«Гран-При» для убийцы - Чингиз Абдуллаев

Дронго взглянул на женщину. В ее глазах что-то блеснуло.

— Ты сам не знаешь, кому ты служишь, — сказал старик, — ты явился в этот мир по Его воле и служишь истинному Богу. Ты противостоишь слугам дьявола и поэтому ты всегда будешь побеждать.

Он повернулся и молча пошел к лестнице. Дронго остался на месте, глядя в глаза Алисы Линхарт. И она смотрела ему в глаза, словно впервые его видела.

Старик, подсвечивая себе фонариком, поднимался по лестнице наверх, а они стояли и смотрели в глаза друг другу, словно продолжая уже начатый разговор.

Тель-Авив. 12 апреля 1997 года

— Мы установили с ними постоянную связь, — докладывал офицер, — в настоящее время непосредственной угрозы их жизни не существует, хотя обстановка вокруг них весьма тревожная. Мы делаем все, чтобы вытащить их оттуда как можно быстрее. — Он закончил доклад и сел. Это был невысокий полноватый офицер с веснушками на лице и рыжей шевелюрой.

— Спасибо, Гринберг, — кивнул сидевший во главе стола генерал Райский, — держите и дальше ситуацию под контролем. — Что у вас? — спросил он у другого офицера. Этот был высокого роста, черноволосый, со смуглым лицом, почти индийским разрезом глаз и вообще походил на кого угодно, но только не на представителя страны обетованной.

— Мы пока не имеем точно проверенных данных о Муле. Но часть его группы базируется в Дамаске, в отеле «Диван». Сейчас мы готовим специальную акцию по уничтожению террористов. Однако мы до сих пор не знаем ни возможного места нанесения удара, ни состава группы. Есть мнение, что Европа может быть только отвлекающим маневром, а главный удар они нанесут в Израиле. Тогда выбор Дамаска вполне логично вписывается в эту схему.

— А вы как считаете? — нахмурился генерал.

— Я думаю, что мы должны иметь в виду оба варианта, — твердо сказал второй офицер, — и не рассчитывать только на везение Дронго или его спутницы.

— Да, — согласился генерал, — передайте в Дамаск, чтобы они оттуда уходили. Сообщите Линхарт, что это приказ. Пусть немедленно уходят. Что у вас еще?

— Наша группа проанализировала действия Дронго в Дамаске. Мы считаем, что его опасный эксперимент полностью подтвердил наши худшие опасения о возможном предательстве. Согласно полученной нами информации, Дронго намеренно исключил из числа информаторов иранскую разведку, подтвердив свой первоначальный вывод о том, что иранцы никогда не простят Мулу убийства шиитского лидера хаджи Карима.

— Конкретнее, — сухо попросил Райский. Ему была явно неприятна именно эта часть разговора.

— Дронго передал сообщение в Баку, в Москву и к нам, если считать, что Гурвич сразу переправил эту информацию в наш Центр. Из этого мы можем сделать абсолютно определенный вывод о том, что в одном из центров находится информатор Мула, который снабжает его нужными сведениями.

— Нашу службу вы тоже занесли в разряд потенциальных союзников Мула? — уточнил генерал.

— Мы не можем дать гарантию, что кого-то из наших людей просто не купили, — пояснил офицер.

— Вы с ума сошли, Лернер, — крикнул сидевший рядом с генералом полный грузный человек в штатском. Он неприязненно смотрел на офицера, — Простите меня, — возразил Лернер, — но моя группа настаивает именно на таком выводе. Однако приоритеты в подозрении на контакты с Мулом расставлены следующим образом. На первом месте Служба внешней разведки России, на втором Министерство национальной безопасности Азербайджана и на третьем МОССАД.

— Я бы очень удивился, если бы вы подозревали сами себя в работе на террористов, — зло пошутил сосед генерала. — Не знаю, что буду докладывать премьер-министру, пока вы не дадите мне конкретные факты.

— Для этого мы должны по меньшей мере арестовать Мула. Или уничтожить его.

— Делайте, что хотите, — прохрипел посланец премьера, — но учтите, что мы с огромным трудом снова наладили контакты с палестинцами. Ясир Арафат пошел на переговоры, и нам удалось затормозить эскалацию насилия. Если по вашей вине этот процесс сорвется и все пойдет прахом, то вы конкретно будете отвечать за провал мирных переговоров.

Лернер нахмурился, оглянулся на генерала.

— Мы примем к сведению заявление нашего правительства, — примирительно согласился генерал, — но я прошу учесть и такой фактор, как возможные контакты Мула с представителями других спецслужб. Исходя из этого, я приказываю с этой минуты полностью заморозить информацию, исходящую из нашего Центра, строго ограничив ее получение конкретными должностными лицами. Полностью прервать все контакты с Москвой и Баку до окончательного выяснения ситуации с Мулом. Мы обязаны все время держать ситуацию под контролем. Гринберг, что вы хотите у меня спросить?

