Чикита - Антонио Орландо Родригес

— «Все указывает, — прочел он вслух, — что корни Geheimsprache der kleinen Leute восходят к Древнему Риму, где спрос на слуг-карликов был таков, что многие родители сажали детей в ящики, дабы препятствовать их росту и обеспечить им место в каком-нибудь знатном семействе. Имеются свидетельства, что Конопас и Андромеда, вольноотпущенники на службе у Юлии, племянницы императора Августа, — оба вполне соразмерные и едва превышавшие два фута роста, — беседовали на этом языке, а остальные карлики из прислуги их не понимали. Снедаемый завистью Луций, любимый карлик императора, который был еще ниже упомянутых (около двадцати дюймов), устроил заговор, чтобы им отомстить. Однажды утром Конопаса и Андромеду нашли отравленными. И хотя Юлия умоляла дядю найти и наказать виновного, двойное убийство так и осталось нераскрытым».

Розмберк поднял глаза на слушательниц, убедился, что они внемлют, и продолжал читать трактат фон Гроберкесселя:

— «Возможно, в ту же эпоху этим языком пользовались и в Египте. По-видимому, и среди карликов, занимавших высокие должности при дворе фараонов, и среди простых пигмеев, обитавших на берегах Нила (об их виде и обычаях нам известно из сочинений Аристотеля и Плиния), многие владели языком, который века спустя укоренился в Европе и получил название Geheimsprache der kleinen Leute».

Нелли вздохнула, и Чикита, мельком глянув на нее, заметила выражение легкой скуки. Ей тоже кажется, что Розмберк несет чушь?

— Интересно, — сказал Розмберк с загадочной улыбкой, закрывая трактат, — что фон Гроберкессель в своем труде не только постулировал существование Geheimsprache der kleinen Leute, но и высказал смелую гипотезу. Документы, добытые в научных поездках, субсидированных Карлом Августом, великим герцогом Саксен-Веймар-Эйзенахским, и Милошем Обреновичем, князем Сербии, а также свидетельства весьма, весьма дряхлых карликов привели его к выводу, что, несмотря на отсутствие следов этого таинственного языка, он мог сохраниться до наших дней стараниями отдельных карликов, способных если не свободно говорить, то хотя бы читать и, вероятно, даже писать на нем.

Чикита поняла, что точно не успеет на свидание с Криниганом в соборе Святого Патрика. У нее страшно разболелась голова. Хоть бы этот Розмберк говорил чуть побыстрее, а не так томительно ронял слова!

— Значит, — перебила она несколько взвинченным тоном, — вы считаете, что на талисмане написано что-то на Geheimsprache der kleinen Leute, языке, которого никто не знает, но который, возможно, существует.

— Утверждать не могу, — осторожно сказал Якоб Розмберк, — но подозреваю, что так. Для полной уверенности необходимы дополнительные изыскания. — И он попросил разрешения переписать письмена на бумагу, прежде чем вернуть талисман. — С кем из вас мне связаться, когда я что-нибудь разузнаю? — спросил он, тщательно скопировав надпись.

— Со мной! — быстро ответила миссис Симан и протянула ему визитную карточку. — Сообщите, как только будут новости.

Розмберк отказался брать деньги за потраченное время, поскольку пока еще не смог дать им никакого удовлетворительного ответа, и Элизабет решила купить переплетенный в телячью кожу зодиак в подарок кубинской подруге. Чикита не смогла поднять большой тяжелый том, и Розмберк донес его до экипажа.

— Ах да! — воскликнул хозяин «Пальмы Деворы», когда дамы уже уселись. — Как к вам попал этот талисман?

— Неважно! — ответила журналистка за Чикиту и звучно хлопнула об сиденье ручкой зонтика, вырезанной из слоновой кости, чтобы кучер трогался. Чикита выглянула в окошко. Книжник стоял на тротуаре и глядел им вслед, а экипаж детективов медленно катил по пятам.

Глава XIII

Талисман украден. В расследовании участвуют два детектива. Преступление на Клинтон-стрит. Нелли Блай прощается. Румальдо за решеткой. Истерическая афония. Волшебное зелье Лилли Леман действует. Триумфальный дебют во «Дворце удовольствий». Золотая кубиночка. Меньше народу — больше свободы. Тринадцать булавок для Клаппа. Последняя встреча со Свитбладом.

Накануне премьеры Чикита легла сразу после ужина. День ожидался волнительный, и следовало встретить его отдохнувшей и свежей. Мундо с Рустикой последовали ее примеру, и даже Румальдо отказался от мысли «прошвырнуться» и улегся ранехонько.

В три часа ночи, когда все сладко спали, кто-то проник в спальню Чикиты, сорвал у нее с шеи амулет великого князя Алексея и был таков. Чикита завопила, все тут же сбежались на помощь, но вора заметить не успели.

Румальдо и Сехисмундо стали одеваться, чтобы сообщить служащим отеля о происшествии, а Чикита тем временем поделилась с Рустикой опасениями: уже не означает ли утрата талисмана предстоящие несчастья?

— Хватит каркать! — отвечала служанка, прикладывая компресс к ссадине на шее хозяйки.

Никто больше не смог уснуть, и до самого рассвета они строили догадки. Как злоумышленнику удалось попасть в номер? И почему, хотя рядом стояла полная шкатулка драгоценностей, он унес только золотой шарик?

Чикита догадывалась, что кража как-то связана с походом в «Пальму Деворы», но, поскольку родные о нем не знали, предпочла помалкивать. Надо же так опростоволоситься! Она сама во всем виновата: не надо было столь наивно показывать талисман незнакомцу и тем самым искушать алчных, бессовестных негодяев… «Вероятно, лавочник по простоте своей навел кого-то на амулет, — решила она, — а то и сам устроил похищение».

Рано утром в номер поднялся месье Дюран с извинениями. Подобное преступление — нечто неслыханное в истории «Хоффман-хауса». Все сотрудники клянутся и божатся, что ночью не видели ни одного незнакомца, входящего в отель или выходящего, но, с другой стороны, он не может исключить, что кто-то из портье проспал или даже вступил в сговор с преступником. Это единственное возможное объяснение, поскольку подозревать прочих гостей, порядочных граждан с безупречной репутацией, не приходится. Кроме того, месье Дюран пообещал нанять частного детектива, который найдет мерзавца и вернет талисман.

Через некоторое время в номер постучался детектив с экстравагантной фамилией Свитблад. Это был человек среднего роста, с огромным красным, словно перец, носом, одетый в плохо скроенный костюм и, как рассудила Чикита по его манерам и разговору, грубоватый и недалекий.

— Что, ценная была вещь? — поинтересовался он.

— Она обладала скорее сентиментальной ценностью, — ответил Румальдо и пояснил, что сестре ее подарил один русский аристократ много лет тому назад.

Чикита как могла подробно описала талисман, не забыв упомянуть об иероглифах, но, чтобы избежать упреков, промолчала, когда ее спросили, кого она подозревает.

Свитблад задал еще три или четыре вопроса и попросил разрешения осмотреть спальню, где произошла кража. Чикита воспользовалась моментом, осталась с ним наедине и, взяв слово хранить молчание, рассказала о визите к книжнику.

— Эврика! — шепотом воскликнул детектив, и лицо его озарилось понимающей улыбкой. — Это отличная ниточка, мисс Сенда. Не извольте