Крикеры (ЛП) - Ли Эдвард

— Как скажешь.

Фил ничего не знал об этом парне Блэкджеке, был ли он там или нет, но знание того, где он жил, было тем, чем он мог заняться позже, и если Наттер действительно убрал Блэкджека, тем лучше. Фил мог бы самостоятельно пройтись по дому и, возможно, найти адресную книгу или что-то ещё с другими именами и информацией. Лучше всего то, что Салливан держал Игла в ежовых рукавицах — парень выглядел за рулём абсолютным параноиком — и чем более осторожное давление он мог оказывать на Игла, тем лучше.

«В конце концов, я получу то, что хочу,» — был уверен Фил.

Дороги сужались по мере их продвижения, а лес становился всё гуще и темнее. Они миновали пару старых хижин и навесов, а также несколько полуразрушенных трейлеров. Паутина, похожая на влажную, свисала с деревьев, как блестящие сети. Время от времени в свете фар отражались жёлтые отблески глаз опоссумов. Ещё более жутким был туман; ранее шёл дождь, но он был просто мелкой моросью. Теперь жаркая ночь высасывала пучки тумана из сырого леса. Он поднимался вверх, как пар.

Внезапно всё стало казаться далёким, неземным…

И Фил начал чувствовать себя странно.

Он знал, что это было. Ветхий пейзаж пробуждал воспоминания, возвращая его…

В тот день.

И…

Тот Дом.

— Эй, Игл, — спросил он, вытирая пот со лба, — как поживает твой дядя Фрэнк?

— Отлично. Он ушёл в отставку. Переехал во Флориду, — Игл бросил на него странный взгляд. — Я удивлён, что ты вообще его помнишь.

— О, я его помню. И страшные истории, которые он нам рассказывал. Помнишь? Он всегда предупреждал нас, чтобы мы не ходили в лес, потому что в лесу есть «вещи», которые дети не должны видеть. И помнишь, что мы подслушали, как он говорил однажды ночью? Ты помнишь ту историю?

— Какую историю? У Фрэнка было достаточно дерьма, чтобы наполнить несколько бочек на пятьдесят пять галлонов.

Фил потёр лицо.

— Знаешь, история о большом старом жутком доме в лесу…

— Оу, — оживился Игл. — Типа бордель крикеров?

— Да. Ты в это веришь?

— Ты прикалываешься надо мной, да? Это просто старая местная легенда. Фрэнк любил настаивать на этом, потому что ему нравилось пугать нас до смерти. И Фрэнк хорошо поработал.

— Так ты никогда не думал, что это может быть правдой? — спросил Фил.

— Может быть, когда я был десятилетним сопливым панком, но не сейчас.

— Но это могло быть правдой, не так ли? Я имею в виду, что в этом такого неслыханного? Господи, Наттер заставил девушек-крикеров раздеваться в «Сумасшедшем Салли». И все они тоже проститутки. Разве это не имело бы смысла, если бы у них был дом, где можно было бы работать?

— А ты, должно быть, куришь «ангельскую пыль», — засмеялся Игл. — Эти девушки придорожные шлюхи, Фил. Свои уловки они показывают на стоянке. Бордель крикеров был всего лишь сказкой о жутком, вот и всё.

— Я не знаю, — Фил теперь сильно потел; он был нервным. Его голос стал тише. — Думаю, я видел его однажды.

Игл разинул рот.

— Теперь я точно знаю, что ты куришь «ангельскую пыль». Что, ты говоришь мне, что видел бордель крикеров?

— Да. По крайней мере, я так думаю. Это было ещё в детстве. Помнишь, как мы каждый день бродили по лесу, когда было свободное от школы время?

— Конечно, — сказал Игл. — Чёрт возьми, мы находили в лесу всякую ерунду. Старые дробовые снаряды, банки из-под пива, порно-журналы.

— Правильно. И был один раз, когда тебя оставили дома за избиение своих братьев, поэтому в тот день я пошёл один. И я заблудился…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Да, десятилетний Фил Страйкер заблудился…

Леса представляли собой запутанный лабиринт, столь же ужасающий, сколь и загадочный в своём нагромождении обломков, скелетных ветвях и густых висящих лианах. Затем он наткнулся на маленькую девочку-крикера, её большие красные глаза смотрели на него сквозь ленточки чёрных волос. Сначала Фил испугался — он мог видеть её уродства: деформированную голову, неровные суставы и неправильное количество пальцев рук и ног. К тому же он никогда не забудет то, что сказал ему Игл — что у крикеров были зубы, как у бульдога Кевина Фурмана, и иногда они кусали тебя, если ты подходил слишком близко…

Но это было глупо. Фил сразу понял, что эта девочка, хотя и не видел её зубов, не собиралась его кусать. Его страхи рассеялись за секунды. Она была похожа на него; она казалась очарованной. В резкой речи, с распущенными перед её ртом волосами, она сказала ему, что её зовут Дауни.

