Квантовый сад - Дерек Кюнскен

– Homo quantus входят в savant или фугу не для того, чтобы спрятаться от мира, – сказал Святой Матфей.

Белизариус еще никогда не слышал от Святого Матфея открытого сарказма, но все когда-нибудь бывает впервые.

Прошло четыре и четыре десятых секунды. Целая вечность для обоих.

– Что вы можете сделать? – спросил Святой Матфей.

– Пока не знаю.

Светящийся уголек коричневого карлика не давал достаточно света, для того чтобы у предметов были тени, и это наводило на Белизариуса сонливость. Ощущение определенности и четкости давал лишь резкий свет прожекторов, но это не была та определенность, которой ему хотелось.

– Мне необходимо понять, чем я стал, что значит для меня как личности сосуществовать в одном мозгу с объективным квантовым интеллектом, – сказал он. – Пусть мне это и не нравится, но Касси права. Я могу оказаться новой стадией эволюции Homo quantus, если смогу добиться того, чтобы это работало. Если я вернусь и принесу Homo quantus данные о том, как работает мой мозг, им будет лучше.

– Насколько это относится к реальности, а насколько к вашему любопытству? Вы ведь можете навредить себе, войдя в фугу? Такое уже было.

– Все должно пройти нормально, а риск стоит того, если я смогу что-то сделать, чтобы сохранить Hortus quantus. Я всего лишь человек, я в этом один, и мне нужна информация.

– Тот единственный человек, который способен добыть информацию, могущую спасти весь его народ?..

– Ты снова квохчешь как наседка, – сказал Белизариус.

Магнитное поле коричневого карлика задрожало. Эквивалент слабого землетрясения для этого газового гиганта, незначительное событие в астрономическом масштабе, но оно – предвестник куда более серьезного события, до которого всего несколько месяцев. Всего несколько месяцев до возможного вымирания Hortus quantus.

Не вымирания в точном смысле этого слова. Маслянисто-черные растения, покрывающие мерзлую поверхность планеты, можно рассматривать как вариант жизненной формы Hortus quantus или как часть их жизненного цикла. Однако эта оседлая форма не наделена разумом и сознанием. Похоже, сознание Hortus quantus сосредоточено у врат времени, которые Экспедиционный Отряд вскоре заберет.

Это в своем роде акт геноцида; возможно, не преднамеренного, но и не совершенно невинного. Со стороны Союза слишком просто было бы заявлять, что они спасают врата времени от катастрофы. Наверняка врата пережили десятки – если не сотни – вспышек звезды, на протяжении которых и эволюционировали Hortus quantus.

Что же он может сделать? У него есть врата времени. Сейчас. Когда он закончит свои дела здесь, сможет ли он найти способ спасти эти существа? Если не всех, то хоть ту их часть, что наделена разумом? В космосе живут и умирают многие расы, но эти существа были единственными известными ему, чья жизнь отчасти протекает в квантовом мире. Они могут дать информацию о будущем Homo quantus, что-то такое, что, несмотря на все их отличие от его народа, отзывается в его сознании внутренним умиротворением.

Он не вошел в фугу в полном смысле этого слова. Существование в его мозгу квантового интеллекта более не требовало полного ухода от личностного сознания. Квантовый интеллект действовал в его мозгу постоянно – в выделенной ему части, обособленной от субъективного сознания. В противном случае он бы разрушил квантовую суперпозицию волн вероятности, воспринимаемую этим интеллектом.

Белизариус сузился как личность, а квантовый интеллект расширился, забирая часть его самого и даже его ощущения под вычислительные мощности. Они, личность и безличный интеллект, не могли существовать одновременно, поэтому их разделяла высокая стена. Белизариус ощутил онемение и забытье, когда квантовый интеллект перенаправил себе более девяноста девяти процентов электромагнитных ощущений. Пропало богатство восприятия мира, исходящее от сотен миллионов магнитосом в его мышечных клетках. Он не мог этого видеть, но знал, что взаимодействующие и перекрывающиеся волны стали квантовой информацией, суперпозицией, со множеством одновременно существующих состояний.

«Чувствительность снижена, – сказал квантовый интеллект в его голове. Это его голос, странный, лишенный интонаций. – Рекомендована отмена разделения мозга физической личности Белизариуса, чтобы повысить чувствительность».

Падение уровня чувствительности, о котором сказал квантовый интеллект, было связано с утечками в разделении мозга, позволяющем личности Белизариуса слабо, но все-таки ощущать магнитные поля мышцами рук и ног. Квантовый интеллект не может быть огорчен, поскольку он лишен сознания. Но нельзя также сказать, что у него могут наличествовать эгоистичные интересы. Это бессмысленно в отношении интеллекта, лишенного личности. Однако интересы и приоритеты у него те же самые, что и у личности Белизариуса, – как можно больше узнать о мире и космосе практически любой ценой. Интеллект всего лишь ищет способ повысить эффективность органов чувств.

Однако эта утечка в разделении давала Белизариусу возможность мельком видеть квантовый мир, подобно тому как это было в гиперпространстве внутри врат времени. Такое наблюдение, даже мимолетное, малой части всех перекрывающихся вероятностей вызывало некоторое разрушение суперпозиции состояний, поскольку внимание заставляло космос выбрать один набор событий из множества. Однако усовершенствованный генной инженерией мозг Белизариуса работал достаточно быстро, чтобы оценить состояние квантового мира даже по этим мелькающим фрагментам.

Огромный космос, тысяча космосов, наложенные один на другой, бурление квантовых состояний, нерешительно проглядывающее сквозь множество вероятностей, выбор между реальностью и отринутыми вероятностями. В прошлом квантовый мир наблюдал квантовый интеллект, а самому Белизариусу оставалась лишь память об этом. Однако даже эти воспоминания вызывали в нем благоговение и лихорадочное возбуждение, потому что он увидел то, из чего на самом деле состоит космос, пусть и через вторые руки.

И эта память меркла по сравнению с тем мимолетным восприятием, которое проникало в субъективное сознание от объективного мира, отделенного и бессознательного. Крохотная часть видения суперпозиции состояний, которую он увидел, разрушалась, однако громада остающегося в целости казалась несчетной. Будто суперпозиция состояний постоянно обновляла самое себя. Он смотрел на божественное сквозь замочную скважину. Боль и тревоги стихли, разрушаясь. Отринутые вероятности. Белизариус двинулся вперед: в изумлении, медленно, шаг за шагом.

– Мистер Архона, вы уходите от буровой установки, – сообщил Святой Матфей. – Я не мошенник, но не думаю, что это поможет нам сохранить нашу конспирацию.

– Обратная квадратичная зависимость, – прошептал Белизариус. – Мне нужно посмотреть поближе.

Огромное стадо Hortus quantus было всего в двухстах метрах от него – медленно перемещающиеся черные силуэты, ступающие по тонкому кустарнику и траве на масляно-черном льду. Но внимание Белизариуса приковало не то, что он видел глазами. Паутина переплетающихся вероятностей, фрактальные слои, описывающие перемещения внутри стада. Мгновенно исчезающие проблески, почти гипнотические, одиннадцатимерная картина. Его мозг, созданный, чтобы испытывать любопытство и открывать новое, лихорадочно выискивал закономерности и соотношения. Hortus quantus окружало нечто ощущаемое, некая связность.

Приближаясь к ним, он улавливал квантовый мир напрямую, а не абстрактно, сквозь фильтры. Будто видел отдельные кадры фильма о чудесах космоса, еще не решенные, спорящие между собой, ожидающие, когда сознание провозгласит