Мужская работа - Михаил Нестеров

Судя по всему, тройка спецназовцев прорывалась успешно, действительно оттягивала на себя погоню.

«А был ли другой вариант уйти от преследования?» – подумал Николай. Но тут же пришел к выводу: если он и был, то его съело время.

Не раз и не два невидимая связь с командиром приносила нечто вроде успокоения: а вдруг они уйдут?

Скорый рассвет предвещал в городах и селениях Ирака призыв к утренней молитве. Многократно повторяемое и усиленное мощными динамиками «Аллах акбар» пронесется по улицам и площадям. Серо-бирюзовый край горизонта понудил Муратова углубиться дальше в пески, на запад от шоссе, на чем было потеряно несколько драгоценных минут. Конечно, сразу они на базу не попадут, придется сутки или двое скрываться в песках, пока разведка не даст окончательного ответа: блокирована ли буровая и ее подступы или нет. Важно то, что они уходили из опасной зоны.

55

Двое спецназовцев уже полчаса отчаянно сдерживали натиск по меньшей мере батальона противника. Укрывшись позади подорванного кумулятивными зарядами «гусара», они вели прицельный огонь. Выстрел из РПГ не привел бы к таким плачевным результатам, если бы БТР находился на ровной дороге. Но, объезжая очередной заслон, бронетранспортер накренился на дюне, и в это время под переднее правое крыло влетел заряд и разорвался прямо под местом механика-водителя. Али-Баба, получив смертельные увечья, тем не менее несколько минут вел огонь по противнику. У него резко перехватило дыхание и разом померкло в голове, когда он менял магазин «вала». Руки Юсупа Каримова безжизненно повисли, выпуская оружие.

Пулемет заклинило на станине, и Гюрза не сумел высвободить мощное оружие. С таким пулеметом можно сутки удерживать высоту.

– Бросай его! – крикнул Хайдар, ведя огонь из-за бронированного укрытия. Баки БТРа были надежно защищены, и топливо не сдетонировало от взрыва, однако очередной выстрел из гранатомета мог похоронить спецназовцез. Они сместились от «гусара» на несколько метров и, все еще находя в нем укрытие, вели ответный огонь.

Все-таки бесшумное оружие и мощные патроны сыграли свою роль, особенно «винторез» Курт-Аджиева. Светало, и Гюрза, глядя в оптику, одного за другим снимал бойцов армейского корпуса, пытавшихся взять диверсантов в клещи с флангов или зайти к ним с тыла. Вот тройка иракцев, пригибаясь, в хорошем темпе и на расстоянии ста метров от обороняющихся рвется по правому флангу. Выстрел из «ВВС», и один из них падает, как от сильнейшего удара в грудь. Двое других вынуждены залечь и вести беспорядочную стрельбу. Такая же картина и на другом фланге: резкий разворот в противоположную сторону, выстрел, толчок приклада в плечо, скошенная бронебойной пулей фигура.

Навязчиво в голове Хайдара крутится пронумерованная мысль: 962. Руками своего бойца он сбил вертолет и похоронил под его обломками офицера ГРУ. А возможно, целый экипаж «вертушки», с которым Алексей общался не раз.

Отстреливаясь, он замечал, что «гусаром» как прикрытием пользуются не только они. Уже больше десятка военных сумели укрыться за ним. Через их головы летели 25-миллиметровые гранаты из подстволок и фугасы, выпущенные из «РПГ», но разрывались далеко позади осажденных; спецназовцы не выдавали себя звуками выстрелов, а относительный мрак не позволял противнику визуально и точно определить их местоположение.

В данный момент Хайдар опасался ручных гранат обороняющего действия: «лимонки», брошенные из-за БТРа, представляли серьезную угрозу. Алексей повернулся на левый бок, подтянул ногу коленом вперед и убрал левую руку под грудь, опираясь ладонью о песок. Другой рукой вытянул из подсумка гранату, оставляя на карабине кольцо. Резко отталкиваясь, капитан поднял корпус на левое колено, найдя упор правой ногой, сделал замах и резко бросил гранату «свечкой». Тут же лег на согнутые руки и перекатом сменил позицию.

И повторил свой маневр, освобождаясь от последней эргэдэшки. Таким способом он метал гранаты на пятьдесят метров, но сейчас они разорвались максимум за двадцать – двадцать пять, за спинами солдат, укрывшихся у БТРа.

Гюрза снял с головы бандану и отер вспотевшее лицо. От грима не осталось и следа, лишь на лбу, покрытом морщинами, сохранились желто-зеленые полосы.

