Войны начинают неудачники - Вадим Панов

— Я думал, ты умер.

— Не сомневаюсь, — буркнул наемник, приподнимаясь на локте. Вдоль стены замерла шеренга крыс. — Что, пора завтракать?

— Не-е, стая сытая, — успокоил его охотник. — Нож хороший.

Чуя достал боевой нож Кортеса и с вожделением посмотрел на черный клинок:

— Очень хороший нож. Навский.

— Я знаю.

Кортес оторвал от рубашки пуговицу и проворчал заклинание. Пуговица превратилась в шприц.

— Плохо? — поинтересовался Чуя.

— Нехорошо, — процедил наемник, вкалывая себе наркотик.

— Я тебя щупал. Кости целы, и раны неглубокие. Ты поправишься.

— Все равно плохо.

— Зато у тебя нож хороший, — заключил охотник. — А у Чуй плохой нож. Сломался.

Помолчали. Кортес впитывал в себя стимулятор, а крысолов завистливо вертел в руке черный навский клинок. Каждый думал о своем.

— Бзик тоже смотрел нож, — сообщил последние новости Чуя. — Ему понравился. Так и сказал: «Хороший нож». Много мне завидовал.

— Тебе-то почему? — осведомился Кортес, не открывая глаз.

Он уже понял, что нож придется отдать, но пытался вяло сопротивляться.

— Ты ведь мой друг, — туманно пояснил Чуя. — А потом я первый увидел нож. Бзик позавидовал.

— Сколько времени?

— Скоро восемь утра, — ответил ос и со вздохом перевел взгляд на грязные стены Лабиринта.

Кортес медленно поднялся и несколько высокопарно произнес:

— Мы вместе бились, вместе проливали кровь. Прими этот нож, воин, в знак моей признательности и уважения к твоему мужеству.

Чем проще устроен мозг, тем больше напыщенности ему требуется для существования. Лицо охотника расплылось в детской улыбке, и он победно рубанул клинком воздух:

— Это поступок великого воина, Кортес. Хочешь, я подарю тебе свой лучший дротик?

Кортес поморщился:

— Лучше дай денег, мне надо позвонить.

— Позвонить? Пожалуйста.

Чуя вытащил из сумки мобильный телефон:

— Добыча!

За несколько минут ос вывел Кортеса к ближайшей станции метро и, помахав на прощание рукой, растворился в темных коридорах Лабиринта. Оставшись один, наемник быстро набрал номер.

— Это я, — Кортес привык, что на другом конце провода его узнавали по голосу.

«Скорее, по манере говорить», — мысленно поправил его Сантьяга, но в слух спросил:

— Амулет у вас?

— Нет. Артем оставил его в камере хранения на Киевском вокзале.

Сантьяга нахмурился:

— А где он сам?

— Была драка, — сухо ответил Кортес, которому очень не хотелось рассказывать, как он потерял Артема, — меня ранили...

— Он едет на вокзал?

— Скорее всего.

— Понятно, — Сантьяга на секунду задумался. — Для вас есть новое дело.

— Сейчас не могу, — угрюмо ответил Кортес, — нужно найти Яну.

— О ней не беспокойтесь. Я вытащил ее из Зеленого Дома, и она продолжает контракт.

— Что я должен делать?

— Надо найти одного чела, фотографа, — Сантьяга быстро продиктовал Кортесу имя и два адреса: студии и дома. — Как найдете, звоните мне. Я скажу, куда его привезти.

Москва, Киевский вокзал, 28 июля, среда, 07:59

— Я подожду тебя здесь, — сказала Лана, снижая скорость около здания вокзала. — А ты отправишься в камеру хранения и принесешь Амулет. Понятно?

— Да.

— Будь внимателен, там может быть засада. Сначала посмотри вокруг, а уж потом доставай Амулет. Если будет кто-нибудь подозрительный, немедленно возвращайся. Понятно?

— Да.

— И не нервничай.

— Хорошо.

Девушка нежно провела рукой по лицу Артема.

— Иди. Когда вернешься, я тебя поцелую.

Страсть вспыхнула в нем с новой силой.

— Я быстро!

Окрыленный Артем вышел из «Мустанга» и направился к вокзалу, живущему своей обычной, суетливой жизнью. Понедельник или суббота, утро или ночь — здесь ничего не менялось. Толпы обезумевших от предстоящей дороги людей, щедро разбавленные цыганами, бродягами, нищими, карманными ворами и полицейскими, сновали по сторонам, шевелились, толкались, кричали, путались друг у друга под ногами и громко ругались. А еще запах. Запах вокзала трудно с чем-либо спутать: хороший вокзал пахнет отправляющимся поездом и вагоном-рестораном, плохой — туалетом и прокисшими три года назад носками.

У камеры хранения Артем огляделся, но никого подозрительного не заметил, вытащил из ячейки рюкзак и направился к выходу. Все оказалось до обидного просто.

