Нашествие чужих: ззаговор против Империи - Валерий Шамбаров

Буквального претворения в жизнь еще не произошло. Но в Царском Селе по приказу Троцкого расстреляли священника, благословлявшего казаков. Были и другие казни. Первые казни большевиков…

В общем-то демарш Краснова-Керенского принес большевикам больше пользы, чем вреда. Потому что после переворота другие социалистические партии устроили им обструкцию. Не признавали их правительства. Железнодорожники, служащие, телефонисты, телеграфисты по призывам эсеров и меньшевиков устроили саботаж, не выполняли распоряжений новой власти. Но стоило 700 казакам помаячить на подступах к Питеру, как те же социалистические партии струсили, заговорили об угрозе «контрреволюции» и выразили готовность искать компромисс с большевиками. Правда, достичь его оказалось непросто. Меньшевистский профсоюз железнодорожников Викжель выдвигал требования удалить из руководства Ленина и Троцкого и сформировать «однородное социалистическое правительство» из всех левых партий, которое возглавили бы Чернов или Авксентьев. А 10 ноября в Петрограде открылся Чрезвычайный съезд Советов крестьянских депутатов, где большевики были в подавляющем меньшинстве, имели лишь 37 мандатов из 330 — и решений Съезда рабочих и солдатских депутатов этот съезд не признал. Предъявлял такие же претензии, как Викжель.

Спас положение лучший из большевистских интриганов и организаторов, Свердлов. Переговоры с лидерами меньшевиков — Даном, Либером, Гоцем, кончились ничем. Но Яков Михайлович сумел внести раскол в ряды оппонентов, власти-то всем хочется. И удалось найти общий язык с руководством левых эсеров — Спиридоновой, Натансоном, Шрейдером, Камковым (Кацем). По результатам достигнутого соглашения Ленин и Троцкий в правительстве были оставлены. Совнарком становился двухпартийным, из большевиков и левых эсеров — но к определению «рабоче-крестьянское правительство» добавлялось слово «временное». До Учредительного Собрания. И все акты Совнаркома снабжались преамбулой:

«Временно, до решения Учредительного Собрания».

Ну а Центральный исполнительный комитет Советов рабочих и солдатских депутатов сливался с ЦИК Советов крестьянских депутатов, добавлялись делегаты от армии и профсоюзов, и образовывался единый ВЦИК, получавший права многопартийного парламента. А возглавил его Свердлов, который, казалось, умел со всеми ладить и так хорошо все сумел устроить. День 14 (27) ноября провозглашался концом гражданской войны, «величайшим днем» всей революции. Его отмечали манифестациями, массовыми праздничными шествиями.

Но нет, гражданская война не закончилась. Она только начинала разгораться. Октябрьский переворот ускорил дезинтеграцию страны. Отделились национальные окраины, образовывая собственные правительства — если большевикам можно, то почему же им нельзя? Советскую власть не приняли казачьи области. И в них потекли люди, готовые оказать сопротивление узурпаторам. Но мало, очень мало. Подавляющему большинству русских людей, каких бы взглядов они ни придерживались, претило участие в братоубийстве. В ноябре генерал М. В. Алексеев с Дона разослал призыв в Добровольческую армию. Из 400 тыс. российских офицеров к нему собралось не более 3 тыс. Само казачество представляло собой грозную силу, одно лишь Войско Донское выставляло более 60 полков. Однако эти полки, возвращаясь с фронта, вступать в междоусобицу не желали и расходились по станицам. Многие уже были заражены большевизмом, хотя понимали его по-своему — переделить землю, уравнять пай рядового и генерала, и трудиться себе на радость.

Силы большевиков тоже были небольшими. Но быстро наращивались. Занимался этим Свердлов. Именно он на первом этапе выдвинулся на роль «вождя номер два», обеспечивая всю основную практическую работу. Совнарком мог принимать любые решения, но еще не имел никаких структур на местах. Реализация осуществлялось только через Советы — а председателем ВЦИК был Яков Михайлович. ЦК партии выносил свои постановления, но все связи с партийными организациями на местах шли через Секретариат. Который возглавлял Свердлов. Он занимался и расстановкой кадров в партийных и советских структурах. А резервом таких кадров стали несколько тысяч «интернационалистов», нахлынувших из Америки и Западной Европы. Те, кто бежал после революции 1905 г., а многие и родились не в России, были детьми более ранних эмигрантов. Люди, чужие нашей стране и народу, прошедшие обработку в заграничных кружках, русофобских эмигрантских организациях. Они стали настоящим разрушительным «спецназом» революции. Другим контингентом стали бывшие боевики 1905 г. — уже «повязанные кровью» в терактах и эксах, познакомившиеся с тюрьмами и каторгами.

