Из Ниццы с любовью - Елена Валентиновна Топильская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Провокатор! — воскликнул Комаров, — ату его!». И связанного Виктора стали жестоко избивать, с применением навыков восточных единоборств, радуясь, что наконец-то началась настоящая партийная борьба. Опомнились только тогда, когда пол спортзала оказался залит кровью. Партийный лидер распорядился перенести бесчувственное тело в душевую, где кровь смыли. Но Виктор уже не смог ответить на вопросы, кто его подослал, — он был мертв. Тело, ставшее мешком с костями (у потерпевшего были сломаны все ребра, грудина, подъязычные кости, повреждены внутренние органы), по указанию Комарова вывезли в Красносельский район на служебной машине одного из членов партии, а там выбросили в мелкую речку, закидав для надежности сверху старыми автомобильными покрышками.
Кроме Филиппова, в ходе следствия показания дали практически все, кто принимал участие в убийстве. Я только успевала записывать, кто какие удары и куда Виктору наносил. Хваленые члены революционной партии оказались сопливыми мальчишками, еле достигшими совершеннолетия, на допросах я в буквальном смысле слова утирала им платком хлюпающие носы, а они спрашивали со слезой в голосе: «Скажите, а мама не узнает?»
С тремя обвиняемыми я поочередно выехала в Красносельский район, на берега речки, куда был сброшен труп. Речка протекала по территории совхоза и была полна отходов сельскохозяйственного производства. Все трое убивцев, вытирая кулаком глаза, указали место, где все еще плавала автомобильная покрышка. Выяснилось, что труп убитого был найден еще в прошлом году, и по факту обнаружения трупа в Красносельской прокуратуре имелся стопроцентный «глухарь».
После окончания осмотра меня деликатно отозвал в сторону сотрудник ФСБ, намекнув, что во время обыска у правой руки партийного лидера — Сорокина нашли схему именно этого участка Красносельского района, на которой крестиком было помечено именно это место — где был обнаружен труп. Я кивнула, а сотрудник ФСБ продолжил: «На схеме, если помните, стоит еще один крестик…» И предложил быстренько осмотреть участок, помеченный вторым крестиком. И я поддалась на провокацию. И поехала осматривать. А там, как раз в точке, помеченной на изъятом плане крестиком, из воды виднелось какое-то полуразложившееся тело. И даже сверху было видно, что тело расчленено и перевязано веревками. Я не буду описывать выражения, которыми меня встретил начальник уголовного розыска Красносельского РУВД. Смысл его речи сводился к тому, что если бы он знал, что я собираюсь искать на его территории «глухие» трупы, он бы устроил автокатастрофу, но не пустил бы меня в свой район. Под его гневные тирады я, чувствуя себя безусловно виноватой, потащилась с замиранием сердца извлекать связанную расчлененку из полузамерзшей речки. Опер из главка, рискуя здоровьем, закатал брюки по колено и полез в ледяную воду. Добравшись до тела, он палкой перевернул его — и по берегу пронесся вздох облегчения: из воды показалось копыто. Мы вспомнили, что речка все-таки течет по угодьям совхоза…
Теперь предстояла работа на месте происшествия — в спортзале.
Все-таки с момента убийства прошел год: что я рассчитывала найти на месте убийства, я и сама не очень хорошо представляла. Мы с экспертами прибыли в спортзал, и я возликовала: пол в зале был дощатый. Члены партии с готовностью указали, где именно лежал окровавленный потерпевший, и даже очертили на полу его силуэт. И мы с экспертом-медиком приступили к самому интересному: выковыриванию грязи из щелей между паркетинами. Мы исползали на коленках пять квадратных метров. Грязь из каждой щели аккуратно упаковывалась в отдельный конвертик с соответствующей маркировкой; эксперт орал, чтобы не дай бог, не перепутали конвертики…
Брюки, надетые на осмотр, мне пришлось выбросить. Но зато сбор грязи дал результат: в соскобах была обнаружена кровь человека, мужчины, определенной группы. Группа совпала с группой крови трупа из речки.
Но ключевым моментом расследования оставалась личность убитого. По каким только учетам мы его не проверяли! Виктор был не судим, никто не разыскивал человека с такими данными, никаких его связей нам выявить не удалось.
Кто-то упомянул, что он по описанию похож на одного из сотрудников печально известного Рижского ОМОНа, разлетевшегося по всей стране. И мы запросили сведения о списочном составе Рижского ОМОНа и проверили каждого; но эта версия не подтвердилась. И только сотрудники ФСБ, наряду с уголовным розыском обеспечивавшие оперативное сопровождение дела, на фоне нашей суеты сохраняли ледяное спокойствие. Дело пришлось отправить в суд, так и не установив личности потерпевшего. Но до сих пор у всех, кто работал но делу, осталось стойкое убеждение, что не было дыма без огня. И «Виктор» действительно был «засланным казачком», агентом ФСБ, внедренным в националистическую партию. И распрощался с жизнью, не сдав тех, на кого работал. Что ж, такова судьба разведчика: он похоронен, как неизвестный, за государственный счет. Может быть, другие разведчики приносят цветы на его могилу… А может, и нет, может, просто в день его смерти поднимают в его память стопки с водкой.
А после направления в суд дела Комарова и компании возле «стены плача» был убит Филиппов. Его зарезал огромным ножом старик-пенсионер, поддерживавший националистическую партию; зарезал за то, что Филиппов предал своего партийного лидера. Так убийца и сказал при задержании.
ОТПЕЧАТКИ НА ШНУРЕ
Перед Новым годом все стараются закончить начатые дела, подводя итог «отчетному периоду», и вступить в очередной год без долгов. Ведь лучше, чем первое января, дня для начала новой жизни не придумаешь. Да кроме того, есть такая противная примета: если что-то не закончил перед Новым годом, значит, будешь заниматься этим весь следующий год. Лично я никогда не успевала закончить все дела до боя курантов, вот потому, наверное, и занимаюсь всю жизнь уголовными делами.
Но ладно — дела уже возбужденные, их еще можно привести в порядок, чтобы со спокойной совестью отметить волшебный праздник. Хуже, если очередное «глухое» преступление случается в самом конце декабря: работать надо по горячим следам, а если дело начнет раскрываться, то — прощай, новогоднее застолье. А у нас в районе еще имелся молодой следователь с «черным глазом»: стоило ему упомянуть про то, что у нас давно не было происшествия, как дежурные телефоны