— В целях конспирации дамасский центр не указал нам местонахождение Дронго и его спутницы. Вы не считаете, что мы должны разрабатывать ситуацию с учетом конкретного местонахождения эксперта и нашего агента?

— Безусловно, — согласился генерал, — но сейчас самое главное — выйти на Мула. Что касается Дронго и его спутницы, то передайте в Дамаск, в нашу резидентуру, мой категорический приказ: немедленно покинуть обоим пределы Сирии. Если даже Дронго не подчинится, наш агент обязан выехать из Дамаска немедленно по получении нашего приказа.

— Он провел такую опасную акцию, — напомнил Лернер, — фактически выступив в роли приманки.

— Мы его об этом не просили, — сухо оборвал Райский. — Давайте следующие вопросы, иначе мы никогда не закончим с этим Дронго.

Дамаск. 12 апреля 1997 года

Затхлый воздух подвала уже тяготил обоих. Утром двенадцатого апреля у них снова появился связной. Он довольно долго налаживал свою лестницу, как всегда неторопливо готовясь спускаться. Дронго и его спутница, у которых нервы были напряжены до предела, были готовы к любой неожиданности именно в такой момент, понимая возможность выхода ситуации из-под контроля. Тем, кто их искал, лучше всего было бы проследить, куда идет связной, чтобы затем ликвидировать всех вместе.

Дронго только сейчас понял, почему в каждый свой приход так изматывающе медленно старик готовится к спуску вниз. Он проверяет, нет ли за ним наблюдения, можно ли спокойно спуститься в подвал. Вот и теперь, наладив наконец лестницу, он медленно начал спускаться, подсвечивая себе фонариком. За последние двое суток они открыли запасной выход, но выйти из него можно было, только с трудом протискиваясь между камнями и трубами. Особенно трудно пришлось бы Дронго — с его мощным разворотом плеч он с трудом бы одолел подобный лаз.

От поверхности земли до их уровня было не меньше четырех метров, которые старик преодолевал на выдвижной узкой лестнице.

Спустившись, старик устало сел на стул. В подвале было несколько стульев, стол, один большой диван, кровать, кресла, в общем, все, что можно было снести сюда понемногу отовсюду, не вызывая особых подозрений.

— Сначала я отвечу на твои вопросы, — сказал старик, глядя на Дронго. — Они приехали в Дамаск третьего апреля. Их было шесть человек, но двое ушли из отеля несколько дней назад. Они приезжали каждый в отдельности, но иногда в коридоре общаются друг с другом или здороваются. Оставшиеся четверо вчера переехали в другой отель. В газетах появилось сообщение, что один из нападавших в «Шератоне» остался в живых, и все четверо боевиков переехали в другой отель.

Мы следим за ними. Среди них выделяется один человек, его фотографию и фотографии других я принес. Остальные его явно боятся, но это не Ахмед Мурсал, которого я однажды видел и узнаю, как бы он ни пытался изменить свое лицо.

Старик протянул фотографии. Дронго долго их рассматривал, не спрашивая, о ком именно говорил связной. Потом поднял решительно одну фотографию.

— Вот этот главный, — сказал он уверенно.

— Да, — не удивляясь, кивнул старик, — почему ты так решил?

— Я знаю, кто это. Это Красавчик Фахри. Он ближайший подручный Ахмеда Мурсала.

— Мы следим за ними. Они готовят какую-то акцию. Но мы не можем понять, какую именно.

— Может, акция Мула состоится в Дамаске? — предположила женщина. — Это по-своему была бы изощренная месть террориста.

— Цель? — быстро спросил Дронго. — Убедить, что это делают иранцы?

Пусть даже ему это удается. Чего он этим добьется? Поссорит иранцев с сирийцами? У них и без того не очень хорошие отношения, но это не та глобальная цель, которую может поставить Мул. Он все-таки террорист масштабный. О взрыве в Дамаске никто даже не узнает, это мало кого будет интересовать. Нет, они готовят нечто другое. Как глупо, что я все время здесь сижу, — вдруг раздраженно заявил он. — Мне нужно быть там, а не здесь.

— Что вы еще можете сделать?

— Завтра я думаю выйти в город.

— Нет, — решительно сказала женщина. Старик покачал головой.

— Ты неисправим, — сказал он ровным голосом. — Но ты напрасно считаешь, что все должен делать только сам. Если все пройдет нормально, то завтра вечером этой четверки уже не будет в Дамаске. И вообще нигде не будет.