Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Проза » Советская классическая проза » Высокая макуша - Алексей Корнеев

Высокая макуша - Алексей Корнеев

Читать онлайн Высокая макуша - Алексей Корнеев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 71
Перейти на страницу:

— Посмелее, мальчик, посмелее будь, — наказал. — Не обращай на всех внимание…

А холка-то у Полкана ой-ой какая, будто на доску я сел неструганую, ребром поставленную. И бока-то у него как еловые, сухою кожей лишь обтянуты. Не конь, а мощи, скелет деревянный. Показалось мне, будто на забор я взобрался: высокий забор, качается туда-сюда, и прыгнуть с него страшно, и сидеть-то нет мочи.

На переезде через речку, ниже снесенного половодьем моста, мой коняга тотчас же голову вниз и принялся пить, поводя губами. Пил он долго и с видимым наслаждением. Раз поднял голову, подумал, оглядываясь по сторонам, снова нагнулся, попил. Еще раз подумал, смачно шлепая губами, и опять же нагнулся, втягивая, как насосом, в себя воду. Даже Зорьке, которую придерживал я за повод, надоело стоять в воде, принялась она тереться скулами о шею своего напарника.

— Да но же, черт неповоротный! — старался я оторвать от воды Полкана, колотя его по ребрам то пятками, то рябиновым кнутовищем. — Н-но, тигра полосатая, пантера рябая, танка немецкая! — наделял его самыми оскорбительными прозвищами.

Хоть бы что моему мерину, словно не спина у него и не ребра, а броня, как у танка, — хоть снарядом пробивай. Напился вдоволь, переступил с ноги на ногу по каменистому речному дну и тогда только тронулся с места.

Наконец-то Полкан одолел бугор и остановился возле кузницы. Я сползал с него, как с колокольни, боясь покалечиться и, когда соскочил, шагнул в открытые ворота кузницы, дядя Федор Митрофаныч встретил меня сердитым и колким, на что он был горазд, словцом:

— А я смотрю и гадаю: кто ж такой едет-то из-под горы? Не зять ли, думаю, от тещи после блинов? — И, оглядев меня, пристыженного, с опущенной головой, скомандовал строго: — Ну что же стоишь-то, все ить уехали! Цепляй скорее плуг да догоняй.

— Да-а, я не умею, — вырвалось у меня признание.

— От пахари-то, от напашут-то нынче! — покачал головой Митрофаныч. Однако подошел к моим лошадям, попятил их задом к плугу. — Вот валек-то, смотри, — принялся объяснять, хмуря мохнатые, козырьком надвинутые брови. — Расправить постромки, надеть на валек — и вся недолга. Такая уж тут хитрая наука!..

И когда управился легко и проворно, снова заставил меня покраснеть:

— В твои-то годы мы сохами пахали. А соха-то не то что плуг, подержи-ка ее на руках.

Я буркнул «Спасибо, дядя Федь», дернул за вожжи, лошади круто взяли влево, и плуг перевернулся вверх колесами.

— От горе луковое! — воскликнул Митрофаныч. — Да рази так-то повертывают, а? Ноги ить лошадям попорешь! От работнички пошли, от пахари! — Он снова подошел, повернул лошадей, как положено, и наказал, провожая: — Смотри, лошадей не попорть, потом не рассчитаешься. От пахари!..

…Первое время я ничего не замечал вокруг себя, потому что все мое внимание остановилось на плуге, на том, как, беспрерывно поскрипывая, катятся его железные колеса, слегка покачивается рама да врезаются в мягкую землю два блестящих лемеха, отваливают вправо черные, будто маслом помазанные, пласты. Потом, по мере того как плуг мой пошел ровнее, я стал посматривать на других. Вот идут гуськом впереди запряженные чарами лошади, покрикивают, похлестывают кнутами ребята, и растут за ними, ширятся вывернутые наизнанку пласты, кружатся и горланят над черной их полосой такие же черные птицы, — выискивают на пашне себе пропитание. А над нами разливается вольно безоблачная синева, по-весеннему греет солнце, и дымится пашня под солнцем, дрожит прозрачной зыбью. А пройдет еще три-четыре дня, и засеют нашу пашню семенами, а там зазеленеет она — и пойдет и пойдет подыматься на этом месте хлеб. Люди нам скажут спасибо, бригадир запишет трудодни, а осенью получим, выходит, свой хлеб. Подумав так, я вдруг забыл про все свои злоключения, и легко мне сделалось, будто взрослым я стал, настоящим пахарем.

И тут заметил я, как старые ботинки мои раскрыли «рты» (взамен моих потерянных отчим оставил свои, потрепанные). И жаль мне их стало — развалятся последние, в чем тогда ходить? Разувшись, я так и пошел за плугом мягкой бороздой, от которой отдавало полуподвальным холодом и зябли ноги. Потом уже, как обвыкся, притерпелось…

— Сто-ой! — послышался крик переднего, Васьки Бугорского.

— Переку-ур! — подхватили другие.

