Очерки по русской семантике - Александр Пеньковский

…Райсоветами… местные предприятия и организации охотно вложили свои средства» (Известия, 8 мая 1990); «Люди требуют быстрого лекарства и охотно бегут за тем, кто им обещает…» (Знание – сила. 1987. № 12); «“Враньё наоборот” более коварно и страшно, ибо выступает под видом правды, легко за нее выдается и охотно за нее принимается…» (Правда, 13 ноября 1989). Ср. еще такие пары, как позвать – охотно отозваться / откликнуться / прийти; попросить о помощи / разрешения – охотно помочь (оказать помощь) / разрешить (дать разрешение); послать – охотно пойти / отправиться; поставить задачу – охотно взяться за ее решение; сделать замечания – охотно внести коррективы и т. п. То же в «компрессии»: охотно откликнуться на призыв, охотно выполнить задание / поручение; охотно соблюдать предписанный режим; охотно учесть высказанные пожелания / рекомендации, охотно принять предложение, охотно пойти навстречу и др. под. Ср. еще: «Полуодичавший в гоньбе за трудно дававшимися барышами, помещик охотно шел на приманку» (Ф. Сологуб. Мелкий бес, XIX). То же в случаях непрямого выражения такого рода отношений: «Скучаев никогда не напоминал о возврате долга, но зато не оказывал дальнейшего кредита неисправным должникам. В первый же раз он давал охотно, по мере своей свободной наличности и состоятельности просителя…» (Ф. Сологуб. Мелкий бес, VIII).

Общим признаком ситуаций, стоящих за подобными высказываниями и представляющими их глагольными и глагольно-именными эксцерпциями, является наличие двух соотнесенных действий, образующих такие двуединства, как действие – воздействие и действие – отдача, действие – стимул и действие – реакция, призыв (приглашение) и отзыв (отклик), пожелание (рекомендация, совет, просьба, побуждение) и исполнение и т. п. Очевидно, что перед нами широкий класс жизненных ситуаций, которые принято рассматривать и объяснять в категориях «каузативных связей», и охотно в их описаниях при вторых членах такого рода «каузативных пар» как раз и является знаком «вторичного», «каузированного» действия, а следовательно, – знаком всего такого «каузативного» единства в целом.

Если учесть, однако, что – 1) в отличие от естественного, физического мира, где действуют жесткие, объективные (и поэтому верифицируемые) причинно-следственные связи, – в мире Человека, поскольку он как глобальная личность создан по образу и подобию Божьему (Человек теоморфен, но не Бог антропоморфен, а Бог действует не потому что, а ради того, чтобы!) и изначально наделен свободной волей и правом выбора, определяющая роль принадлежит не причинам, а субъективно определяемым целям, побуждениям, основаниям, резонам и мотивам или – говоря более обобщенно – интенциям и инициативам, что – 2) самые причины в мире Человека – там и тогда, где и когда они действуют как причины, – так или иначе субъективированы и либо по-божески свободны (такова – по Канту – «причинность из свободы», логически не сообусловленная следствием), т. е. способны начинать новый ряд следствий и причин, возникающих, однако, не с необходимостью, а свободно), либо по-человечески мелки и низведены до уровня случайных, чисто субъективных поводов и предлогов, жесткой «каузальной» интерпретации человеческих действий следует предпочесть иную, «интенционально-инициативную» их интерпретацию, – интерпретацию, которую скрыто несет в себе и нам предлагает сам язык.

Исходя из сказанного, следует различать:

