Джарка Руус - Терри Брукс

— Кажется, он никогда не прекратится, — взглянув в окно гостиницы, угрюмо произнес Пен.

Дождь стучал по черепице всю ночь и весь день, затопив дороги и превратив в небольшие заводи все низины берега. Стекло окна, через которое он смотрел, было настолько залито водой, что он едва мог видеть на расстоянии десятка ярдов. Мало кто двигался снаружи. В воздухе никто не летал. Пен был несчастлив.

Хайбер внимательно изучала игровую доску перед собой, рассеяно кивая на его замечания.

— Дай ему время, Пен. Штормы здесь не сильнее, чем во внутренних областях. Но и они проходят. — Она передвинула шашку, поместив ее рядом с его шашкой. — Если тебя тревожит преследователи, то просто вспомни, что они, как и мы, не могут летать сейчас.

— Мне не нравится так долго быть на земле, — проворчал он. — Я чувствую себя, как в ловушке. — Он взял ее шашку своей и подумал об Арене Элессдиле и Тагвене. — Как давно они ушли?

Она пожала плечами, не отрываясь от доски. Друид и дворф ушли рано утром, чтобы нанять корабль. С учетом того, что не было никаких полетов, капитаны воздушных кораблей собрались в своих любимых трактирах и пивных, проводя там время, пока не смогут снова подняться в воздух. Некоторые среди них могли пока что быть без дела, а уже среди них, по крайней мере, мог оказаться один, которого нанял бы друид. Учитывая их положение, в котором осторожность была так же важна, как и скорость, он не собирался договариваться с любым, особенно с тем, к кому не испытывал доверия. Он хотел нанять одного из скитальцев, исполнительных наемников, которые умели держать язык за зубами. Сайонед был местом остановки для транспортных средств, пролетающих от побережья во внутренние земли, к расположенным там городам. Капитаны из скитальцев все время бороздили здешние просторы, и наверняка можно будет найти здесь нескольких.

Пену и Хайбер было сказано оставаться в гостинице, подальше от чужих глаз и чтобы не вызвать никаких проблем. Друид беспокоился, что кто–нибудь заметит их и потом вспомнит, когда их преследователи найдут дорогу в этот порт. Чем меньше их видят, тем лучше. Особенно Пена, с его характерными длинными рыжими волосами. Гостиница была переполнена, но все остальные разбились на небольшие компании и были заняты своими разговорами. Кому–то еще они не уделяли большого внимания.

— Когда ты начал летать на воздушных кораблях? — спросила Хайбер и посмотрела на него. — Должно быть, это было давно.

Он кивнул:

— Сколько себя помню. Моя мать всегда летала, и отец тоже, после того, как встретил ее. После того, как я родился, они повсюду брали меня с собой, даже тогда, когда я был еще совсем маленьким ребенком. Я помню, как учился стоять у штурвала, когда для меня приходилось подставлять ящик, чтобы я мог видеть через ограждение пилотской кабины.

— Я хотела летать, — сказала она, — но мой отец, когда был жив, а после его смерти мой брат настаивали на том, чтобы рядом со мной всегда кто–то находился. Вдобавок к тому, что на больших военных кораблях и так было много стражников для защиты. Даже после того, как я начала путешествовать самостоятельно, повзрослев достаточно, чтобы позаботиться о себе, мне не разрешали летать на воздушном корабле.

Он пожал плечами:

— Ты немного упустила.

Она засмеялась:

— Какой же ты ужасный врун, Пендеррин! Ты же не можешь в это верить! Ты же тот, кто не может дождаться, когда снова вернется в небо! Признай это!

— Ладно, признаю. — Он тоже засмеялся. — Но ты наверстаешь то, что пропустила. Я смогу тебе показать.

Он передвинул свою шашку, она ответила. Она была хороша в этой игре, но не так, как он. У него было прирожденное чутье, он заранее знал, что она собирается сделать еще до того, как она это делала. Она внимательно изучала доску, сознавая, что ее загнали в угол.

— Тебе приходило в голову, что твой отец и мой дядя Арен были примерно такого же возраста, как и мы сейчас, когда отправились на «Ярле Шаннаре»? — произнесла она.

— Не один раз.

— А твои родители рассказывали о том, каково это было?

— Один раз, и то немного. Ведь много их друзей погибло в том путешествии, и я не думаю, что им нравится об этом вспоминать. — Он взглянул на нее. — А твоя дядя? Он что–нибудь говорит?

Она покачала головой, брови нахмурились.

— Он тоже не любит говорить об этом. Думаю, из–за провидицы. Он любил ее, хотя и не говорил этого. Для него это слишком болезненно. — Она склонила голову набок. — Тебе страшно от того, что мы делаем, Пен?

Он откинулся на спину, раздумывая над этим. Боялся ли он? Что же он чувствовал? На самом деле, он не переставал об этом думать. Или, может быть, не позволял себе переставать думать, боясь того, что мог обнаружить.

— Нет, — ответил он, потом скривился. — Ладно, да, но только в общем смысле. Я не знаю достаточно, чтобы бояться чего–то конкретного. Кроме того друида, того дворфа. Он был довольно жутким. Я его боюсь.

Она откинула назад пряди темных волос, упавших ей на лицо, когда она склонилась к доске:

— А я не боюсь. Я немного разбираюсь в магии, поэтому смогу защитить нас, если придется. Дядя Арен многое знает о магии, хотя этого и не показывает. Я думаю, что он, наверное, справится с кем угодно. С нами будет все в порядке.

— Рад, что ты так думаешь.

— Разве у тебя нет магии твоего отца? Он же обладает магией песни желаний, как и твоя тетя Грайанна, не так ли?

Пен кивнул:

— Так и есть. Но эта магия меня миновала. Думаю, что за все эти годы линия крови сильно рассеялась. Вероятно, он последний. Он бы сказал тебе точно так же. Он не доверяет этой магии. Время от времени пользуется ей, но не сильно. Он просто счастлив, что у меня ее нет.

— Если бы она у тебя была, это помогло бы.

Пен задумался, решая, стоит или нет рассказать ей о том даре, который у него был.

— Может быть.

— Ты мог бы лучше себя защитить. От этих изменников друидов и их магии. От того, с чем ты можешь столкнуться внутри Запрета. Ты так не думаешь?

Он не ответил. Они вернулись к игре, передвигая шашки пока их не осталось всего восемь. Пен знал к тому моменту, что он выигрывает, но решил продолжать играть. Игра помогала скоротать время.

— Ты помнишь, что рассказал Тагвен о тейнквиле, который даст мне темный жезл, если я смогу найти его? — наконец спросил он ее. Он наклонился над доской, как будто сосредотачиваясь, и добавил, понизив голос: — Потому что у меня есть магия.

Она тоже наклонилась к нему так, что он почти касались друг друга лбами. Ее эльфийские черты лица заострились от удивления:

— Что за магия? Песнь желаний? Но ты же сказал, что у тебя ее нет.

— Нет. Нечто иное. Кое–что другое. — Он вытянул было руку к одной из шашек, затем отдернул ее. — Я могу чувствовать, что думают живые существа, что они собираются делать и почему. Не люди. Птицы, животные, растения. Когда они издают звуки, крики, какой–то шум или что–то еще, я могу понять, что они говорят. Иногда я могу издавать такие же звуки им в ответ.