Утром ребята покидали свои пиджаки в общую кучу, поодаль от крайней борозды, и условились: как дойдет до этой кучи наша пахота, так и перекур. Остановив лошадей, мы разобрали свои пиджаки и уселись на край борозды. Ребята закуривают, но табаку настоящего наскребли на две закрутки и потому пустили их по кругу: затянись разок, другой — соседу передай. Протягивают и мне, а когда я отказываюсь, ребята подшучивают:

— Как уехал из деревни, так сразу нос задрал.

— Интеллигенция, ну как же.

— То-то лошадей он боится, как в Москве пожил.

— Ха-ха-ха!

Я ответил, что не в Москве, а за Москвою жил, потом в Огаревке, но тут вступился за меня Васька Бугорский:

— Довольно нападать-то на моего соседа.

— Ды-ды-дда… хы-х-хватит, — поддержал его Ленька Баранов.

Ленька и Васька постарше других, и потому меня оставили в покое. Но до поры до времени.

Когда мы кончили пахать, я снова замешкался, пытаясь взобраться на Полкана, — подвел его к плугу, ухватился за гриву да сорвался. И ребята снова захохотали, а громче всех арсеньевские: Петька Родионов, Глухов Иван, Мишка Антипов.

— Ладно, ладно вам, — махнул на них Васька Бугорский. И повернулся ко мне: — Смотри, как надо садиться-то.

Кинул конец повода через голову лошади, одной рукой ухватился за холку, ногу на повод, раз — и верхом уже сидит, как лихой кавалерист. Попробовал и я так же, да снова сорвался под дружный смех ребят. И тогда подошел ко мне Ленька Баранов, молча подсадил на Полкана.

Ребята пустили лошадей вскачь, за ними поспешил было и мой Полкан. Но он, казалось, только и был создан для того, чтобы тянуть плуг или шастать вразвалку. А как бежал сейчас, лучше бы шел прежним своим ходом. Не бежал, а подвигался какими-то рывками, так что спина его то проваливалась, будто в яму, то вздымалась кверху, и я, подпрыгивая, падал на его твердую, прямо-таки дубовую холку именно в тот момент, когда она подскакивала. Тщетно я натягивал повод, пытаясь остановить это скачущее деревянное чудовище. Не помогало и то, что я хватался, придерживаясь за гриву, — мерин бежал и бежал, качаясь, как старая колымага. Я хлопался и хлопался задом о холку, как о доску, и от этих ударов у меня екало под ложечкой, больно отдавалось во всем теле. Я вспомнил, как год назад, когда жил еще в подмосковном поселке, увидел на берегу озера перевернутую вверх дном ребрастую лодку, сел на нее верхом, воображая под собою конька-горбунка, — именно такую вот лодку с острым килем, перевернутым вверх, и напомнила мне эта кляча. Я готов был соскочить на ходу да пойти пешком, но разве спрыгнешь с этакой каланчи? О, хоть бы скорее деревня, скорее бы конец!..

— Ну как, понимаешь, лошадки? — встретил меня Луканин.

Превозмогая себя, я только буркнул в ответ:

— Лучше бы не садиться на такого.

— А я и не родился, скажи, верховым, правда, Полканчик? — сощурился Луканин, похлопывая мерина по гулкому, как пустой рундук, ребристому боку. И добавил наставительно: — Этому мерину, если кормить его как следует, — цены ему нету, понимаешь, один за полуторку потянет…

Домой я не шел, а еле плелся. Потом уж ни сесть, ни лечь, и за столом никакого аппетита. Мать только головой качала, заметив мой страдающий вид, даже и не спрашивала, что там было со мною, на пахоте.

Так и окончилось мое первое крещение в колхозники, и я как бы оказался на пороге нового дома. Ни вывески, ни двери не было на этом доме, но и так понятно, что входят в него те, кому надо взрослеть.

Пахать я уже привык, а вот в повозку лошадь запрягать — тут приходится помучиться. Возовой хомут тяжелее пахотного, пока наденешь его — пот прошибет. А там седелку с подпругой надо так надеть, чтобы холку лошади не побить. Да шлею хорошенько расправить. Но еще труднее — сладить дугу с оглоблями, особенно если гужи попадутся закаленелые: растягиваешь да стягиваешь их изо всех силенок, а они все как железные. Но вот наконец напялишь гужи на дугу и оглобли, остается хомут стянуть, засупонить. Самый решающий, самый трудный момент. Тут нужны три качества запрягающего: рост, сноровка и сила. А у меня ни того, ни сего. Надо бы ногой упереться в хомут, чтобы супонь затянуть, да нога-то не достает, и в руках тоже сил не хватает.

— Эх, мама, зачем ты меня родила?.. Не способен ты, мальчик, к работе крестьянской, — замечал мне Луканин. — Да рази так-то засупонивают? Так, понимаешь, или хомут порвет лошадь, или, под гору поедешь, с головой она выскочит. Встань на бугорок-то, на кочку какую, да покрепше упрись. Посмелее, понимаешь, пошароваристее будь-то.

1 ... 51 52 53 54 55 56 57 58 59 ... 71
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Высокая макуша - Алексей Корнеев торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...