Москва тюремная - Валерий Карышев

Еще лет десять назад хоть чем-то ответить человеку могли: деньгами, квартирой, пропиской. А сейчас только на компромате вербуем да на личном уважении. В советское время «кролик» за свою работу получал от 150 до 230 рублей, по тем временам это были неплохие деньги. А еще давали комнату в коммуналке. Сейчас агент ВКР получает голый оклад опера — без звания и командировочных за время сидения в камере: всего около 3 тысяч рублей. За это «кролик» должен отсидеть не менее десяти суток в месяц.

Оформить пенсию невозможно. Не предусматривает статья расходов в МВД и Минюсте, из которой платят «кроликам», перечислений в Пенсионный фонд. Из-за этого от бывших агентов к МВД и Минюсту уже есть несколько судебных исков.

И выхода из этой ситуации никакого...

Вопрос «как жить дальше» преследовал отставного «кролика» много дней после прощальной пьянки.

А действительно — чем обычно занимаются отставные стукачи?

Хорошо живется пенсионеру-слесарю. Поставил себе в сарайчике верстачок с тисками и шуруй напильником, точи детальку. Неплохо и пенсионеру-циркачу: дрессируй уличных котиков, собирай на представления окрестных детишек! Замечательно пенсионеру-садовнику: бери в руки резиновый шланг и поливай городские клумбы, люди только спасибо скажут! Даже пенсионер-мент — и тот, отправившись куда-нибудь в лес, может день-деньской свистеть в милицейский свисток...

И Лука с ужасом осознал: теперь, когда он оказался не у дел, жизнь потеряла всякий смысл. Жизнь за тюремными стенами выглядела хаотичной, неупорядоченной и потому совершенно бессмысленной.

Но главным было даже не это. За восемь лет профессионального доносительства привычка рисковать и щекотать нервную систему стала второй натурой. «Агент Сорока» давно уже чувствовал себя своим на двух враждующих полюсах: и среди братвы, и среди ментов. Ему уже трудно было разбить эти две роли на главную и эпизодическую.

Детей и внуков, о которых можно было бы заботиться и чью заботу принимать, у Луки не было. Немногочисленные родственники отказались от рецидивиста еще лет двадцать назад. Не было у него и друзей, которым можно излить душу.

И отставной «агент ВКР» запил...

С самого утра отправлялся на оптовый рынок, покупал литр самой дешевой «самопальной» водки и еще по дороге в свою квартиру, на лестнице, скручивал латунную пробку. В прихожей прикладывался к горлышку, делал несколько обжигающих глотков и до наступления сумерек недвижно сидел на кухне, тупо смотрел на пустеющие бутылки, стараясь ни о чем не думать. И так, в прозрачной горечи алкоголя, незаметно утекали еще одни сутки его жизни. По ночам Лука заходился в болезненном кашле и, выплевывая кровавую слюну, понимал: суток этих остается все меньше и меньше.

О своих клиентах он почти не вспоминал. Исключением был разве что первый «объект внутрикамерной разработки» — тщедушный пацанчик Аркаша У., которого майор Дмитрий Михайлович К. требовал расколоть во что бы то ни стало. Только теперь до «агента Сороки» дошло, соучастником какой мерзости его сделали...

Шестикратно судимый рецидивист по кличке Лука ушел из жизни тихо и незаметно. Просто перестал появляться на улице. Сперва бабушки на скамейке судачили — мол, а куда исчез этот старик-уголовник с густо татуированными руками? Может, опять посадили?

Однако спустя несколько дней о нем позабыли. У говорливых бабушек нашлись куда более важные темы для разговоров: болезни внуков, школьные экзамены внучек, благоустройство детских площадок...

Спустя несколько недель у соседей, живших под квартирой Луки, неожиданно потек потолок. Жидкость, сочившаяся сквозь перекрытия, имела нежно-зеленый цвет и омерзительный запах.

Обеспокоенные соседи бросились звонить в квартиру. Несмотря на то что входная дверь была двойной, жуткое зловоние явственно ощущалось и на лестничной площадке.