Ни командир, ни его боец не думали о смерти, они делали свою работу, которой учились много лет, закрепляли ее на практике. Для того, чтобы закончить ее вот так, в безжизненной полупустыне, в окружении противника, став заложниками своей нелегкой профессии.

Маневрируя и держа фланги в напряжении, Гюрза оказался в десяти метрах позади командира. Все активнее смещались по флангам иракские солдаты, оттягивая Сергея к самой опасной на данный момент зоне, туда, где продолжали рваться выпущенные вслепую гранаты.

Перелет – недолет – точное попадание. Наверное, по этому принципу действовали иракские бойцы, обстреливающие диверсантов из гранатометов. Все же в их рядах присутствовала доля смятения, отсюда и несогласованность в действиях, корявые заходы по флангам, неэффективный огонь из стрелкового оружия, словно холостыми пулями.

Но все чаще стали слышны резкие окрики командиров, которые так и не определились, сколько русских спецназовцев сдерживают напор. Из десяти укрывшихся за БТРом солдат в живых осталось трое, остальные были убиты гранатными осколками. Некоторые из командиров хотели дождаться утра, вертолетов, лишь бы уберечь личный состав.

Перелет – недолет...

Гюрза поймал в оптический прицел голову укрывшегося за дюной солдата, своего ровесника, но нажать на спусковой крючок «винтореза» не успел – ему под левую ногу ударил, разрываясь, шрапнельный фугас...

Прикрывать фланги было некому, и капитана взяли в кольцо. Но он продолжал отступать до последнего, отчетливо понимая, что его намерены взять живым. Когда он остался один, остался и единственный шанс помочь уходящим к базе товарищам. Он уже достаточно выиграл время, но мог сделать еще больше. Зная, какие муки его ждут впереди и какая грозит смерть, Алексей, отбросив автомат в сторону, понял руки и медленно встал на ноги.

Он сдавался, не сомневаясь, что по горячим следам ему устроят допрос. Он добровольно сложил оружие, а значит, и его показания должны носить чистосердечный характер. Никто не сможет проверить, сколько действительно русских спецназовцев погибло во дворце, сумели ли они вывести заложников. Ответы на эти вопросы знал только капитан Хайдаров, по приказу одного из иракских офицеров опустившийся на колени. Он мысленно усмехнулся версии, которая едва ли не стала реальностью: половина команды погибла в бункере от отравляющих веществ, а вместе с ними – заложники. Остальные довершили работу товарищей, спустившись в бункер в противогазах и заминировав имеющийся там взрывчатый потенциал.

Эта версия пройдет стопроцентно, поскольку приготовления командира «Алькора» майора Аль-Хадиси были санкционированы на самом высоком уровне. Диверсантов ждали, стало быть, нет никакого секрета, что группа российская. Во многом именно это облегчало положение капитана Хайдарова, вынужденного давать показания на своем родном, русском языке.

Возле него остановился широкоплечий полковник в лихо заломленном на ухо черном берете. Он многозначительно выпятил нижнюю губу и покивал головой, разглядывая русского спецназовца как редкий вымирающий вид хищника. Хайдар поднял голову, но, делая вид, что не выдерживает взгляда офицера, опустил глаза.

– В машину его, – распорядился полковник.

Глава 17

Один шанс из тысячи

56

Кербела, 24 декабря, вторник

Увидев Николая Муратова, подполковник Холстов засомневался в информации, полученной по дипломатическим каналам, каналам военной разведки и контрразведки: после перехода диверсионной группы в заданный район и проведения акции во время отрыва от преследования команда Хайдарова была уничтожена, а сам командир взят в плен иракскими военными. Глядя на этого парня с усталым почерневшим лицом, справившегося, может ли он видеть Полину Ухорскую, Анатолий Николаевич решил, что перед ним капитан Алексей Хайдаров.

Подполковник Холстов и еще два офицера ГРУ, представлявших 5-е управление, расположились в домике Ухорской. Анатолий собрал ее вещи и положил в шкаф. Свои нехитрые пожитки разместил в тумбочке.

Он понимал податливость иракского правительства, которое само выдвинуло версию о катастрофе вертолета российской нефтегазовой компании: нарушение режимов полетов. Раздувать это дело, а значит, признать факт диверсионного акта руководству Ирака было невыгодно – последствия могли оказаться плачевными. Козырь артачившегося президента Ирака – химики – был бит диверсионным актом. Ирак мог потерять Россию как своего союзника в вопросе войны и мира. Россия, ратуя за мирное разрешение иракского кризиса, сама то ли вела скрытые военные действия в Ираке, то ли помогала Багдаду нетрадиционными средствами избавиться от химического оружия. Так или иначе «бисексуальную» Россию могли не допустить к голосованию в Совете безопасности ООН, даже лишить постоянного членства.