче: бесчувственное тело очень трудно удержать – постоянно норовит выскользнуть. Наклон с каждой секундой становился все круче, и я распластался на площадке, не забывая давать ЦУ Ольге, последовавшей моему примеру. Наши пальцы мертвой хваткой впились в каменный край. Не думаю, что это надолго. Очень скоро мы последуем за нашим нехитрым скарбом, выброшенным из рюкзаков, который, не спеша, предмет за предметом скатывался прямо в каменную дробилку. Не успели мы сосчитать до двадцати, как площадка встала вертикально, и мы повисли над гигантскими челюстями, нетерпеливо клацающими в ожидании поживы. Однако, нет худа без добра – движение площадки вниз почему-то прекратилось. А значит, сколько нам осталось жить, зависит только от крепости наших рук.

Я старался не смотреть на Ольгу. На ее дрожащие от напряжения мышцы, прятавшиеся под гладкой кожей. На капельки пота, стекающие по запавшим щекам. И уж, тем более, на шепчущие что-то губы. Старался, но глаз отвести не мог. И, слава богу. Иначе не заметил бы, как уставшие пальцы перестали повиноваться хозяйке и медленно, очень медленно начали разжиматься. Ольга боролась молча. Упрямо. До последнего. Но все когда-нибудь подходит к концу, даже инстинкт самосохранения. Соскальзывающие пальцы в последний раз попытались ухватиться за каменную кромку, обламывая до мяса длинные ногти, потом разжались и, оставив на черном базальте кровавые дорожки, медленно заскользили вниз. Или это мне казалось, что медленно? Нет, наверное, не казалось. А то, как бы я успел, повиснув на одной руке, ухватить Ольгино запястье?

Она не стала по-киношному просить меня: «Отпусти». Это уже было неважно. Минутой раньше, минутой позже, но миновать оскаленную пасть ни одному из нас не удастся. И вот уже мои пальцы проигрывают тройной тяжести, миллиметр за миллиметром приближая неизбежное. А тут еще площадку опять залихорадило, и я, помянув недобрым словом свое невезение, собрался лететь вниз, как вдруг понял, что наклон плиты изменился. Медленно, но верно мы возвращались в любимое народом горизонтальное положение. Надежда полыхнула во мне Вселенским костром и пальцы, только что беспомощно соскальзывающие с ребра, вросли в черный камень, как будто пустили в него корни.

Когда опасность соскользнуть с площадки миновала, я попытался разжать хватку, но не смог. Пришлось прибегнуть к помощи второй руки. Но лишь благодаря вмешательству супруги мне удалось оторваться от камня. Не успели мы перевести дух, как замерли под нами лишенные ужина челюсти, и плита, едва не ставшая для нас надгробной, не спеша, поехала вверх.

– А вот это уже другой разговор, – завозился на мне очнувшийся экстрасенс. – А то заладили: «Перевес, перевес…» Мы вам не багаж, а вы нам не работники аэропорта. Олечка, отвяжи меня от этого супермена, а не то он своего гуру на радостях в объятиях задушит.

Ольга, становившаяся удивительно послушной, всякий раз, когда Андрей о чем-то ее просил, в точности выполнила его инструкции. Но только после того, как упала на нас сверху и соленым дождем смыла почти всю каменную пыль, с наших счастливых лиц.

– Как тебе это удалось? – учинил я допрос экстрасенсу, пока площадка со скрипом поднималась из бездны. – Чем ты этих богов умаслил? Надеюсь, не обещанием обратить в их веру все прогрессивное человечество?

– Что ты, Игорек! Вот уж не ожидал от тебя такого дремучего язычества. Боги! И вовсе не боги, а всего лишь достижения древнеегипетской научной мысли. Хотя, если честно, я сам не знал, что и думать. Пока из тела не вышел, да поближе эту троицу не разглядел… Представляешь, внутри каждой статуи что-то вроде огромной батареи – сосуд каменный, а от него голая проволока в палец толщиной. Серебряная. Кристаллы еще какие-то… Вообще-то я не технарь, но понял, что пора эту цепочку прервать. И прервал. На свою за…, то есть голову.

– Как прервал? – вырвалось у меня.

– Почему на голову? – одновременно спросила Ольга.

– Как прервал? Да очень просто. Так же как телевизор выключил в Ритиной комнате. Помнишь? Совсем не сложно – только трудно. Потому, что в телевизоре тонкая электроника, а тут все из под каменного топора. Семь астральных потов с меня сошло, пока цепь разомкнул. Только не ту, какую следовало. Оказалось, что я не то выключил. То есть включил. Чуть нас всех не угробил. Это ведь после моих стараний площадка наклоняться начала. Хорошо хоть в последний момент успел все исправить. А то… И нечего на меня так смотреть, Игорь! Ты лучше вон туда посмотри…

И я посмотрел.

Пока Андрюша каялся во грехах, площадка благополучно подняла нас в зал Двух Истин. Да так, что расстояние до кромки уцелевшей части пола теперь можно было преодолеть одним прыжком. Что мы и сделали.

– Куда теперь? – спросила Ольга, водя из стороны в сторону единственным оставшимся у нас фонарем. И как она ухитрилась его сохранить? Не иначе в рюкзак успела сунуть…

– Теперь в Святая Святых – к престолу Осириса, – Андрей энергично махнул рукой в направлении девятки Судий. – Вот обойдем этих голубчиков и милости просим в Загробный мир.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – суеверно сплюнул я, и на заплетающихся ногах поплелся за экстрасенсом. Как всегда после сверхнагрузок, сил не осталось почти ни на что. Даже на нехорошие предчувствия.

Мы стояли перед очередной закрытой дверью, на пути к которой успели неоднократно попрощаться с жизнью, и ждали, пока Андрей вычитает, как ее открыть. Но он не стал этого делать, а просто потянул за массивное золотое кольцо, и дверь неожиданно легко поддалась.

– Вот, что значит получить оправдательный приговор, – «великий и ужасный» назидательно воздел указательный палец. – Теперь нам никаких препятствий чинить не будут. Если только сами чего не наворотим…

С этими словами он взял у Ольги фонарь и вошел в…

– Но ведь это совсем не гробница, – обиженно произнесла супруга, неотступно следовавшая за Андреем.

И оказалась-таки права. Новый зал, поражал воображение не размерами (в зале Двух истин таких поместилось бы с десяток), а жуткой, даже по меркам российских малогабариток, теснотой. Здесь было сложно даже повернуться так, чтобы не задеть хотя бы один из странных предметов, громоздившихся на многочисленных стеллажах. Глиняные и каменные сосуды, золотистые чуть вогнутые зеркала, бронзовые инструменты, весьма напоминающие хирургические, коробочки и пузырьки, кристаллы всех размеров и мастей, части каких-то механизмов – здесь всего было вдоволь.

– Где мы, Андрей? – почему-то шепотом спросила Ольга.

– Не знаю. Ничего подобного я не ожидал. Но кое-какую версию имею. Осталось только найти подтверждение… Ага, вот оно! – Андрей остановился возле кипы папирусов и, глядя на верхний лист рассеянным взглядом, заявил: – Это – хранилище. Здесь собраны все «чудеса» и «тайны», накопленные жреческой кастой за многие века процветания Египта. После того, как последний фараон – Клеопатра покончила с собой, и Египет превратился в одну из Римских провинций, часть патриотически настроенных жрецов, укрыла здесь свои ноу-хау. Теперь понятно, почему нас проверяли. Только посвященный мог получить доступ к этим сокровищам.