«Гран-При» для убийцы - Чингиз Абдуллаев

— Да, — помолчав, согласился Светлицкий, — это очевидно. Мы должны были догадаться с самого начала. Как только у вас будут какие-то результаты, сразу сообщите мне.

— Обязательно, — Мовсаев положил трубку. Он перевел дыхание, снова поднял трубку, позвонил в отдел, приказав оперативникам немедленно выехать в аэропорт. В томительном ожидании провел полчаса. Вдруг в кабинет ворвался Никитин.

— Нашли! — счастливо кричал он, изменив обычно сдержанной манере. — Мы нашли автомобиль! Они грузили ящики прямо из терминала, видимо, они прибыли с какого-то внутреннего рейса, где нет таможенного досмотра. Водитель помнит, что оба парня приехали на синем «БМВ».

— Он помнит номер?

— Нет, он помнит только две последние цифры. Это день его рождения, поэтому он запомнил.

— Какие цифры?

— Четырнадцать. И вспомнил, что ребята говорили с легким кавказским акцентом. Они ему хорошо заплатили.

— Где водитель?

— Сейчас он с Тавроцким, поехали в грузовой терминал, чтобы осмотреть все на месте.

— Машина! — спохватился Мовсаев. — Его машина. Там наверняка сохранились все микрочастицы. Мы можем ускорить эти чертовы анализы, если осмотрим его машину. Надеюсь, с ней ничего не случилось?

— Нет, — счастливо улыбался Никитин, — ничего.

— Я позвоню в технический отдел, — поднял трубку Мовсаев, — а вы проследите за этой машиной. Она для нас сейчас важнее всего на свете. С ее помощью мы сможем установить структуру древесины этих ящиков и узнаем, наконец, откуда они прибыли.

— Позвоните в ГАИ, — напомнил Никитин, — пусть ищут «БМВ». Думаю, теперь мы их обязательно найдем.

— Конечно, — улыбнулся Мовсаев, — я позвоню в милицию.

Дамаск. 13 апреля 1997 года

В отеле было грязновато, и Дронго с отвращением сидел на кровати, ожидая, когда наконец принесут данные, о которых он просил. Равнодушный ко всему Хабиб дремал на соседней кровати. В номере не было ни телевизора, ни радио, и поэтому время тянулось медленно. Вопреки обыкновению старик опаздывал.

Он появился через три с половиной часа. Он вошел в комнату, закрыл за собой дверь, достал из складок одежды папку, протянул ее Дронго.

Хабиб вскочил с кровати, уступая место для бумаг. Дронго разложил бумаги на несвежем покрывале. Это были крупные карты города. На каждой из них было проставлено число и проложен точный маршрут передвижения каждого из террористов.

— Здорово! — не удержался Дронго. — Я всегда был уверен, что МОССАД работает прекрасно. Но до такой степени! Значит, здесь маршруты всех четверых и разложены по дням.

— Поэтому я немного задержался, — спокойно сказал старик.

Дронго начал внимательно исследовать отметки. Потом поднял голову.

— Я не понимаю, — сказал он, — что это такое? Получается, что после нашего бегства каждый из них хотя бы раз в день подходил к «Шератону». Но для чего?

— С чего ты решил? — спросил старик. Хабиб удивленно смотрел на обоих.

— Вот посмотрите, — показал Дронго, — на вашей карте указаны не только маршруты, но и время. Каждый из террористов ежедневно в двенадцать часов дня и в пять часов вечера оказывался напротив отеля, у его северной стороны, и задерживался там на десять минут. Что они там делали? Неужели ждали, что мы там появимся?

— Не может быть, — возразил старик.

— И тем не менее они живут в Дамаске вот уже сколько дней и дважды в день в определенное время подходят к «Шератону». Вы не знаете, что они там ищут? — Дронго задумчиво потер густую щетину на подбородке.

— Мы не обращали на это внимания, — признался старик, — но этого не может быть. Они разместились в отеле «Диван», из которого потом, второго апреля, переехали сюда, когда еще никто не знал, что ты прилетишь в Сирию и тем более приедешь в Дамаск. Они не могут ходить к этому отелю из-за тебя. Конечно, там должна быть какая-то причина.

— И нам нужно узнать, какая именно, — закончил Дронго, продолжая разглядывать карты. Не удержался, снова сказал:

— Но вообще ваша разведка работает потрясающе. У меня такое ощущение, что Дамаск наводнен агентурой МОССАД.

— У каждого свои секреты, — улыбнулся старик.

— Они явно ждут какого-то сигнала из «Шератона», — постучал по картам Дронго, — мне нужны списки всех гостей, живущих в отеле за период с третьего по сегодняшнее число. Их, наверное, будет не так много.

— Тебе не кажется, что ты злоупотребляешь нашим гостеприимством? — спросил старик. — Я уже несколько раз делал то, о чем ты меня просил. И ты все время хочешь новых сведений. Может, пора закончить твое расследование?