Затем из леса раздался голос, зовущий её домой, и она быстро убежала.

Но Фил не хотел, чтобы она уходила. И…

Он последовал за ней.

И снова потерялся через несколько минут. Сырой лес, казалось, поглотил его целиком. Солнце стучало в деревьях, как раскалённый молот; его футболка «Зелёный шершень» пропиталась потом, так что она прилипла к нему. Его кеды шуршали через кусты, а насекомые жужжали вокруг его лица и плеч, кусая его, когда он тщетно и неистово шлёпал их руками.

И когда он испугался, что никогда уже не выберется, лес открылся на поляну, где высокая, выжженная солнцем коричневая трава шелестела от мёртвого горячего ветра.

И тогда он увидел Дом.

Святое дерьмо!

Большой шаткий трёхэтажный фермерский дом на холме. Сквозь потрескавшуюся белилу проступали прожилки серого дерева, а отсутствующая черепица на крутой крыше напомнила ему об отсутствующих зубах миссис Никсерман. Высокие чёрные окна смотрели на него как будто глазами. Он был уверен, что здесь полно привидений.

Это был дом с привидениями.

Так должно было быть. Это был самый жуткий дом, который он когда-либо видел в своей жизни, и если в каком-либо доме были привидения, то это был он.

Должно быть, именно этот дом имел в виду дядя Фрэнк. Этот дом должен был быть одной из «вещей», которые десятилетние дети не должны были видеть.

Итак, Фил сделал то, что сделал бы любой десятилетний ребёнок.

Он пошёл посмотреть.

Когда он поднялся на крыльцо, ступеньки скрипнули под его кедами. Он почти ничего не мог видеть через сетчатую дверь, только неуклюжие фигуры и мрачную тьму.

Потом на цыпочках подошёл к первому окну и заглянул внутрь…

Солнце припекло ему спину, когда он наклонился ещё больше и прищурился. Сначала он не мог ничего разобрать, только ещё более неуклюжие формы. Но затем его глаза начали различать вещи: большой старый диван, плетёное кресло, обшитые панелями стены и висящие картины в рамах.

Но…

Никаких привидений не было.

«Вот дерьмо! — подумал Фил в полном детском разочаровании. — Там нет привидений. Это просто старый дом. Ничего страшного…»

Фил громко вскрикнул от неожиданности, когда семь пальцев коснулись его спины. Он, вероятно, подпрыгнул в воздухе, повернулся и приземлился на ноги с пугающими глазами.

Дауни смеялась; Фил чувствовал себя слабаком.

— Ты… ты здесь живёшь?

— Ага-ага, — сказала она.

И когда она засмеялась, Фил с большим разочарованием заметил, что у неё нет зубов, как у бульдога Кевина Фурмана. У неё, как и у всех, были обычные зубы. Игл наговорил ему дерьма.

— Они… э-э-э… теперь ухлили, — сказала она.

— А?

— Ухлили…

«Ушли, — подумал Фил. — Она должна иметь в виду, что её родители ушли».

— Приходи, — сказала она.

— А?

Она жестом отодвинула его от окна.

— Давай. В сторону. Хочу… что показали, — сказала она.

Фил перевёл. Она хотела, чтобы он вошёл в дом. Ей было что ему показать.

Но что?

Часть его не хотела входить — это был дом крикеров. У неё могут быть большие уродливые родители крикеры, которые захотят надругаться над ним, думая, что он собирался сделать что-то плохое с Дауни, например, может даже сделают с ним то, что сделали с той девушкой, о которой ему рассказывал Игл.

Ага, родители Дауни могут сделать всё что угодно, или того хуже…

В конце концов, они были крикерами.

Никто не знал, что Фил здесь, даже сам Фил не знал, где он. Всё, что он мог видеть, это то, что большие уродливые родители девочки-крикера гнались за ним по дому с большими острыми зубами, как у собаки Кевина Фурмана.