1. Действия, имеющие (если в поисках их causae primae не пускаться в регрессию ad infinitum) внутренний ментально– и эмоционально-волевой импульс, т. е. действия, свободно совершаемые по собственной инициативе субъекта. Это действия, за которыми стоит свободный интенциональный акт желания, хотения, осознанного намерения (т. е. активизированного волей желания), «воления». Это действия «с собственным именем автора», о которых Ф. Ницше, обсуждая проблему свободы воли, сказал: «L’effet c’est moi». Именно действия этого типа, способные, повышаясь в ранге, становиться Поступками, Деяниями и Подвигами, составляют сущность и основу человеческого бытия. Поскольку внутренние импульсы таких действий являются естественной и нормальной для нашего интерпретирующего сознания базой их субъектной мотивации и обоснования, вполне естественно мыслить их как осуществляемые ‘по собственному своему желанию’, ‘по своей (доброй или злой) воле’, ‘добровольно’, ‘по собственной своей охоте’, ‘сознательно’, ‘осознанно’, ‘умышленно’, ‘нарочно’, ‘намеренно’ (ср. еще ‘преднамеренно’) и т. п. Но именно потому, что такие действия и не могут мыслиться иначе, ибо такова их природа, онтология и сущность, перевод указанных и подобных им мотивационных смыслов в план выражения материальными языковыми средствами оказывается не только избыточным, но и запретным. Языковым знаком внутреннего импульса – мотиватора инициативных действий – является нуль. Что касается указанных выше адвербиальных и именных «мотиваторов», то они, осложняя свое основное мотивационное значение дополнительными коннотациями пресуппозитивного, прагматического и оценочного характера, используются – обычно со специальной функцией подчеркивания (отсюда обычное для них акцентное выделение) – лишь в тех случаях, когда мотивируемое действие воспринимается и оценивается как находящееся за пределами той или иной правовой (юридической), общественной, культурной, этической или бытовой, поведенческой – общей или индивидуальной – нормы. Так, добровольно (стал секретным сотрудником русской полиции, сдался в руки правосудия, рассказал о совершенных им преступлениях, ушел из жизни, покинул ряды КПСС, отказался от гонорара и т. п.) означает не просто ‘по собственному желанию, по своей воле’, но ‘по собственному желанию, несмотря на отсутствие принуждения / официального предписания / ранее взятых на себя обязательств…’ и т. д.

2. Действия, имеющие внешний импульс и являющиеся ответом на то или иное воздействие извне. В отличие от действий первого типа, представляющих собой прямые инициативные акции, действия второго типа, будучи вызванными, инициированными актами, могут быть квалифицированы как реакции. При этом в зависимости от того, минует ли внешний вызывающий, инициирующий импульс ментально-волюнтативную сферу субъекта действия или проходит через нее и опосредуется ею, перед нами либо реакции в собственном точном смысле этого слова, т. е. инициированные психофизиологические и физические действия, не подконтрольные сознанию (ср. при обозначающих их глаголах такие выполняющие объяснительную функцию адвербиальные определители, как невольно, бессознательно, неосознанно, безотчетно, автоматически, машинально), либо реакции, т. е. осознанные инициированные действия различных типов. Ср. разграничение понятий «каузации» и «автокаузации» в работе [Апресян 1970].

Понятно, что такое типологически важное значение, каким должно быть признано значение «инициированности», «вызванности, „внешней обусловленности“, „реактивности“ действия, может естественно входить в качестве компонента в семантическую структуру глагольного слова и служить основанием для формирования особой группы „глаголов инициированного действия“, специфику значения которых можно выразить перифразой известной русской поговорки – «откликнется, если аукнется». Действительно, не может быть отклика, если до этого не было «клика», невозможен отзыв, если не было предшествующего «зова», как невозможен ответ без того *вета (устного или письменного слова в прямой или технически-опосредованной форме, вопроса и вообще «вызывающего» действия), на который ответ отвечает – так или иначе, положительно или отрицательно (ср. такие специализированные виды усиленно отрицающих «ответов», как отнекиваться, открещиваться, отбояриваться и т. п.), вербальными и невербальными речевыми и неречевыми действиями и не-действиями (ср. отмолчаться, смолчать, промолчать). Это значит, что такие глаголы, как возражать, протестовать, отказываться, саботировать и т. п., и равным образом такие глаголы, как соглашаться, потворствовать, поддакивать и т. п., не только называют действие, но и характеризуют его типологически как действие, которое может находиться только в конце или в середине, но не в начале интенционально-реактивной (в сущности, реактивно-диалогической) цепи событий в человеческом мире (ср. «каузальную цепь событий» в терминологии А. Вежбицкой – [Wierzbicka 1980: 21]).