— Остается последний штрих, — попросил Дронго, — и тогда наконец я буду знать, что они делают в вашем городе так долго.

— Нет, — возразил старик, — уже поздно. Вечером состоится акция возмездия. Ты должен уходить из города.

— Мне нужны эти данные, — настаивал Дронго, — о них можно узнать, позвонив портье. Просто здесь нет телефона, а я не говорю по-арабски.

— Ты должен понять, что у нас нет времени, — настаивал старик, — мы сделали все, что могли. Тебе нужно уходить.

— Я не уйду, пока не узнаю, кто проживает в «Шератоне» все эти дни.

Сообщите эти сведения, и я наконец выйду из этого отеля.

— В последний раз, — с неохотой согласился старик. — Постараюсь узнать все как можно быстрее. Но только будь готов покинуть город через полчаса.

Забрав все карты, старик вышел из комнаты, а Дронго снова сел на кровать, ожидая последнего известия. «Тринадцатое апреля» — подумал он. Для кого тринадцать будет несчастливым числом?" Хабиб сидел на соседней кровати, испуганно глядя на своего напарника.

Старик не соврал. На этот раз он пришел ровно через полчаса, войдя в комнату, протянул ему записку. На ней были три фамилии.

— Только эти три человека проживают здесь с третьего апреля, — пояснил старик, — рядом написано, откуда они прилетели и чем занимаются.

Дронго быстро прочел три фамилии. Рамон Фернандо с Филиппин, импресарио, Малик-аль-Азизи, инженер из Пакистана, и бизнесмен Дуайт Патгерсон из Барбадоса.

— Все, — сказал старик, — теперь мы должны уходить, через два часа здесь будут совсем другие люди.

— Чем занимаются эти трое? — спросил Дронго.

— Там написано.

— Нет, где они на самом деле работают и чем занимаются? Это очень важно знать.

— Мы уходим, — нетерпеливо сказал старик, — мы должны уйти.

— Уходите без меня, — сказал Дронго, — я остаюсь.

— Ты меня обманул? — старик спросил это без гнева.

— Ты сказал, что в тот день, когда дьявол призовет своих слуг к последней битве, истинный Бог призовет своих сторонников, — напомнил Дронго, — считай, что сегодня будет генеральная репетиция перед основной схваткой. Я обязан остаться. Если вы дадите мне еще один пистолет, я буду вам благодарен.

— Ты упрям, — задумчиво сказал старик, — и я думаю, что ты знаешь, что делаешь. Хабиб останется с тобой. У него есть запасной пистолет, который может тебе понадобиться. Но ровно через два часа здесь будет очень опасно.

Постарайтесь уйти до этого времени. — Он повернулся и пошел к выходу. Уже открыв дверь, произнес:

— Я рад, что познакомился с таким человеком, как ты.

Прощай.

Он вышел, мягко закрыв дверь. Хабиб поднял рубашку, доставая пистолеты.

Один он протянул Дронго. Тот молча взял, проверил обойму. Кивнул.

— Нам нужно найти комнату Салеха Фахри, — сказал Дронго, — ты знаешь, в какой комнате он живет?

— На третьем этаже, кивнул Хабиб, в пятом номере, который выходит на крышу соседнего здания.

— Тогда пойдем через полтора часа, — кивнул Дронго, — но будь осторожен, они могут быть вооружены.

— Хорошо, — равнодушно сказал Хабиб. Время тянулось медленно. Эти полтора часа были самыми долгими в его жизни. Наконец Дронго поднялся и махнул рукой Хабибу.

— Пошли.

И в этот момент внизу прогремел страшный взрыв.

— Опоздали! — крикнул Дронго. Он бросился к дверям, за ним Хабиб. В коридоре было дымно. Кто-то кричал, слышались частые одиночные выстрелы, бежали люди. Хабиб втащил Дронго в комнату.

— Мы должны уходить, — прошептал он. — Вас могут убить.

Дронго толкнул его в грудь.

— Мне нужно на третий этаж, — прошептал он и снова бросился в коридор, оставив замешкавшегося Хабиба одного. Он метнулся к лестнице, не обращая внимания на выстрелы и крики. Вбежал наверх, ринулся по коридору. И наконец нашел пятый номер. Он толкнул дверь, ворвался в номер. Окно было открыто, очевидно, обитатель номера успел сбежать по крыше.

«Чертов старик, — зло подумал Дронго, — наверное, он специально назвал мне срок в два часа, чтобы я не успел ничего сделать. Хотя с другой стороны, может, он элементарно ошибся. Ведь ему назвали срок в два часа до его второго посещения. Он мог прийти через полчаса и по привычке назвать срок в два часа».

Дронго повернулся, чтобы выйти из комнаты и увидел бежавших к нему двоих мужчин в маскировочных костюмах. Он с ужасом вспомнил, что на нем по-прежнему арабская одежда.