Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подожди, — останавливает меня Авдей. — Ты откуда об этом знаешь?
— Я… сейчас объясню, — слова даются мне с трудом. — Видишь ли…
— Ты лучше начни с того, где именно ты познакомилась с Наташей, тогда все остальное легче будет объяснить, — подал совет Баронет.
— Да, действительно, — заинтригован Авдей. — Разве вы уже были знакомы? И где же это произошло?
— На шабаше.
— Не понял…
— На шабаше. Ты же, кажется, пишешь роман о ведьме и наверняка знаешь, что означает это слово.
— Но шабаш — это же из области средневековой литературы, вымысла… Разве в реальности он может состояться?! Какое отношение это имеет к тебе и Наташе?
— Самое прямое. Авдей, хоть твоя бывшая жена и не ведьма, она возомнила себя ею и поэтому посещала шабаши, которые, уж поверь мне, вымыслом вовсе не являются. И там она встретилась со мной, потому что как раз я — ведьма. Я настоящая ведьма. Я уже родилась ведьмой, так получилось. У меня даже имелся хвост, мне его в младенческом возрасте удалили…. Такое бывает. Нас, природных ведьм, гораздо больше, чем тех, кто обучался ведьмовству по книгам. Не я выбрала это Ремесло, а Ремесло выбрало меня… Но это не значит, что я превращаюсь по полнолуниям в волчицу или навожу порчу на детей и скот… Я просто знаю стихии природы, свойства трав, камней, зверей и птиц. Все ведь не так ужасно, как может показаться!
— Ты — ведьма, — говорит Авдей.
И в его устах это звучит как самый страшный приговор.
— И что с того? — громко вклинивается в разговор Баронет, стремясь разрядить обстановку. — Просто девочке не повезло с наследственностью и кое-какими членами семьи. Но, как ее наставник, могу заявить: Вика самая порядочная из всех известных мне ведьм. К тому же, заметьте, она еще и библиотекарь. Ведь это какой уровень гуманитарной культуры!
Авдей не смотрит на меня, он упорно сверлит взглядом пол. То самое место, на котором мы несколько часов назад так неистово друг друга любили.
— Ты тоже запекаешь жаб в микроволновке? — неожиданно спрашивает меня он. Дались ему эти жабы!
— Не запекаю я никого, чтобы быть ведьмой, это совсем необязательно! Кстати, микроволновки у меня нет, на зарплату библиотекаря ее и не купишь…
— А разве ты не можешь… наколдовать?
Ох, до чего же холодный и равнодушный у него голос! Влюбленные мужчины таким тоном не разговаривают.
— Я могу наколдовать, только это не нужно. Магия — это не игрушка, которой вертишь по своему усмотрению.
— Понятно.
Ничего тебе не понятно, любимый! И это обидней всего.
— Погладь себя по голове, — прошу его я.
— Зачем?!
— Ну погладь. У тебя были жуткие рубцы, шрамы незажившие, помнишь? Теперь их нет. Он растерянно ерошит волосы.
— Действительно… Это тоже магия?!
— В какой-то степени. Но в основном это умение чувствовать, как и где болит. И туда направить исцеляющую силу. Что же в этом такого страшного?
— Экстрасенсы — это мне понятно, даже гадалки — понятно, но ведьма… Это уж слишком!
— О, как все запущено! — присвистнув, говорит в пространство Баронет. — А я-то, старый дурак, думал, что у вас, ребята, любовь. Большая и светлая. Как в романе.
Авдей теперь сверлит взглядом Баронета. Но того фиг просверлишь, он у нас из легированной стали.
— А вы, Баронет, вероятно, тоже маг?
Тот покаянно склоняет голову:
— Увы, да. Причем маг со стажем. Про Жюля Верна и Толкиена я не лгал. Кстати, эти писатели спокойно относились к моей магической сущности! Будьте же и вы выше мещанских аксиом бытия! Расширьте границы своего ментального кругозора. Писатель должен быть со своим народом, кем бы этот народ ни являлся. А ежели б кругом вампиры?!
— Да идите вы! — взрывается Авдей. — Несмотря на гематому, у меня пока все дома, и оккультизма этого вашего с магией заодно мне абсолютно не надо!
— Не надо — не берите, — быстро соглашается Баронет. — А с Викой как?
— Что — как?
— Как поступите? Она ведь ведьма, была, есть и в будущем останется. Какие насчет нее мысли? Все-таки любимая женщина. Кажется. Ваша.
Авдей наконец решается посмотреть на меня, и в его взгляде я нахожу что угодно, только не прежнюю любовь.
— А разве ты не перестанешь быть ведьмой? — спрашивает он. — Ведь это для твоего… нашего же счастья.
— А разве ты не перестанешь, допустим, дышать? Для нашего счастья? — вырывается у меня.
Я не хотела отвечать так. Сорвалось. И он понял.
— Прости меня, Вика. Но тогда я должен уйти. Я не буду жить с ведьмой. Это не для меня.
И это все. Я молчу. Он поднимается и идет в коридор.
— Я верну вам костюм, Баронет, — говорит он оттуда. — Как только доберусь до своей квартиры.
— Оставьте себе на память о нашей прекрасной встрече! — По-моему, даже этого прожженного циника зацепила вся эта сцена.
А я сижу, не в силах подняться с кресла. Как же так?! Он только что был со мной, был моим… И — уходит? Сам?! Добровольно?!
«И рыцарь Тристан сказал той, что любила его больше, чем небо и землю, что он не может быть с нею. Ибо его дорога — не ее дорога, и грешно им быть вместе… И плакала Изольда, глядя на белые паруса их корабля и шептала: «Прощай, Тристан!» И все еще не могла поверить, что он отказался от любви, которая только раз дается Небом человеку…» Хорошая у тебя повесть, любимый. Напиши про нас с тобой роман. Тебе хорошо заплатят.
— Ты просто трус! — ору я на всю квартиру, колочу кулаками ни в чем не повинное кресло. — Ты просто боишься любить! Ты и любить не умеешь!
В ответ я слышу, как захлопывается входная дверь. Баронет выскакивает в коридор и быстро возвращается:
— Он ушел. Хочешь, я верну его? Сейчас же. Он в ногах у тебя валяться будет, дурак!
— Не надо, мэтр, — спокойно и мертво говорю я. — У нас ведь еще масса вопросов, которые необходимо срочно решить. Не так ли?
Я посмотрела на свое запястье, где пульсировала нить жизни Авдея. Тонкая, розоватая ниточка, которой он пока еще привязан ко мне.
— Ты можешь установить канал и накрепко приворожить его к себе, — поймав