Прибывшие спасатели в присутствии участкового и понятых вскрыли дверь. И сразу же потянулись к противогазам — смрад из квартиры, казалось, проникал в каждую клеточку, парализуя мозг и провоцируя рвотные спазмы.

В центре единственной комнаты лежал хозяин квартиры. Тело его раздулось до невероятных размеров. В огромном вздувшемся животе бродили трупные газы. Несмотря на то что труп был тронут тлением, на левой руке покойного виднелись расползшиеся порезы. Правая рука сжимала финку. Несомненно, это было самоубийство. Недопитая бутыль «Гжелки» поодаль мертвеца свидетельствовала, что в момент смерти Лука был нетрезв.

А на кухонном столе лежал аккуратный белый листок.

Генеральному прокурору Российской Федерации От бывшего секретного агента внутрикамерной разработки L. (агентурный псевдоним Сорока)

ЗАЯВЛЕНИЕ

В декабре 1994 года, находясь под следствием в ИЗ № 77/2 (в то время — СИЗО № 48/2), я под давлением майора внутренней службы, старшего оперуполномоченного Дмитрия Михайловича К., подписал обязательство «добровольно сотрудничать с оперчастью». С декабря 1994 года по ноябрь 2002 года с моей помощью было раскрыто немало особо тяжких преступлений.

(... )

Однако в декабре 1994 года я оговорил невиновного человека — Аркадия У., бывшего в разработке оперчасти. Аркадий У. обвинялся по 77-й статье УК («Бандитизм»), и мне под угрозой физической расправы было предложено подписать донос, что Аркадий У. якобы передавал подельникам план тайника с оружием, находящийся в р-не метро «Сокольники». Прошу принять ко мне и к бывшему старшему оперуполномоченному ИЗ № 77/2 Дмитрию Михайловичу К. самые строгие меры.

Смерть бывшего «агента ВКР» была квалифицирована как суицид на алкогольной почве. Предсмертное заявление, естественно, до адресата не дошло: мало ли что придет в голову самоубийце с шестью судимостями, да еще в состоянии алкогольного опьянения?!

Спустя несколько дней останки Луки нашли упокоение на Хованском кладбище. На могиле его нет креста. Над холмиком возвышается небольшая деревянная пирамидка со скромной табличкой: фамилия-имя-отчество, даты рождения и смерти. Со временем деревянная пирамидка рассыплется в труху, пожухнет надпись на табличке, а могилу сравняет бульдозер. И единственной памятью о бывшем заслуженном стукаче станет лишь никому не нужное признание, хранящееся на стеллажах архива...

ТЕКСТИЛЬЩИКИ, ИЗ № 77/6 «ДЕТОУБИЙЦА»

Не прелюбодействуй.

Убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов, а равно убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости, — наказывается лишением свободы на срок до пяти лет.

Статья 106 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Есть женщины, рано или поздно осознающие: молодость преходяща, красота не вечна, а прелести, на которые клюют мужики, — товар скоропортящийся... А ведь время неумолимо бежит. Вот и одну подругу в загс увезли, и другую, только я, дура, в старых девках засиделась...

Женщины, которые так считают, как правило, очень хотят выйти замуж.

И есть женщины, рано или поздно осознающие: зрелость неизбежно сменяется старостью, главное в бабе не красота, а ухоженность, да и мужика можно подыскать другого, покрасивше и побогаче, а не этого сидящего перед телевизором пьяного урода в грязных носках, который копейки в дом принести не может... А ведь время неумолимо бежит. Вот и одна подруга развелась, и вторая, и обе сразу помолодели на десять лет, и только я, дура, всю жизнь за уборкой, стиркой да готовкой проведу.

Женщины, которые так считают, как правило, очень хотят развестись.

Наташа Станпакова относилась к первой категории — в силу возраста, общественного статуса и недостатка жизненного опыта...

(По просьбе правоохранительных органов авторы изменили фамилию фигурантки.)

А как же не стремиться к замужеству, если тебе уже целых двадцать два года, если большинство подружек по школе да ПТУ уже катают по дворам детские коляски, если даже бабки, сидящие на скамейках у родного подъезда, неодобрительно шушукаются при твоем появлении: мол, засиделась Колина дочка в девках!