— Порядок? — поинтересовалась Лана, когда он бросил свою ношу на заднее сиденье «Мустанга».

— Ага.

Наградой стал еще один поцелуй. Фея уверенно поддерживала жертву в нужном эмоциональном состоянии.

Она вывела машину на набережную и, быстро достигнув Воробьевых гор, остановилась и достала из сумочки мобильный телефон:

— Алло, мне нужен Кувалда. Это единственный из Красных Шапок, с кем можно говорить, — объяснила Лана Артему, — остальные полные кретины, да еще и озабоченные выше крыши. Кувалда? Здравствуй, это Лана... Кувалда, у меня твой друг... Да, тот самый... Нет, милый, деньги мне не нужны, я хочу встретиться с твоим хозяином... Нет, Кувалда, так не пойдет. Передай Вестнику, что с ним хочет встретиться фея Зеленого Дома... Да, иначе ничего не получится... Запиши мой мобильный...

Лана отключила телефон, раскрыла сумочку и, вытащив пудреницу, сообщила;

— Кувалда перезвонит через десять минут и назовет адрес. Надо успеть привести себя в порядок перед встречей с Вестником.

Артем покивал головой и поинтересовался:

— Может, поцелуемся?

Глава 16

Московское полицейское управление

Москва, улица Петровка, 28 июля, среда, 08:09

Генерал Шведов, начальник Московского полицейского управления, обожал устраивать совещания рано утром, пока его еще не захватил водоворот ежедневной текучки. Все самые серьезные вопросы и самые важные дела рассматривались до десяти утра, не спеша, обстоятельно и очень подробно. На этот раз в его огромном кабинете оказались Корнилов, Шустов и Васькин. Первым докладывал капитан.

— Александр Геннадьевич Юшлаков, тридцать шесть лет, фотохудожник. — Сергей положил на стол портретную фотографию лысеющего мужчины с маленькими глазками и бульдожьими щеками. — В Москве четыре года, снимает двухкомнатную квартиру на Юго-Западе и маленькую студию в полуподвале на Плющихе.

— Привлекался? — спросил Шведов, разглядывая фотографию подозреваемого.

— Так точно, Аркадий Львович. Десять лет назад Юшлакову шили тунеядство, но он отмазался, пристроился бездельничать сторожем на каком-то складе.

— Жаргончик у тебя.

— Извините, увлекся.

— Продолжай, — буркнул Корнилов.

Майор не любил здесь бывать: во-первых, Шведов не курил и курить в своем присутствии никому не позволял, а во-вторых, Андрей недолюбливал низкие температуры, и плюс семнадцать, поддерживаемые в кабинете генерала кондиционером, были для него слишком некомфортны.

— По профессии Юшлаков фотограф, но не крутой, не знаменитый, перебивается случайными заработками, — продолжил Шустов. — Щелкает природу для календарей, провел несколько мелких рекламных кампаний, но основная его работа — девочки. — Капитан выложил на стол еще несколько фотографий. — На любой вкус.

— Действительно интересно, — протянул Шведов, пристально разглядывая образцы юшлаковского творчества, — а на порнографию это не тянет?

— По самому краю ходит, — пробормотал перегнувшийся через стол Васькин.

— Не увлекайся, студент, — проворчал Корнилов. — Дальше, Сергей.

— Постоянного дохода у Юшлакова нет. Солидные агентства его услугами не пользуются: о нем не знают или не считают достаточно приличным.

— Семья?

— Сожительствует с Еленой Федоровной Митькиной, — Шустов заглянул в блокнот, — двадцати семи лет, как бы модель.

— Москвичка?

— Нет, приезжая, из Рязани. Я отправил туда ориентировку, обещали к вечеру прислать информацию.

— Обязательно перезвони и напомни.

— Есть, — Сергей пометил что-то в блокноте. — Интересный факт: у Юшлакова много рекламы по регионам, в местных газетах и на радио. «Профессиональный фотограф ищет девушек для работы в рекламном бизнесе». А в Москве и Питере ничего.

— Расчет простой, — подал голос Корнилов. — Ищет девушек из глубинки, присматривается, опасаясь наследить. Наверняка предварительно беседует с предполагаемой жертвой, определяя, насколько она подходит, ну а дальше вы знаете.

— Думаешь, это и есть Вивисектор? — спросил генерал.

— Уверен, что он в деле, — ушел от ответа Андрей.

— А не слишком ли открыто? Адрес, телефон. Он ведь понимает, что его можно проследить.

— Хочу напомнить, что мы вышли на него случайно, — не согласился майор. — Если бы Екатерина Молочанская не забыла дома записную книжку, мы бы до сих пор ничего о нем не знали. В любом случае, торопиться не будем. Юшлаков под наружным наблюдением, его телефоны уже прослушиваются. Я знаю о каждом его шаге.