Свердлов со своей феноменальной памятью знал их, великолепно оценивал и запоминал качества каждого. Подобные кадры рассылались на места в качестве руководителей. И формировали вокруг себя отряды Красной гвардии. Из кого? Принято считать — из солдат, рабочих. Бросьте! Рабочему требовалось на хлеб заработать, семью кормить. А большинство солдат было из крестьян, рванулось по домам, в деревню, чтобы землю без них не расхватали. При Советах оставалось всякое отребье, которому возвращаться к крестьянскому труду отнюдь не хотелось — лучше еще побездельничать, погулять, пограбить. Люмпены, шпана. Кстати, когда упоминается о «революционных моряках», надо помнить, что они не далеко не всегда были настоящими, под матросов часто рядились уголовники, им нравилось щеголять в красивой форме. И если вы откроете произведения Вишневского, Лавренева, Соболева, то без труда обнаружите, что «братки-матросики» почему-то изъясняются на блатном жаргоне. В тех районах, где существовала социальная и национальная рознь, она искусственно подогревалась. На Дону и Кубани разжигалась вражда между иногородними и казаками, на Тереке большевики сделали ставку на «революционных» горцев, натравливая их на русских.

И «триумфальное шествие Советской власти» оборачивалось волной погромов и жестокости. На Дон начала наступление «армия» Сиверса. Бывший прапорщик российской армии, у контрразведки он фигурировал в списках германских агентов. До революции ничем, вроде, не прославился, но был в числе немногих «избранных», допущенных к каналам финансирования партии. А теперь выделился крайней свирепостью. После взятия Таганрога офицеров и юнкеров (разумеется, не причастных к белым и не отступивших с ними), расстреливали на улицах. Многих свозили на казнь на металлургический, кожевенный, Балтийский заводы. Около 50 человек были брошены связанными в доменные печи, другим разбивали головы, четвертовали. А в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, где располагалось большинство каторжных мест, Красная гвардия стала сплошь уголовной. Против отрядов Г. М. Семенова большевики сформировали 2 полка — один из казаков, другой из блатных. На станции Даурия бандитский полк так разгулялся грабежами и убийствами, что казачий полк выразил отвращение и разошелся по домам. В Благовещенске при установлении «советской власти» было истреблено 1,5 тыс. человек.

Но к разжиганию гражданской войны крепко приложили руку и иностранные державы. Немцы и австрийцы двурушничали. Поддержали украинских, грузинских, прибалтийских сепаратистов. Однако и большевикам оказывали помощь, в том числе силами спецслужб. В ноябре секция «М» разведслужбы германского Генштаба сообщила Совнаркому, что, согласно прежним договоренностям, в Россию командируются майор Люберетц (псевдоним «Агасфер»), майор фон Больке («Шотт»), майор Байермайстер («Бэр»), лейтенант Гартвиг («Генрих»), которые будут выполнять «разведочную и контрразведочную работу на внутренних фронтах, для чего в различные города будут направлены агенты». А 9 декабря германское «Нахрихтен бюро» известило Троцкого:

«Согласно Вашему поручению Разведочным отделением 29 ноября был командирован в Ростов майор фон Больке, установивший там разведку за силами Донского Войскового правительства. Майором был организован также отряд из военнопленных, которые приняли участие в боях».

Упоминается и о плане физического уничтожения белых лидеров — Каледина, Алексеева, Богаевского, Караулова. Вскоре терский атаман Караулов действительно был убит, за ним устранили Каледина с инсценировкой самоубийства[197].

Но двурушничали и державы Антанты. Полковник Робинс писал Дэвисону, в главное управление Красного Креста в США:

«Прошу настоять у президента на необходимости наших непрерывных связей с правительством большевиков».

Шифровка одного из германских агентов в России от 21 декабря 1917 г. сообщала, что с Троцким встречался американский генерал Джадсон. Речь шла о продолжении военных поставок из США. И Джадсон убеждал Льва Давидовича, что важно не прерывать этих поставок, тогда американские промышленные и политические круги быстро переориентируются на большевиков. Англичане, как уже отмечалось, формировали неофициальную миссию для связей с Советами. Такую же миссию под «крышей» Красного Креста создали французы. Ее возглавил разведчик капитан Ж. Садуль.