Закон Дарвина - Олег Ростислав

Перетаскав те самые ящики, я пошел поискать друзей… ну, или просто кого-нибудь, с кем можно поболтать…. Странно. Не было никого. Должно быть, заняты, ведь как раз прибыла новая колонна.

Обычно раза два в месяц приезжали автобусы, похожие на тот, который был в первый раз, вот только теперь за рулем сидели уже, если говорить политкорректно, «представители угнетаемых в прошлом народностей». Я думаю, не стоит объяснять смысл этого выражения. До сих пор не перестаю считать, что вместо школ, заводов и предприятий надо было оставлять этим «угнетаемым» выжженую землю. Уж в крайнем случае тогда было бы за что действительно ненавидеть нас.

Но, надо сказать, меня интересовало сейчас не это. И во время таскания ящиков, и во время своего уютного сиживания у стены я думал в основном о прочитанных мною книгах. «Охотник», «Дневник Тернера», «Еврейский вопрос глазами американца» – книги американских националистов было легко найти. И думалось мне много чего… Да, взгляды там были несколько однобокие, злые и тяжеловесные… Но все так же меня не покидало ощущение некой правильности, правоты автора, когда я читал их. «Дневник Тернера» мне очень понравился – в нем прекрасно раскрывается характер уже оформившегося человека, человека с полновесными взглядами. Правда, его нельзя читать до тех пор, пока ты не знаешь хотя бы часть ситуации в целом. И суть в вышеописанном. Многого не понимая, можно превратно истолковать книгу. Ведь суть ее не в насилии и даже не в самопожертвовании главного героя.

Мне, уже осознавшему несовершенство моих сведений о том, «куда и откуда ветер дует», было пока что эти взгляды не понять. Точнее, не столько не понять, сколько не принять. Мне был чужд настолько радикальный национализм. Зато мне были ясны истоки ненависти МакДоналда к неграм – ибо сколько я их ни встречал, нормальных людей среди них не было. К остальным народам – не мог. Ну как мне, имевшему в друзьях татар и казахов, можно было принять идею полного уничтожения всего небелого населения? Хотя надо сказать, что я понял одну вещь. Национализм – не такая уж плохая штука. Во всяком случае, по отношению к неграм.

Именно с этого, наверное, и начинает каждый, увлекающийся этой темой. С простейшего бытового национализма, который можно выразить строками Высоцкого: «А у них денег куры не клюют, а у нас на водку не хватает!» И лишь дальше, спустя некоторое количество прочитанных книг и обретенного опыта, под твоим отношением к кому-либо начинает формироваться настоящая идеологическая основа.

Для просто рабочего американской базы я был несколько переначитан.

К слову, нападки на рабочих базы со стороны контингента участились. По-моему, оккупанты поняли, что, несмотря на позитив меньшинства, большинство аборигенов все-таки им не рады. Очень сильно не рады. Это выливалось в соответствующие отношения.

Мои чудные размышления прервал Мишка, бывший на базе кем-то вроде «подай-принеси» для русскоязычных рабочих. По-пиндосски шпарил – будь здоров. Завяжи мне глаза и дай послушать голос Мишки, я совсем не был бы уверен, что это именно он – акцент копировать умел мастерски.

– Привет, Яр. Тебя в штаб – и быстро.

– На хрена?

– Расстреливать будут! – попытался схохмить он.

Я молча посмотрел на него и устало буркнул:

– Не смешно.

– Ладно, ладно. Полы мыть в подвале, ну, в коридорчике… а то почти никого нету, все колонной заняты…

– Блин… а чего я-то? Что – никого другого не было?

– Если честно, сказали звать кого угодно. Но нашел я только тебя… – Мишка виновато потупился.

Я вздохнул и поднялся на ноги. Все равно делать больше нечего.

– Где именно мыть хоть?

– Да в подвале, в медчасти. Там кто-то поднос с кровью… ну, анализы уронил… весь пол заляпан. Засохло… трудно тебе будет.

– Не трави, блин, душу! – Я слегка приуныл, вот уж только этого не хватало!

Но, как гласит пословица, взялся за гуж, не говори, что не дюж. Пришлось идти.

Тряпку, ведро и швабру выдал незнакомый мне рядовой. Нет, не в том смысле, что не знакомый вообще. В лицо я знал всех на базе, солдат было не так уж и много. Более-менее поболтать типа «Как дела – как жизнь?» – мог всего с парой-тройкой людей, которые с грехом пополам говорили по-русски и отличались нормальным характером. Остальные для меня были просто болванчики с наклеенными лицами.

А вот спустившись в подвал, я горестно вздохнул. Говоря, что весь пол заляпан, Мишка ничуть не преувеличивал. Действительно был заляпан ВЕСЬ пол. Ну, или почти весь. Причем кое-где кровь уже порядком засохла и ее можно было только соскоблить.

– Это сколько ж крови на подносе-то было… – бурчал я, вымачивая тряпку в воде и наматывая ее на швабру.

Кстати, от швабры тут пользы было мало. Почти сразу же мне пришлось закатывать штаны и мыть пол руками. Отскабливать. Поэтому дело продвигалось значительно медленнее, чем мне хотелось бы, да и пачкался я прямо пропорционально вымытому полу.

Коридорчик, который я мыл, был небольшой. Метра четыре – ну или пять, максимум. В ширину – метра полтора. По обеим сторонам располагалось по две комнатки. Что было в двух с левой стороны, я не знал, двери были плотные, железные, без отверстий. В двух правых, с какими-то пластиковыми и прозрачными дверями, – медчасть. Пару раз таскал туда коробки с медикаментами.

Никого, кроме меня, в коридорчике и медчасти не было, поэтому я совершенно спокойно крыл по родичам, вплоть до девятого колена, офицерье базы.

– Так вас растак, чтоб вас в аду черти без вазелина драли…. – Это было после того, как я обнаружил, что отличные и крепкие джинсы, купленные мною недавно, уже полностью не отстирать. Даже хозяйственным мылом. Выкидывать такую хорошую вещь я, конечно, не стану, но коситься будут….

Тряпка уже больше размазывала, а не отскабливала кровь, да и вода теперь напоминала декорацию для фильма ужасов в стиле «Приключения расчлененного пони в стране крови и кишок» – не хватало только плавающих ошметков мяса. Недомытой оставалась еще примерно третья часть коридора, и поэтому я решил пойти вылить воду и хорошенько прополоскать тряпку. Вот только перед этим оттереть во-о-о-он ту пару присохших лужиц возле железной двери….

Я не знаю, что подвигло меня заглянуть под дверь, но я туда заглянул. Сначала машинально, а потом, заинтересовавшись, уже осознанно.

То, что я там увидел, напоминало мешок с чем-то. Мешок был размером примерно метра полтора или больше. Не очень объемный.

А еще он дышал.

Пару раз тихо стукнув костяшками пальцев в дверь, я приник к ней ухом. Тишина и молчание. Хриплое, с присвистом, но слабое дыхание еле-еле слышалось.

Звук костяшек, встретившихся с металлом двери, во второй раз был чуть более громким. И снова тишина в ответ. Мою настойчивость я мог объяснить довольно легко – никого не запирают просто так. Ну и любопытство – куда ж без него-то?